Меценатство должно быть почетным и... выгодным,

СЕЙЧАС ОБЩЕСТВУ ТАЛАНТЫ НУЖНЫ БОЛЬШЕ, ЧЕМ ГОСУДАРСТВУ

— Богдан Владимирович, деятельность возглавляемого вами Фонда хорошо известна. И все же, чувствуете ли вы востребованность со стороны власти и общества и не возникает ли у вас время от времени ощущение, что вы «обогреваете космос»? Способно ли общество воспринимать те инновации в области образования и науки, которые вы пытаетесь привнести?

— Одна из первоочередных задач, поставленных Фондом, — содействие тому, чтобы молодые отечественные таланты работали в Украине на ее благо. Для этого нужно создать для них определенные условия. Во-первых, это возможность для одаренных беспрепятственно получать знания — научиться определенным технологиям и методам, которые бы позволили им в будущем конкурировать в избранной сфере, ведь чистый талант, склонность к чему-то — это еще не все. Его нужно выпестовать и создать такие условия, чтобы он был востребованным и признанным обществом. По этому поводу есть очень меткое изречение Мишеля Монтеня: «Хорошо настроенный мозг стоит намного больше, чем хорошо наполненный мозг».

Я вспоминаю, как несколько лет назад Фонд решил выявить одаренную молодежь на периферии и с этой целью провел конкурс на лучшее сочинение среди сельской молодежи. Мы, в известной степени, правильно считали, что сельские дети обделены из-за отсутствия информации и ограниченного доступа к благам цивилизации. Результаты конкурса стали поразительным открытием. Мы даже не надеялись получить такое количество по-настоящему талантливых работ. Неприятно поразило другое: во время посещения столицы некоторые победители конкурса удивлялись почти всему — от обстановки в гостинице до спектаклей в киевских театрах. То есть открывали для себя потенциально новый пласт знаний и возможностей, которые до того были им недоступны.

Этим примером я хотел бы еще раз подчеркнуть: одаренной молодежи должны создаваться нормальные условия для выявления и использования талантов, ведь сегодня очень много молодых людей хотят предложить свои способности обществу.

К сожалению, общество сегодня имеет больший спрос на талант и знания, нежели государство и власть. Последняя просто не понимает того, что следует вкладывать средства и усилия, поддерживать и привлекать молодых и неординарных к государственной деятельности. Именно государство является той надстройкой, которая и создана для того, чтобы лоббировать интересы общества. Пока что власть продолжает руководить по выработанным ей самой правилам.

И все же мне кажется, что менталитет властных структур хоть и медленно, но меняется. Мы можем наблюдать это на примере изменения отношений между различными ветвями власти, в которых начинают преобладать новые взгляды. Эти процессы связаны с тем, что закладывается фундамент для построения гражданского общества, появляются новые негосударственные институции, с которыми власть уже не может не считаться.

— Почему на данный момент прецеденты того, что успешные бизнесмены вкладывают средства в развитие науки и образования, являются одиночными? Почему у нас не сотни фондов, подобных вашему?

— Я не хочу кого-то критиковать, а могу только выразить благодарность тем компаниям, которые сотрудничают с Фондом и вкладывают собственные средства в различные образовательные программы. Причем делают это не для того чтобы «засветиться», не для рекламы, а потому что считают это социально необходимым делом.

Причин «одиночности» несколько. Понятно, что мораль в обществе предшествует всему и должна быть заложена в основу любой деятельности. Но, с другой стороны, бесспорен и негласный закон бизнеса о том, что прибыль движет капитал. В Украине есть немало людей бизнеса, которые вкладывают средства сознательно, по доброй воле. Но большинство делало бы это только при условии, если бы дело было выгодным. И осуждать их за это нельзя. Во всем мире для развития меценатства такие условия созданы, бизнесу выгодно вкладывать средства в благотворительность, в образование, потому что это, например, может уменьшить количество выплачиваемых фирмой налогов или даже вообще освободить от их уплаты. Человек всегда следует не только общественным интересам, но и собственной материальной мотивации. Это нормальное явление. Украинские бизнесмены зачастую просто не видят перспективы отдачи от вложенных в благотворительность средств.

