Вызов времени

В Италии на заработках сегодня находится несколько десятков тысяч украинцев, что составляет только незначительную часть общего количества иммигрантов в стране. Люди едут сюда со всех стран, точнее сказать — со всех бедных стран. Это преимущественно «нелегалы» — иностранцы, которые не имеют разрешения на временное проживание. Как известно, в других богатых странах Запада наблюдается та же картина. Образовалось нечто вроде причудливо искривленного демографического ландшафта. В его центре, где-то глубоко внизу, находится небольшое количество процветающих стран-олигархов (это «золотой миллиард» — приблизительно одна шестая населения земли). Туда, к центру, по крутым склонам нищеты текут потоки голодных, бедных, часто, напуганных домашними войнами, людей. Подобно тому, как когда-то орды кочевников переселялись на новые нетронутые пастбища. Съедят, выщипают, истопчут, истребят — и прочь, в другое место. Чтобы выжить, не погибнуть.

Таким пастбищем, где кормится немало украинцев, стал сегодня Западный мир. Что произойдет с этим миром в недалеком будущем? Вероятно, что-то радикальное, ведь потенциальные переселенцы многочисленнее тех, оседлых, богатых, и могут затопить олигархическую впадину, уничтожив тем самым все свои пастбища — кредиты, благотворительность, медицинскую и вооруженную помощь, а главное — работу и хлеб.

На подобные размышления наталкивает общение с украинскими «нелегалами» в Италии, которые едут сюда, чтобы как-то, как угодно, заработать деньги. А накопив определенную сумму, отъезжают — абсолютно такими, какими приехали. В том смысле, что к преобладающему большинству наших земляков не пристает ни атома той мистической субстанции, которая сделала Италию (несмотря на поражение во Второй мировой войне и разруху, несмотря на политическую нестабильность и коррупцию) страной, где большинство людей живет по-человечески. Отходники не везут в Украину ни новых убеждений о роковой неизбежности в этой жизни тяжкого труда, ни новых представлений о честных бизнес-отношениях. Вывозят они разве только презрение к людям, на которых работали ради денег, а заодно — презрение к стране и ее культуре. Культура, впрочем, нелегалов мало трогает, ибо не имеет — с их точки зрения — никакого отношения к заработку.

К чему приведет новое переселение народов, которое влечет за собой смешение культур, обычаев, религиозных верований? Что произойдет при таких условиях с великими национальными культурами, которые составили фундамент западной цивилизации? С итальянской или французской культурами, например? Как бы не вышло что-то вроде космополитических вокзалов или аэропортов, где только названия, а не особенности, дают человеку возможность как-то ориентироваться, что-то идентифицировать.

Опасно и то, что большому испытанию подвержены сегодня высшие достижения западной культуры — терпимость, гуманизм, демократия. Выстоят ли? Ибо трудно руководствоваться демократическими принципами, имея дело с нелегальными иммигрантами, и не каждый человек способен быть толерантным или гуманным с попрошайками, которые заполоняют его страну. Вместо того, чтобы строить жизнь где-то там, у себя дома.

В Риме иностранцев сегодня не меньше, чем их было в античные времена, когда сюда приводили рабов со всех частей ойкумены. Как и когда-то, среди современных римлян есть немало «истинных квиритов», желающих сохранить Вечный город для себя, а не превращать его в пастбище для «диких». Их обеспокоенность «нашествием варваров» проявляется иногда на удивление ярко.

В полупустом вагоне римского метро, на станции «Собор Св. Петра» поднялся сильный шум. Почтенная пожилая синьора, которая сидела возле меня, вдруг, ни с того ни с сего, без какой-либо провокации набросилась на молодую цыганку с младенцем и начала выбрасывать ее из вагона. Синьора грубо дергала и толкала кулаками не только мать, но и ребенка у нее на руках, и выкрикивала, как сумасшедшая, одно слово: «Вон! Вон! Вон!» Если бы это было не метро, где некуда падать, а трамвай или автобус, то неизвестно, чем бы все закончилось — противники были в различных весовых категориях.

За жертву нападения — мать с ребенком — не заступился ни один пассажир. И трудно было разобрать, кто в этом конфликте представлял высшую цивилизацию, а кто низшую — агрессивную и безжалостную. Лично я очень не люблю тех, кто бьет и визгливо кричит.