Парижские картинки

ПОПРАВКИ

Друзья, спасибо за большое количество одобрительных звонков по поводу первых трех подач из серии репортажей о Европе.

Теперь о парочке возмущенных. В частности, организаторов. Кульминацией была алогичная реплика: «Если вам не понравилось, зачем вы поехали?». Мне понравилось. Благодаря их стараниям и собственным деньгам — мои представления о мире увеличились аж до Северного моря. Я только сказал, что не назвал бы этот вояж отдыхом.

О том, что в Париже были проведены семинары по борьбе с наркотиками, я говорю сейчас по просьбе организаторов. Чтобы потом к этому вопросу не возвращаться. Мне занятнее другие моменты путешествия. Люди разных профессий поклялись в своей непримиримой борьбе с наркотиками. Наверняка, с наркотиками теперь покончено даже в киевском музее Пушкина, где трудится один из участников поездки.

Во избежание претензий все имена я изменил до неузнаваемости. И, кстати, кому описываемые картины или события покажутся невероятными или неправдоподобными — пожалуйста. Воспринимайте эти очерки, как беллетристику. Сродни этим запискам — «Простаки за границей» Марка Твена, «Фрегат «Паллада» Гончарова или «Одноэтажная Америка» Ильфа и Петрова. Принцип тот же — наиболее полно рассказать о том, что происходит вокруг тебя, но так же показать, как ведут себя за границей соотечественники в той или иной ситуации. Наш автобус — был чем-то вроде маленькой украинской колонии.

Свою задачу я видел в том, чтобы точно передать собственные ощущения. Другой человек, возможно, испытывал противоположные. Это его право, так же, как мое — воспринимать мир по-своему. И стараться поинтереснее рассказать об этом.

Кажется, все. Нет, еще один нюанс.

Есть люди, которые видели Европу из окон люксов. Им может показаться, что я сгущаю краски. Эти господа находились в более благодушном настроении, чем участники нашей автобусной экспедиции. Но с другой стороны — впечатления граждан, все время спешащих с корабля на бал, по-своему острее. Вчера мне позвонила вечером одна приятельница и сказала, что, прочитав очерки об автобусном марафоне, ей теперь очень хочется повторить подобный тур. Несмотря на неудобства, связанные с автобусным сервисом. Я воспринял это как комплимент.

Итак, возвращаемся в автобус, следующий по маршруту Берлин — Париж.

ИЗ ТУМАНА ВЫПЛЫВАЕТ...

Кресла в «Неоплане» расположены так близко, что ситуация заранее запрограммирована на конфликт. Раздались крики. В салоне повисла ругательная фраза «Коза недо...» Короче, задымило посреди ночи!

Чтобы погасить возникший конфликт, наш дуэт (я и соседка) поменялись позднее креслами с нашими знакомыми, за спинами которых обитали, судя по их докладам, чудовища. Они совершенно не давали откинуться на креслах, а на остановке грозили побить. Гады!

Впоследствии выяснилось, что кресла не очень хорошо фиксировались и могли неожиданно упасть. Монстры, которые оказались у нас за спинами, сказали, что Слава Богу, что произошла замена. Что те их терроризировали. И девушка долго и жарко благодарила мою попутчицу за этот гражданский шаг. Автобус — замечательная модель человечества!

Только-только народ перестал бушевать и слегка отрубился, как в полвторого водители включили на всю катушку польскую эстраду. Что-то вроде польки-бабочки. Центральный хит был про белую голубку — «Ума полюма бланка-а-а!!! — орал приемник. Но танцевать никому не хотелось. То ли тише сделали, то ли внутри сработал выключатель.

Под утро из зеленой темноты стал выползать туман. Вокруг нас стал медленно группироваться Париж.

ФОТОАППАРАТ ПОД МАЙОНЕЗОМ

Мы прибыли в гостиницу под названием «Формула-1». Однако там не было ни Шумахера, ни Мико Хаккенена. Зато было полно негров с арабами. Такие отели считаются «дозвездочными». То есть душ располагается в коридоре. Массивные двери пожарного цвета. Замок на коде из шести цифр.

Наш очередной руководитель Василий сразу застолбил место в номере, словно в поезде: «Я сверху!» Поначалу я подумал – из благородства. Но на самом деле внизу оказалась большая семейная кровать, где я должен был спать с другим мужчиной из нашей группы — Михаилом. Первая ночь в Париже обещала быть порочной: один мужчина слева, другой – сверху.

Архитектура Парижа выгодно отличалась от берлинской. Тут не было резких, царапающих углов. Наоборот, все было предельно сглажено и закруглено. Это рождало чувство доверия и уюта. Возникало обманчивое ощущение, что в таком городе и потеряться не страшно. И это, несмотря на крайне неприветливую дождливую погоду.

Первым, кого мы увидели перед величественным театром Гранд Опера — был Дмитрий Корчинский. Он был не менее величественен. Его знаменитые казацкие усы трудно перепутать. Украинцы планомерно заполняли столицу Франции!

Мы понеслись к легендарному Лувру — бывшему жилищу королей. Посередине двора высилась гигантская стеклянная пирамида, прикрывавшая подземный вход во дворец-музей. Туда тянулась огромная очередь, и мы решили просто погулять по королевскому парку — саду Тюильри.