Еще один фактор заключается в том, что в каждом деле должна быть определенная система. Например, у одного из самых известных меценатов, Рокфеллера, одного из первых миллиардеров, после его смерти на личном счете обнаружили всего около $20 миллионов. Большинство своих средств он вложил в благотворительную деятельность. Но расходовал он свои средства системно — не просто раздавал деньги всем нуждающимся, а выбрал несколько направлений, одним из которых была медицина. Известно, что на его средства строились научно-исследовательские центры. У нас также должна возникнуть система благотворительности, урегулированная нормативными актами.

А еще меценатство должно быть почетным. Например, в Швеции каждый год вручают медаль тем, кто заплатил больше всего налогов. Это, соответственно, движет моральную и материальную мотивацию. Когда и в нашей стране возникнут подобные, в первую очередь, экономические условия, тогда больше людей будут это делать.

ИГРА БЕЗ ПРАВИЛ

— Вы, как депутат с пристойным стажем, можете сказать, что в парламенте уже создалась «критическая масса», которая, в принципе, может обеспечить новые правила в бизнесе и в модернизации общества? Почему, по вашему мнению, мы не можем обеспечить принятия прогрессивных законов?

— Потому что для этого должна существовать определенная предпосылка — честные правила игры. Если мы говорим об экономике, то в этой сфере правила для перспективного развития бизнеса должен устанавливать цивилизованный Налоговый кодекс. Это даст возможность бизнесмену видеть, в каких условиях он будет работать, сколько будет зарабатывать и сколько при этом будет отдавать государству.

Второй блок вопросов — это частная собственность. В мире лучше нее ничего еще не изобрели, ведь она экономически более эффективна, чем государственная. Конечно, должен быть определенный баланс между этими формами собственности. Далее — сельское хозяйство. Эта отрасль прямо связана с частной собственностью. Если земля «общественная», это не дает возможности привлекать средства в село. Это не значит, что завтра мы должны продать всю землю. Во- первых, это — нереально, а во-вторых — не нужно. Должна существовать долгосрочная аренда. Это даст возможность получать земельные участки под застройки с правом собственности. Должны быть четко определены условия выкупа некоторых земель, например, обязательное инвестирование. Таким образом, должны действовать правила игры, в данном случае — Земельный кодекс.

Еще один проблемный вопрос — создание инфраструктуры, которая будет помогать работать бизнесу: ее в государстве не существует. То есть бизнесмен сталкивается с массой административных проблем, например, в получении соответствующих лицензий и кредитов. Если же он хозяйствует в селе, ему нужно закупать семена, технику, удобрения, нефтепродукты, но эта система также не отработана. Именно поэтому и нужно интенсивное развитие рыночной инфраструктуры для всех отраслей нашей экономики.

Вот здесь и возникает вопрос — каким образом подобные проблемы должны быть урегулированы и почему в Верховной Раде, понимая важность некоторых проблем, соответствующие законы не принимаются.

Сегодня подготовлен прекрасный закон «О государственном долге Украины». Его принятие было бы очень актуальным, ведь Украина заимствует средства, расходует на свои потребности, а механизма регулирования нюансов этих расходов до сих пор не существует. При этом часто можно услышать о том, что эти средства неэффективно используются, разворовываются. Это и не удивительно, ибо нет соответствующего закона. Но принимая этот закон, мы также должны урегулировать вопрос долгов населения в Сбербанке, ибо они не дают возможности двигать данный законодательный акт далее, это тормозит его принятие. Потому что некоторые политические силы думают не о скорейшем принятии закона, а о том, проголосует ли за них избиратель, учитывая, что болезненная проблема этих долгов не скоро решится. То же происходит и с другими нормативными актами: политические рычаги превалируют над экономическими.

— Некоторые события в стране свидетельствуют, что общественное мнение вполне способно продуцировать нормальные взгляды, «озвучивать» современные идеи, в то время как некоторые чиновники остаются, образно говоря, в прошлом веке. Например, во многом показательной была катастрофа российского Ту-154, доказавшая, что очень многие странные пережитки остались в психологии представителей государственного аппарата. Хотелось бы узнать, видите ли вы в этом корень проблемы, порождающей ситуацию, когда цивилизованные законы не принимаются, а в бизнесе отсутствуют положительные тенденции?

