О ГЛАВНОМ

Лариса ИВШИНА, «День»:

— Украина получила в 2000 году ряд серьезных поводов для размышлений. Государству впервые пришлось почувствовать жесткую внешнюю среду, чего бы это не касалось: кредитов МВФ (которые не предоставлялись с былой легкостью), пристально-холодного контроля за внутренними делами (вспомним письмо Пайфера), новых витков конкуренции (а не привычной вражды, которая была куда удобнее) с Россией за главный источник богатств и коррупционных скандалов — транзитную трубу. В общем, к Украине начали относиться как к взрослой. Боюсь, стране, которую иногда пытаются представить «несгибаемой девушкой с веткой калины» (образ лиричный, но не бесспорный), стало от такого обхождения несколько не по себе. Слишком уж романтичным и бесконечным для провинциалки казался период дипломатических ухаживаний.

Весьма некстати в доме обострились старые и проявились новые проблемы: прежние механизмы, доставшиеся в наследство от Системы, износились, на глазах стал таять «административный ресурс», конструктивная оппозиция заглушена, а неистовая подкормлена...

В это время и на этом месте впору задаться тем вопросом, над которым ломают головы во всех газетах и на телеканалах: кто же он — политик 2000-го года? (А то что-то было приуныли любители рейтинговых пасьянсов и гаданий на кофейной гуще).

...Последнее время стала очень популярной известная притча о двух лягушках с разным «менталитетом». Помните, они свалились в кувшин со сметаной. Одна без сопротивлений утонула, а другая прыгала-прыгала, сбила масло и выскочила... «за границу» кувшина. А что, продолжила я образ, если бы лягушки упали в кувшин... с болотом?

Тактика поведения на болоте все-таки другая... Видимо, нужно нащупывать «кочки»... Создавать центры кристаллизации. Идей, ценностей: чтобы перевести общество в адекватную времени систему координат.

...Во время недавней поездки в Германию я была поражена той колоссальной работой, которую проделали немцы, чтобы компенсировать Восточному Берлину «потерянное», законсервированное время. Причем начали не с памятников «воссоединения», а с санации панельных (по-нашему, вполне приличных) домов. И с реконструкции начинки (замены водоснабжения, канализации)... Но два главных впечатления я хочу описать подробнее.

В Потсдаме (известном нам несколько однобоко) есть замок Фридриха Великого — Сан-Суси. Рядом с роскошным зданием второй половины ХVIII века стоит ... простая деревянная ветряная мельница. Я спросила у своего гида: как это? На что он ответил: «Просто мельница была раньше построена» ... Да, король был недоволен, и даже поспорил с мельником, но...

Это о базовых ценностях, что и почему развивается, а что и из-за чего разваливается... Нет, Фридрих не был «вегетарианцем», но... собственность!

И второе впечатление: они и мы. Дистанция. И в какой сфере лежит механизм преодоления. И восточные и западные немцы часто шутят на тему (своего западного) мусора.

Так вот, представьте себе одноразовый пакетик с чаем. Представили? А теперь разделите мысленно: макулатуру (бумагу) — отдельно, металл — скобу, нитку и чаинки (биологический мусор)... Отделили? Так вот, все это ежедневно немецкие педантичные домохозяйки распределяют между четырьмя разноцветными мусорными баками. Даже они брюзжат... Но делают. И, кстати, уважают довольно хорошо оплачиваемый труд мусорщиков. А теперь сравните, как в большинстве случаев относятся к этой «низкой» теме у нас. Эта разница и есть одно из измерений, разделяющие нас. Понимание этого позволит нам напрячь мозги и силы: времени у нас мало.

Мы часто жалуемся, что у нас нет свободы слова. Но еще важнее свобода дела. Множество свободных и ответственных собственников, на мой взгляд, помогут Украине сократить разрыв. С этой «колокольни», мне кажется, гораздо лучше рассматривать происходящее. И легче понять, кто «герой», а кто «антигерой»... Кто тормозит, а кто работает на перспективу. Желаем всем преодоления преград, достойных целей!

С Новым годом!

С Новым веком!

С Новым тысячелетием!

Вместе с «Днем»!

Евгений ГОЛОВАХА, доктор философских наук, главный научный сотрудник Института социологии НАН Украины:

— В последние дни тысячелетия особенно тянет посмотреть на жизнь нашего общества в гораздо большем масштабе, нежели тот, в котором мы смотрим, когда рассуждаем о происходящем сегодня. У меня в связи с этим возникает следующая ассоциация: когда предшественница Украины Киевская Русь вступала во второе тысячелетие, она делала это, имея с одной стороны относительный уровень демократии и свободы граждан, а с другой стороны — находясь в состоянии княжеских распрей и вечевых раздоров. Мы знаем, чем это обернулось в итоге для Киевской Руси и впоследствии для Украины. Мы очень долго выходили из этого состояния, надеялись, что к концу второго тысячелетия смогли отчасти выйти. Но сейчас видим, что и к началу третьего тысячелетия мы выходим с теми же «княжескими» распрями и некоторой гражданской растерянностью. Поэтому я думаю, что наша задача в третьем тысячелетии — не повторить все то, что мы сделали во втором. В связи с этим хотелось бы, чтобы мы как можно скорее расстались с тем достаточно тяжелым наследием, которое мы получили к периоду нашей относительной свободы и демократии.

Еще в сравнительно недавнем прошлом общественная жизнь держалась на «трех китах»: на страхе перед властью, на лжи, которая пронизывала все, что было связано с духовной и политической жизнью и на безответственности как способе адаптации и приспособления к тем условиям, в которых мы жили. Я надеюсь, что страх мы уже во многом преодолели — это чувство становится все менее острым с опытом нашего относительно демократического существования. Ложь тоже далеко не всюду становится решающим условием организации духовной жизни. Но все еще остается некоторая безответственность, состоящая в том, что мы смотрим на происходящее в нашем обществе со стороны. Мне бы хотелось, чтобы в третьем тысячелетии, в большей мере каждый ощущал свою ответственность. И не только за то, что он делает для самого себя, но и ответственность за то, чем могут обернуться для нас те или иные политические события: то ли возможным продвижением по пути свободы и демократии, то ли, в связи с нашей растерянностью и разочарованием во всем происходящем, возвратом к прошлому. У меня есть надежда, что цивилизация развивается сейчас быстрее и динамичнее, и мы сможем за достаточно короткое время преодолеть тяжкое наследие прошлого и выйти на такой этап развития, когда последствия вхождения в третье тысячелетие не обернутся для нас еще одним тысячелетием подготовки к свободе и демократии.