Асфальта в нем нет ни квадратного сантиметра. Только песок и крошка. Оказалось, такова традиция всех французских парков.

Дружок просил на память камешек из Парижа привезти. Среди крошки это сделать было просто. Взял я один камешек — игриво блестит, заливисто. Прямо годится в мою коллекцию минералов. Себе оставил. Для приятеля чуть потускнее отыскал. Зато — натуральнее.

С карманами, набитыми камнями, приближаюсь к кафе. На французском говорить в нашей компании практически никто не может, на английском – чуть лучше. Бутерброд с сыром и майонезом плюс кофе — около 10 евро. Только я собрался со всем этим гастрономическим богатством плюхнуться на стульчик под грибком, как меня остановила турист-ветеран Элеонора (она уже в третьем автобусном туре) Мол, не смей садиться! Ты что! На секунду присядешь, они сдерут в два раза больше денег.

Хватаю с перепугу сендвич и бегу, куда глаза глядят. Майонез с бутерброда начинает перебираться на фотоаппарат. В результате у меня получилось два блюда: сэндвич и фотоаппарат под майонезом.

Наши скопились со стаканчиками и хлебом возле канальца Сены. К жующей группе подвалил французский нищий. Надо ли говорить, что ему обломалось!

Уже сытыми глазами мы стали впитывать окружающую панораму. Вокруг было множество мраморных скульптур. Больше других понравился античный эксгибиционист. Элегантно повесив плащ на левую руку, он гордо демонстрировал каменное мужское достоинство. Жизненная скульптура!

«ЛЮБОЙ, КТО К ВАМ БЛИЗКО ПОДОШЕЛ — ПОДОШЕЛ ЗА ВАШИМИ ДЕНЬГАМИ»

На другой стороне Сены, после обследования обшарпанного домика Вольтера, напротив которого мигала полицейская машина, мы впервые нырнули в парижское метро.

Учитывая его разветвленность, разобраться со станциями было все равно, что кроссворд разгадывать. Мужская половина группы почувствовала себя худо и полностью доверилась женской. «Мы на охране».

Пол резиновый, как на некоторых наших стадионах. Станция по форме напоминает трубу, распиленную пополам. В нашем метро есть что-то от религии (советской, разумеется), в парижском — что-то от консервной банки. Кругом все исписано ругательствами, как у нас в подъездах. И очень много красочной рекламы.

Для того, чтобы проникнуть в вагон, не достаточно тупо стоять возле подошедшего поезда. Надо дернуть специальную ручку на дверях. Если этого не сделать, они не откроются. Один медлительный турист так и остался удивленно стоять, не сообразив, почему именно перед ним двери не распахнулись.

Никаких объявлений по динамику в вагоне не делается. Название станции повторяется на стене на протяжении всего перрона.

Нет, одно звуковое объявление мы слышали. Предостережение насчет карманных воров. Крадут в центре Европы! В переводе оно выглядело радикально: «Любой, кто к вам близко подошел — подошел за вашими деньгами». Все сразу подозрительно закосились на соседей.

Мелькают станции: «Площадь согласия», «Бастилия»...

В вагоне вдруг услышали русскую речь. Одна новорусская дама говорила другой: «Слушай я покажу тебе магазин, где соломенные шлепанцы стоили всего 122 евро...». Почти даром.

ДВЕ ЭЙФЕЛЕВЫ БАШНИ

Вечером направляемся к Сене. Парижские речные трамваи называются бато паризьен и отходят прямо из-под Эйфелевой башни. Она серой невзрачной громадиной подпирала облака и особого впечатления не производила.

Мы отплыли. Бато представлял собой широкий катамаран, состоящий из трех судов.

Публика, как и в берлинском экскурсионном автобусе, надела наушники, где транслировался на разных языках стандартный текст.

Экскурсовод — коротко стриженная девушка в очках и синем костюме, дополняла информацию в наушниках. Она бойко стрекотала на немецком, французском и английском. Не удовлетворяя моего любопытства в силу языкового невежества. Видя заинтересованность в моих очах, она подошла ближе. Пришлось понимающе кивать, дабы не огорчать милую девицу.

В наушниках говорили: «Поверните голову налево. Там расположен Лувр...Теперь направо...» Когда левой половине катера советовали, повернуться направо — они видела только пассажиров правой стороны. И наоборот. Каждая из половин бато хорошо изучила один берег Парижа, другую половину катера и мосты. Их на Сене — десятки.

После кровавых подробностей Великой французской революции не удивило, что в шикарных ресторанах Латинского квартала самым козырным блюдом считается «утка в крови».

Судя по интонациям восторженности девушки в синем, главная идея ее выступления была простой: любуйтесь моим городом!

И любоваться было чем! Когда, уже почти ночью, мы подплыли к Эйфелевой башне с другой стороны — она потрясла. Это было чудо преображения!

Сейчас она переливалась золотыми огнями и выглядела на черном бархате небес, как драгоценность высшей пробы! Сверху из нее, как из маяка, падал тонкий белый луч. А внутри конструкции алым мерцающий светлячком двигался лифт. Зрелище гипнотизировало!