— Подходы в государственном управлении действительно преимущественно остаются старыми. Я уже говорил о том, что на сегодня административные рычаги часто перевешивают понимание важности рычагов экономических, не создаются условия, которые бы заработали на развитие экономики.

Например, в этом году Украина смогла собрать почти 40 млн. тонн зерна. Но высокий урожай только обострил ситуацию на рынке зерна. Проблема в старом менталитете: мы пытаемся создать «вал», но не понимаем того, что он должен быть подкреплен существованием соответствующей структуры, которая бы регулировала излишки. Поскольку в этом году урожай превысил предыдущий на 14 млн. тонн, нужно было спрогнозировать, что с ним делать. Например, его можно было бы экспортировать (но при этом просчитать, хватает ли нам возможностей экспорта, и если ответ негативный, нужно было бы эти возможности расширить), оставить в стране или переработать (а для этого нужно сделать анализ того, что следует достроить в сельхозструктуре). Простейший экономический закон заключается в том, что при увеличении предложения падает цена. Самое простое, что могло сделать государство для удержания цены — выделить определенные средства, чтобы «схватить» излишек зерна, тогда бы все, кто произвел зерно, заработали бы деньги. Вышло же наоборот — произведено зерна больше, а заработали крестьяне меньше, из-за того, что государство оказалось не готово. Повторюсь, «вал» всегда следует предвидеть и создавать под него дополнительную инфраструктуру.

— Та же самая безответственность, к сожалению, наблюдается и в других сферах. Сегодня уже доказано, что трагедия с Ту-154 произошла по вине украинской стороны. Неужели люди, которые к этому непосредственно причастны, не понимали, к каким последствиям для имиджа Украины может привести замалчивание причин?

— Еслит мы так будем работать в различных сферах и дальше, то будем жить хуже, чем сейчас.

— Хотелось бы узнать о ваших политических намерениях на следующих выборах.

— Если говорить в целом об избирательной кампании, считаю, что в Верховную Раду нужно идти с четко определенной позицией — как представлять интересы общества, чтобы конкретно работать, например, на конкретный регион или слой людей. При этом нужно иметь прямую четкую связь с теми людьми, которые тебя избрали. Во-первых, это обогащает тебя самого, ты видишь конкретные проблемы конкретных людей, ибо в этом случае ты видишь изнутри, что на самом деле происходит в нашей стране.

— А что, на ваш взгляд, происходит?

— Что бы мы не говорили, но все же экономическая ситуация улучшается, это объективный процесс. Возможно, немного медленнее, чем мы хотели, однако все показатели свидетельствуют том, что экономика идет вверх. С другой же стороны, в прошлом году мы рассматривали далеко не самый лучший вариант Налогового кодекса, поданный Кабинетом Министров. Не могу сказать, что депутатские варианты были идеальными, но они куда лучше адаптированы к реальности. Однако предпочли правительственный вариант и, мне кажется, только потому, что Верховная Рада хотела продемонстрировать свою поддержку Кабмина. Мы уже год «топчемся» с этим кодексом на одном месте, я не вижу, каким образом можно идти дальше. То есть нужно рациональнее подходить к решению таких вопросов.

КАК СФОРМИРОВАТЬ ЭЛИТУ?

— После обретения независимости в стране существовали серьезные надежды на то, что раскрепощенная украинская элита сможет придать новую динамику развитию Украины. Если говорить о медленных темпах интеграции в Европу, наше значительное отставание связано с какими- то собственными «фобиями»?

