Телетриумф Елены Фроляк

— С чем был связан ваш переход с СТБ на ICTV?

— В первую очередь, потребностью в изменении обстановки. С самого начала программа «Факты» планировалась, как программа «новостей для людей». Может не все удалось сделать, но первоначальные планы были именно такие. С начала нас нацелили на то, что мы будем делать новости не по значимости планетарных новостей, а именно для людей и о людях. В качестве примера, когда мы отдыхали в Испании, то стали свидетелями, как три дня главной новостью всех телеканалов были поиски маленькой девочки, которая потерялась. Это нормально. На ICTV сначала было стремление сделать новости такого плана. Но все же они заполитизировались, особенно во время парламентских выборов. Хотя и тяжело было ждать другого — мы еще не живем в Испании.

— Чем работа на ICTV отличается от СТБ?

— Недавно в Луганске мальчик упал в шахту лифта — это было ужасно. Но в то же самое время на Ближнем Востоке идет резня, и приходится выбирать, что главнее. Там люди погибают десятками, а здесь погибло одно маленькое существо. Гибель ребенка — страшная трагедия; я сама мама, поэтому сделала такую подводку, в которой хотела разгромить всех виновных в этом. Конечно мы выбрали главной информацию о мальчике, но в ней мы затронули сразу две проблемы: одна — это трагедия, а вторая — в нашей стране ко всему такое небрежное отношение, что из-за этого погибают дети. Наша выпускающая группа очень самостоятельна в своих действиях — над нами нет давления главного редактора. Дмитрий Киселев может считать главным событием другое, но с нами всегда соглашается. На ICTV от людей настойчиво требуют собственных тем, разработок, человеческих историй, и мы настроены на человека, который всегда стоит в центре события. Это главное отличие от других каналов.

— Если вернуться к истории с мальчиком. Вы тогда очень эмоционально начали программу. Имеет ли ведущий право на эмоции?

— Имеет. У нас возник спор перед эфиром — мы не показали кадров, где отец сидит с мертвым ребенком на руках и плачет. Это было страшно. Когда я увидела эти кадры, то в эфире была уже не ведущей Еленой Фроляк, а просто мамой и человеком. Для родителей нет ничего более страшного, как похоронить своего маленького ребенка, который погиб из-за чьей-то халатности. После эфира также возникла беседа по поводу эммоциональности студийной подводки, но я была непреклонной, и сказала, что в данном случае эмоции оправданы, тут они к месту и должны быть услышаны и прочувствованы людьми. На упрек «это уже новости», я ответила: «Да это не новости — это человеческая трагедия!». Мне очень хотелось, чтобы людям, которые причастны к этой трагедии, было стыдно. Я старалась это сделать и сделала. Мы в первую очередь люди, а уже потом — ведущие и журналисты.

— Ваш стиль работы иногда сравнивают со стилем Татьяны Митковой. Как вы к этому относитесь?

— Мне очень приятно, несмотря на количество сравнений с разными ведущими, прочитанных мной. Но когда выходит Татьяна Миткова, то у нее энергии больше, чем у всех ведущих вместе взятых. Я ее очень уважаю за харизму, неравнодушие и сопереживание. В чем мы действительно похожи, так это в скорости слов за минуту, «тараторю» я так, как она, хотя быстро разговариваю с детства. В ином не стараюсь работать под кого-то.

— Недавно вы получили премию «Телетриумф». Что для журналиста значат такие знаки отличия? Не развращают ли они его?

— Я так не думаю. В Украине вообще боятся кого-то развратить. «Мочить» у нас любят, а лишний раз похвалить — нет. После эфира я всегда благодарю команду за хорошие материалы. Я не делаю это для проформы — просто человеку важно услышать, что его труд оценили. Заслуженная похвала всегда полезна — она стимулирует работу. Главное не задрать нос и не вообразить себя сразу Филом Донахъю.

— Что вам дал опыт практики на СNN в работе на ICTV?

— Эта практика была еще в 1993 году. Я увидела, как работают западные журналисты, которые выезжают на событие на собственном авто, с мобильным телефоном и пока добираются на место, то успевают собрать максимум информации. После этого, сами же монтируют сюжет и выходят в эфир. Там нас учили оперативности, самостоятельности и умению самому принимать решение. Было очень интересно и полезно. Я хорошо запомнила, как нас учили тому, что мнение ведущего вообще никого не интересует. Абсолютно никаких эмоций — это американский стиль. За слова «по моему мнению» тебя автоматически увольняют с работы. На вопрос, стоит ли показывать кровь, тогда еще президент CNN Тэд Тернер сказал «Даже кровь в кадре должна быть красивой... Она не должна вызывать отвращение и желание выключить телевизор».

Еще запомнился случай, когда все приехали с кассетами «Betacam», а я привезла из Ивано-Франковска VHS. В то время на СNN уже забыли о таком формате. Но когда объявили мое выступление (каждый практикант должен был защищать свою страну и студию), то два техника привезли, завернутую в красную мантию с бантиками, нужную аппаратуру, которую «откопали» где-то на складе. У нас бы так не цацкались. И если говорят, что у американцев — пластмассовая улыбка, то пусть — она все равно остается улыбкой.

— А чему вы успели научиться за время работы в команде Дмитрия Киселева?

— В первую очередь, Дмитрий — очень образованный человек. У него я стараюсь научиться аккумулировать слова в тексте. В одном предложении он говорит то, что я говорю в абзаце. Из информации он умеет вытянуть не только самое главное, но и откопать интригу, философию, тему для многих исследований. Это — высший пилотаж.

— Как вы относитесь к критике из уст профессионалов-телевизионщиков?

— Я конечно прислушиваюсь, но к конструктивной критике. Что касается «Фактов», то я готова обсуждать верстку, работу ведущей, журналистов, редакторов, операторов в сравнении с другими каналами. Но когда просто говорят, что «Факты» заангажированы, и все — вот этого я не понимаю.

— Ведущий новостей чаще всего попадает под «перекрестный интерес» зрителя и хозяев канала. Когда, по вашему мнению, интерес зрителя будет преобладать над интересом руководства и что для этого должно измениться в обществе?

— Я всегда говорила: «Украина имеет такие новости, которые заслуживает». Когда изменится Украина: ее законы, ее общество, ее настроение, отношение к ней, а также ее позиция в мире — новости будут лучше и свободнее, но пока что...

— Сейчас очень часто, особенно после выборов, муссируется вопрос, что Украина разделена на Западную и Восточную не только географически. Вы выросли на Ивано-Франковщине, работаете в Киеве. Ощущаете ли вы это разграничение и как относитесь к этому утверждению?

— О каком разграничении может идти речь? У меня много друзей в Западной Украине, и я знаю, чем они живут. Они думают, как заработать деньги, как выучить своих детей, как куда-либо поехать, чего- то научиться и увидеть. Их интересуют вещи абсолютно аполитичные. Их интересуют они, и это нормально. Это нас когда- то учили думать о всех. А о разграничении говорит кучка людей, которые чем-то обижены и хотят привлечь к себе внимание.