Идет ли экономический рост на пользу бедным?

Несовместимые утверждения? Совсем необязательно, ибо в данной дискуссии и та, и другая сторона во многих отношениях говорят о разных вещах. Одна сторона может говорить об абсолютной нищете, другая — об относительной нищете. Более того, за усредненными данными скрывается большой разброс: в одних странах бедные могут выиграть от роста экономики, в других же они могут оказаться слишком обездоленными для того, чтобы воспользоваться его плодами. Иными словами, правда отчасти находится и на той, и на другой стороне. Однако целостная картина гораздо сложнее, чем представляется участникам дискуссии по обе стороны баррикад.

Новые данные, опирающиеся на национальные опросы, собранные в 1990-х годах, подтверждают выводы более ранних исследований. Согласно им, нет никаких или почти никаких свидетельств того, что рост экономики сопровождается увеличением имущественного неравенства. Этот результат имеет важное значение: если достающаяся бедным доля национального дохода не уменьшается по мере экономического развития, то, вне всякого сомнения, бедные будут выигрывать в абсолютных величинах. Экономический рост будет приводить к сокращению нищеты, а экономический упадок — к ее увеличению.

Более того, имеющиеся в наличии данные подтверждают, что более высокие темпы экономического роста приводят к более высоким темпам сокращения нищеты. Таким образом, эти наблюдения подтверждают гипотезу, которой придерживается «Экономист».

Тем не менее, якобы проистекающий отсюда вывод о том, что рост экономики увеличивает доходы бедных «примерно в том же объеме, как и доходы всех остальных», окажется обманчивым. Принимая во внимание существющее неравенство, абсолютное увеличение доходов богатых окажется больше — гораздо больше, чем рост доходов бедных. Если сопоставить 10 процентов самых богатых индийцев с 20 процентами беднейших жителей этой страны, то вызванное совокупным ростом экономики увеличение доходов в первой группе окажется примерно в четыре раза выше по сравнению со второй. В Бразилии эта разница будет в двадцать раз выше. Такое наблюдение согласуется с тем, что в общепринятом измерении рост экономики в общей сложности никак не влияет на имущественное неравенство.

Если смотреть только на средние показатели, то можно также упустить из виду тот факто что бедные люди по-разному переживают времена экономического роста. Одни и те же темпы экономического роста могут принести с собой как скромное сокращение нищеты, так и ее значительное падение. Можно найти немало примеров, когда период экономического роста сопровождается ростом нищеты. В действительности, самые надежные из имеющихся данных говорят о том, что неравенство возрастает примерно 50 процентов времени, а в остальное время — убывает.

Если даже экономическое развитие и не приводит к изменению совокупного неравенства, то в любом случае на всех общественных уровнях есть выигравшие, а есть и проигравшие. Многие выходят из нищеты, другие же, наоборот, в нее попадают, пусть даже совокупный индекс бедности изменяется весьма незначительно.

Один из важных факторов, объясняющих неоднородность опыта, пережитого развивающимися странами в 1990-х годах, — чрезвычайно различающиеся начальные условия, в которых находились проводящие экономические реформы страны. Наиболее значимое различие, по всей видимости, заключается в неоднородности физического и человеческого капитала, принадлежавшего бедным. В тех странах, где бедные обычно были неграмотными, больными, изолированными или принадлежащими к маргинальным общественным группам, им оставалось меньше шансов воспользоваться выигрышем от экономического роста. Иными словами, в тех странах, в которых уровень имущественного неравенства высок, экономическое развитие приводит к уменьшеннию неравенства в меньшей степени по сравнению с теми странами, в которых имущественное неравенство относительно невелико.

В свою очередь, эти различия связываются с давнишними различиями в политических режимах. Предположим, что все переживающие период реформ страны можно было бы разделить на две категории: в одну категорию попадут те страны, в которых политика прошлого благоволила богатым, поддерживая неравенство искусственно высоким; другую же категорию составят те страны, в которых политика прошлого имела противоположный эффект, удерживая неравенство низким. Открытие экономики для внешних факторов и раскрепощение внутренних рынков с большой долей вероятности может повлечь за собой ощутимое перераспределение доходов между богатыим и бедными, но в каждой из двух групп стран это перераспределение будет идти в противоположных направлениях.

На самом деле, в среднем политические реформы оказывают нулевое воздействие на неравенство. Тем не менее, за гладким фасадом происходят значительные перераспределения доходов. Политические реформы приводят к разным результатам в различных развивающихся странах, как того и следовало бы ожидать, принимая во внимания различные стартовые условия. В результате, средние значения скрывают страдания людей.

Таким образом, обе стороны в этой дискуссии говорят верные вещи. Одна сторона сглаживает разнородность исторического опыта различных стран; другая зачастую пренебрегает усредненными показателями и взамен фокусируется на тех случаях, в которых высокое или растущее неравенство не позволяет бедным в полном объеме воспользоваться выгодами, приносимыми экономическим ростом.

До сих пор имелись все основания утверждать, что в среднем выигрыш бедных от экономического роста перевешивает их потери. Однако не менее важно осознать все возможные последствия для беднейшей части населения развивающихся стран, с тем, чтобы лучше понять, как обеспечить более высокие темпы экономического роста, от которого бедные выиграют напрямую. И именно в этом направлении должны сейчас развиваться дебаты.

Мартин Равальон, директор отдела по вопросам развивающихся экономик во Всемирном банке