— Я бы не называл это фобиями, к этому следует подходить иначе. Действительно, после обретения независимости мы все были словно в эйфории, думали, что будем иметь все, чего не имели до сих пор, и более того — о чем никогда не слышали. Но начались реалии жизни: студенты в независимой державе закончили университеты и пошли работать. Но исключительно независимой молодой элиты, которая должна была сформироваться за эти десять лет, нет. Более того, статистика свидетельствует, что очень большая часть выпускников вузов вообще не работает по специальности, а многие выехали за границу. Но даже работающая часть не занимается серьезными кардинальными вопросами. Почему же так? Кстати, когда мы анализировали различные программы Фонда, мы пересмотрели около 120 тыс. студентов, школьников, тех, кто уже работает, понимая, что менять нужно всю систему в корне, если есть намерение поощрить интеллект Украины работать на нее саму. Государство вкладывает немалые средства в образование, и если «новоиспеченные» специалисты не работают по специальности, государство просто теряет эти средства, ресурсы общества истощаются, не происходит общение между различными общественными звеньями. Мы не создаем условий для того, чтобы будущие специалисты привлекались к общественной работе уже с первых курсов. Почему бы, например, не прикрепить его к предприятию с современным производством, где он смог бы познакомиться, понять, что именно ему интересно, какую специализацию избрать. К тому же, если студент хорошо себя зарекомендует на практике и в учебе, предприятие сможет взять его на постоянную работу с нормальной оплатой, то есть будет весомая мотивация. С другой же стороны, само предприятие будет покупать не «кота в мешке», а практически и теоретически подготовленного специалиста, который в совершенстве будет знать структуру его деятельности. То же самое в науке — когда студент будет работать в лаборатории, он привыкнет, приспособится к постоянному научному поиску, и это уже будет его обязывать.

— И все-таки это только перспектива. Однако сегодня есть победители проведенной Фондом Универсиады, часть из которых получит шанс учиться за границей. Существует ли риск того, что кто-то из этих счастливцев может не вернуться строить Украину, оставшись там, на Западе?

— Действительно, нужно быть идеалистом, чтобы думать, будто все они вернутся, потому что очень любят Украину. Для этого, в первую очередь, им следует создать надлежащие условия для жизни и работы. Однако мы не просто направляем их за границу — Фонд оплатил их обучение, но мы составили для них соответствующие контракты на будущее сотрудничество именно в Украине. Теоретически каждый из этих студентов сможет остаться там после стажировки, но ведь он знает, что вернувшись, будет иметь возможность работать по специальности на современном предприятии в Украине, получать нормальную зарплату и иметь моральное и материальное удовлетворение.

— Какую область знаний вы считаете наиболее перспективной сегодня в Украине? На каких специалистов в ближайшем будущем будет самый большой спрос?

— Сейчас в мире активно развиваются биотехнологии и вообще науки, связанные с медициной и биологией. И в Украине есть лаборатории, которые этим занимаются. Эта отрасль очень перспективна. Значимой следует признать и физику. На одной из кафедр Киевского политехнического института, например, есть несколько абсолютных победителей многих мировых олимпиад по физике и математике, которые уже приглашены в зарубежные вузы на стажировку. Также есть перспектива для развития информационных технологий и телекоммуникаций — это те отрасли, которые особенно важны для развития Украины. Считаю, что нельзя забывать гуманитарную сферу активно должны развиваться и украинский язык и литература. Например, нами уже издан первый том истории украинской культуры — действительно уникального издания, разработанного учеными Национальной академии наук.

Что же касается, например, юриспруденции, то она действительно считается очень важной сферой, потому что специалисты-юристы нужны фактически во всех областях человеческой деятельности. У нас в стране, к счастью или к сожалению, есть очень много юридических факультетов — практически в каждом вузе. И оказывать какую-то поддержку в этом направлении со стороны государства я не считаю актуальным, ведь данная отрасль способна поддерживать себя сама.

— С кем сотрудничает ваш Фонд?

— В рамках общественных программ мы активно сотрудничаем с Национальной академией наук Украины и ее президентом Евгением Патоном, Союзом ректоров высших учебных заведений и его президентом, ректором Киевского национального университета имени Тараса Шевченко Виктором Скопенко — это те люди, которые представляют нашу национальную элиту, и за ними стоят огромные научные и педагогические коллективы, они олицетворяют нашу интеллектуальную элиту. Среди политических сил я бы не хотел кого-то выделять, потому что Фонд — это негосударственная и абсолютно неполитическая организация. Наша цель — сотрудничать со всем спектром тех политических сил, которые есть в Украине, но только при одном условии: чтобы наша совместная деятельность приносила пользу Украине. Я также очень благодарен Президенту Украины, который одним из первых поддержал наш Фонд, всегда реально интересуется результатами и оказывает действенную помощь в нашей деятельности.

КОГДА ЛЮДИ ПЛАТЯТ НАЛОГИ, ОНИ ДОЛЖНЫ ПОНИМАТЬ, ЗА ЧТО

— Вы упоминали о шведском примере. А если бы в Украине существовала такая же медаль для награждения тех, кто выплачивает больше всего налогов, по вашему мнению, такой предприниматель вызывал бы уважение или сочувствие?

— Когда люди платят налоги, они должны понимать, за что они их платят и что они с этого имеют. То есть, когда предприниматель платит налоги, государство обеспечивает ему юридическую защиту: на него работает милиция, налоговая пожимает ему руку. Но ведь ни для кого не секрет, что у государства сегодня нет возможности защитить своих граждан должным образом. Практика показывает, что в нашем обществе есть большая прослойка людей, считающих, что богатство — это плохо. Однако если человек официально заработал большие средства, уплатил налоги — ничего в этом плохого нет. А вот если предприниматель зарабатывает средства незаконным путем, он должен нести ответственность по Уголовному законодательству.

— Большое количество чиновников декларирует свои доходы на уровне 300—400 гривен...

— Я не думаю, что разница между 300 и 3 тыс. гривен имеет для общества большое значение, если сравнивать это с миллионами. На самом деле здесь проблема в налогах. Сейчас во всем мире крупнейшие налогоплательщики — это субъекты малого и среднего бизнеса. К сожалению, в нашей стране очень часто им приходится отчислять от прибылей сумму, составляющую около 75%. Разумеется, это делает бессмысленным легальный бизнес.

— Сможет ли образоваться в следующем парламенте большинство, которое сможет обеспечить цивилизованное решение этих вопросов?

— Никто не может стопроцентно гарантировать или утверждать, что большинство, которое обеспечит новую политику, появится. Да и само появление такого большинства — не самоцель. Я хочу, чтобы появилось большинство, настроенное на цивилизованное решение всего комплекса проблем законодательной базы. И если говорить о проблеме проблем современности — стимулировании деловой активности и обеспечении экономического роста, то я за то, чтобы налоги были низкими.

Практика, на примере эксперимента в горно-металлургическом комплексе, показывает — когда сделали 9-процентный налог, сразу открылись огромные прибыли. Более того, эти средства остались в Украине. Практика снижения налогов расширяет налоговую базу, поэтому я готов бороться за этот конкретный шаг. Но если не сделать определенный революционный шаг — например снизить резко налоги — ничего не будет. Нет смысла снижать их постепенно.

ЕСЛИ РЕШЕНИЯ НЕ ВЫПОЛНЯЮТСЯ, ИХ ЛУЧШЕ НЕ ПРИНИМАТЬ

— Вы говорили о том, что государство плохой собственник. Хотелось бы услышать ваш комментарий по поводу последних событий в приватизации. Существует мнение, что она фактически прекратилась.

— Я не говорю, что государство плохой собственник — просто не всегда эффективный. Иногда государственный собственник лучше, чем частный, правда, не часто. А что касается приватизации: вот вы говорите — существует мнение, что она прекратилась, а что, есть какие-то факты, что она движется? Мне кажется — нет. Да, действительно, были в свое время приватизированы серьезные объекты, но это осталось в прошлом. Мы должны для себя четко понять, что от того, каким образом мы построим приватизацию, будет зависеть наше будущее. Во-первых, мы должны создать условия для того, чтобы украинский капитал имел возможность участвовать в приватизации. Я не об установлении каких-то ограничений — только сугубо украинские фирмы — это также неправильно. Но, возможно, следует создать дополнительные приоритеты для украинских фирм. Лично я создал бы такие условия, если бы была возможность это сделать росчерком пера, но это невозможно: есть законы, есть Верховная Рада, есть Кабинет Министров. Один человек не может этого сделать.

— Росчерком пера можно многое начеркать, но ведь есть и программа приватизации.

— Программа приватизации сегодня абсолютно не выполняется: мы запланировали получить от приватизации 5,9 млрд. гривен, а получили почти втрое меньше, и до конца года, возможно, дойдем до половины этих сумм. Почему? Думаю, что просчет был допущен на стадии определения суммы поступлений, которую причислили к доходам государственного бюджета. Трудно сказать, что это: некомпетентность или попытка показать свою весомость. Возможен другой вывод: те органы, которые должны были выполнять эту программу, не имели альтернативных стратегических решений на случай непредвиденных конъюктурных ситуаций в среде потенциальных инвесторов.

Когда я в свое время работал в бизнесе, рассуждал так: есть решение — его нужно выполнять, не можешь выполнить — на твое место придет другой и сам выполнит. Ситуация простая: или сам говоришь, что не в состоянии, или же, извини, — люди о тебе скажут. Но тогда уже и «отдуваться» будет хуже. На самом деле это очень серьезный вопрос. Ведь, если мы говорим о приватизационных конкурсах, то, в первую очередь, нам следует определить для себя стратегию приватизации — каким образом это делать. Или продавать просто за деньги — кто дороже заплатил, тот и купил — одна стратегия, или вторая стратегия — инвестиционный конкурс. Однако на сегодняшних наших инвестиционных конкурсах все равно главный критерий — кто больше заплатит. Сначала как будто отбираем инвесторов по критериям, а потом — кто больше заплатит. Получается, мы сами себя обманываем. В этом случае нужно сделать список объектов, приватизируемых только на инвестиционных конкурсах, а все другие продавать непосредственно за деньги. То есть, как я уже говорил, нужна четкая стратегия приватизации, которая должна выполняться. И что самое главное, как в приватизации, так и в других сферах деятельности, — принятые решения следует выполнять. А иначе их лучше не принимать.

— Каково ваше отношение к учебным заведениям негосударственной формы собственности?

Я, конечно же, поддерживаю любые заведения, где образование развивается, но этот вопрос, мне кажется, намного сложнее, чем мы его себе представляем. Я считаю, что, в первую очередь, сама форма собственности не так важна. Университет может быть государственным или частным, но правила регулирования деятельности этих учебных заведений должны быть одинаковыми ( профессорско-преподавательский состав системы подготовки кадров, студентов). И должны быть соответствующие серьезные критерии, которые бы устанавливали высокую планку деятельности заведения. Вообще, мне кажется, будет не совсем логично, если я, как частное лицо, захочу завтра открыть какое-то предприятие и назвать его высшим учебным заведением, например, «Университетом им. Губского», возьму случайных людей на должности преподавателей и буду считать, что мои студенты получают высшее образование. Такой подход принципиально неправилен — я в этом абсолютно уверен. Должны быть очень серьезные критерии, согласно которым может открываться и действовать учебное заведение.

БЕДНОСТЬ МОЖЕТ БЫТЬ ПОРОКОМ

— У нас, кстати, с критериями вообще большие проблемы... Мы проводили небольшой экспертный опрос, и мне бы хотелось, чтобы вы также высказали свое мнение. Назовите, по своему усмотрению, три причины, по которым можно было бы любить или ненавидеть украинских богатых и украинских бедных.

— Сначала расставим акценты. Существуют различные причины бедности. Есть люди с физическими недостатками, инвалиды, люди, которые не могут работать, или люди, которые не приспособились к современной жизни, или люди, которые просто не могут трудоустроиться. Их нужно поддерживать материально. Необходимо создавать соответствующие структуры, которые бы помогали таким людям адаптироваться к новым общественным стандартам и требованиям, создавать и реализовывать соответствующие социальные программы.

Однако, как и во всем мире, у нас есть бедные, которые не хотят работать. Их устраивает этот статус. Они бедные просто по своей лени. Это очень распространенное явление, когда человек ходит на работу, получает свои 100 гривен, ему предлагают пойти поучиться, сменить квалификацию, а он просто не хочет. Таких людей у нас много и это плохо. Нужно пытаться каким- то образом способствовать изменению человеческих взглядов. Я сказал бы так: бедным я помогал и буду помогать, но не люблю людей «бедных потому что ленивых».

И все же, несмотря на причины бедности, борьба с ней — это проблема государственного уровня. Ведь бедность перерастает в опасное социальное явление, она сопровождается шлейфом болезней, вызванных всякими неурядицами и отсутствием медицинского обслуживания. У нас учащаются случаи, когда люди умирают не от заболеваний, а от бедности, от материальной невозможности уберечься от болезней. Туберкулез, гепатит, массовые пищевые отравления — у нас это «болезни человеческого отчаяния». За 10 лет количество больных туберкулезом выросло почти вдвое: сейчас на 100 тысяч населения — более 60 больных. Разве это не страшная тенденция, которая должна вызвать неотложные чрезвычайные меры государства?

По каким причинам можно не любить богатых? Не сказал бы, что я их не люблю. Когда человек богат — это нормально, он развивается. Отмечу, речь идет о богатстве, нажитом честным трудом, а не криминалом. А вот почему их могут не любить — по-видимому, из-за зависти. Это есть во всем мире — зависть у человека существовала всегда.

— Много было дебатов по поводу необходимости общественного телевидения — каналов «Культура», «Образование». И нам интересно, не собираетесь ли вы лоббировать решение этой проблемы или хотя бы законодательно ставить вопрос по поводу принятия конкретных мер, которые бы не позволили «одичать» какой-то части населения?

— Да, действительно, я согласен с вами, что должен быть какой- то общественный орган, имеется ввиду средство массовой информации, который бы нес что-то светлое, то есть не просто показывал нашу культуру, наши достижения, как то, что существует, а выявлял бы проблемные вопросы и пути их решения. На сегодня есть несколько таких ключевых вопросов, которые мы еще не решили: это и проблема трудоустройства, проблема преодоления бедности и много других проблем, для решения которых следует сформулировать соответствующие программы. Например, программа преодоления безграмотности — имеется ввиду не умение читать и писать, а знание истории своего народа, интеграция в мировую культуру. Это также проблема, которую нужно решать. Но это все нужно делать не просто разрозненными мерами, а системно и последовательно.

— У вас есть опыт создания авторитетных советов, и вы могли бы содействовать и лоббировать создание общественного совета на телевидении. Мы понимаем, что это непросто реализовать, непросто собрать средства, но общество нужно в этом заинтересовать. Хотелось, чтобы вы были своеобразной «торпедой».

— Мы готовы быть «торпедой». Ну, возможно, не торпедой, а, скорее, «буксиром». Действительно, эти вопросы нужно поднимать, лоббировать. Я лично поднимал проблему ограниченности доступа к информации людей, живущих в селе. На компьютеризацию сел в бюджете- 2002 выделяется 30 млн. гривен — этого хватает лишь на 15—20 районов. При таком темпе в некоторых районах компьютер появится только лет через 20 — 25, а это уже будет совсем другое общество и совсем другие информационные потоки.

— Кстати, по поводу компьютеризации: о ней говорится уже в течение нескольких лет. Программы есть, но почему они не воплощаются? Проблема только в финансировании?

— Я считаю, что больше проблем — в методологии: решить этот вопрос можно, применяя комплексно-целевой подход. Финансировать частями на протяжении двух-трех лет. Сосредоточив средства на одном конкретном направлении, в конце концов и проблему решим, и деньги сэкономим. И человеческие таланты будут интегрированы в общественный процесс.

Казалось бы, просто. Но для многих этот способ — истина за семью печатями. Скажем, я даю депутатский запрос, премьер-министр соглашается повысить финансирование компьютеризации школ до 140 млн. гривен. Спрашиваю на заседании Верховной Рады, почему не решается вопрос, но ответа не получаю и запрос теряется, как будто его и не было. Так кого же мы обманываем? Сами себя? Если мы не можем этого сделать, следует выйти и сказать, почему мы не можем, а избиратели уже будут решать, способны мы на это или нет. Но ведь не может какой-то чиновник или конкретный депутат решать вопрос самостоятельно. Проблема многих людей, работающих в аппарате государственной власти, в их привычке постоянно что-то делить в соответствии со своими желаниями — нужно делить так, чтобы это было выгодно, прежде всего, обществу.