Тарас КУРЧИК: «Хочешь изменить жизнь к лучшему — сделай какую-нибудь глупость»

Дэнсовому певцу Тарасу Курчику хорошо удается роль чужого среди своих. Уроженец Дрогобыча и воспитанник Львова, он выглядит «западенцем» в глазах столичных снобов, европейцем в глазах «западенцев» и откровенным ремесленником в глазах коллег, декларирующих свое желание просто петь соловьями с экранов телевизоров. Родители воспитали Тараса глубоко религиозным человеком, что не мешает ему экспрессивно напевать из радиоприемников: «Давай-давай!» Время от времени он бросается в нетрадиционные, как для рационального попсовика, вещи — науку эзотерику, изучающую законы перемещения энергии, или академическую медицину. Поработав в заграничных ночных клубах, Тарас преобразился в картинного блондина с бриллиантовой сережкой в ухе, но в свободное от попсы время, «на последней стадии медитации», пишет религиозные песни, пряча их даже от друзей. Зачем он это делает — тайна, поскольку известно, что Курчик делает только то, что выгодно.

— Тарас, прокомментируй комплекс некоторых наших хороших музыкантов, что петь в ночном клубе или ресторане — стыдно.

— Стыдно не петь в таких заведениях. Я работал в Польше, Германии даже в эротических клубах (но не «голубых»), там была не порнография, а очень приятные вещи. Эти заведения воспитали во мне упрямство и уверенность в себе. Когда кто-то сидит, ест и не обращает на тебя никакого внимания — учишься быть на своей волне. Это вырабатывает ощущение собственной линии, поскольку, несмотря ни на что, работать нужно как можно лучше, иначе в следующей раз тебя не пригласят.

— Чем зарабатывают музыканты здесь?

— Прилично заработать на альбоме можно было три года назад. Год назад еще можно было как-то заработать. Сегодня уже нет. Следовательно, остаются концерты и спонсоры. Но и концерты не слишком прибыльны. Нынешний молодняк, рвущийся на экраны телевизоров, вкладывая в это тщеславное дело все, даже не подозревает, что денег своих он не отобьет. Хорошо поют в постсоветском пространстве те, у кого или папа имеет крутую фирму, или муж, или бизнесмен финансирует певицу, которая становится его любовницей, а он — ее менеджером. Изредка еще срабатывают личные дружеские связи.

— Последнее — из разряда фантазий?

— Я однозначно найду людей, которые смогут меня профинансировать. Отсняв и запустив клип на песню «Більше ніхто» с оператором- постановщиком Алексеем Золотаревым (который работает с Никитой Михалковым и участвовал в съемках американского фильма «Титаник»), мы уже готовы начинать работу над следующим. В самом первом клипе мы пошли путем использования логотипа спонсора. Можно рекламировать название фирмы или ее продукцию. На Западе рекламируют все — гостиницы, машины, рестораны, парфюмерию, напитки. Подсознательная реклама серьезно влияет на публику. А последний клип был альтруистическим проектом богатых людей, просто неравнодушных к музыке.

— Можно ли верить людям, которые говорят, что снять клип стоит от $30 до $50 тыс.?

— Хотел бы я видеть хотя бы одного украинского музыканта, который выбросит эти 30 тысяч. Выгоднее положить эти деньги в карман, а клип снять за две-три тысячи. Цены, которые называют российские музыканты, ближе к истине, но их тоже нужно делить пополам. В Украине расценки — от $3 до $10 тыс.

— Ты агитировал за референдум?

— Нет.

— Но агитируешь за футбол?

— Федерация футбола приглашает к участию в футбольных акциях. Вместе с другими музыкантами записал песню «Украина играет в футбол». Я — поклонник этой игры, поэтому мне приятно с этими людьми работать.

— Это, во всяком случае, лучше, чем петь о политике.

— Трудно сказать, что ныне в нашей стране лучше. И футбол, и политику можно классифицировать как зарабатывание денег. Очень многие музыканты работали под прошлогодние выборы, и я тоже. Ничего странного в этом нет: слишком неблагоприятная ситуация в шоу-бизнесе. Это нонсенс, когда музыкант более 60% и без того мизерного дохода вынужден отдавать государству. Поэтому фирмам, заказывающим артистов, ничего не остается, как отмывать деньги или обходить налоговую систему. Не каждый поп- агитатор точно знает, за кого и за что агитирует. На одной такой акции российский музыкант практически в микрофон спросил коллегу: как звать того, кого мы поддерживаем? Это выступление, очевидно, не пошло на пользу кандидату, хотя российские музыканты на порядок дороже, чем украинские.

— Ты достаточно рационален: пишешь одну песню, раскручиваешь, выжимаешь из нее все, что можно, потом пишешь другу. Танцевальная музыка — тоже расчет?

— Писать нужно хиты. Это главная цель — другой нет. Да, я работаю в жанре, который называют попсой. Да, это зарабатывание денег. Но несмотря ни на что, эта музыка мне нравится!

— Впервые Курчик появился на большой сцене в 1989 году на первой «Червоній Руті». А через несколько лет исчез...

— Первые два года были чрезвычайно плодотворными. Потом я ушел в бизнес, открыл свою фирму, даже торговал автокранами. Лет пять вылетели в трубу, но тогда я понял, что музыка стоит недалеко от бизнеса. Последние несколько лет снова начал петь. И год, как переехал в Киев. Львов — кузница талантов, а Киев — центр шоу-бизнеса. Я сразу понял, здесь неограниченное поле для работы, и рву когти.

— Людей, рвущих когти, не любят. Друзья не критикуют тебя?

— Друзей у меня мало, только знакомые. Друзья остались даже не в Львове, а в Дрогобыче. Здесь только мой администратор, с которым мы приехали сюда. Это единственный человек, которому я доверяю. И еще несколько моих земляков. Что касается остальных, то я знаю, кто за что продается. Иногда за небольшие деньги, иногда за небольшие должности. Общаясь с кем-либо, всегда следует помнить, что тебя могут обмануть.

— Это сугубо «западенская» недоверчивость, негативный жизненный опыт, или ты такой холодный рационалист от природы?

— Я безумный романтик, а «западенцы» — самые сентиментальные и самые доверчивые в мире люди. Возможно, потому, что в западной Украине люди более религиозны? Но жизнь требует немного и нахальства.

— С этой ролью замечательно справляется твой администратор.

— Он и должен быть таким — зубастым. Когда мне жалуются на него, я отвечаю, что такого поведения от него требую я. В музыке нужно быть бизнесменом. Для музыканта это большой плюс. В свое время я отказался от всех предложений продюсеров. Я прошел немногим более долгий путь, чем «звезды», которых лепили чужие руки. Такая «звезда» только поет и ощущает себя пупом земли, и если директор бросит ее (примеры опущу, они общеизвестны), она, может, и не поднимется.

— Иными словами, тебя не бросят. Но много ли успел бы бедный Моцарт, если бы искал деньги на клипы и самостоятельно раскручивал симфонии?

— Чтобы не раскручивать симфонии, Моцарт, достигнув определенного уровня, нанял бы себе директора — человека, зависящего от него, а не наоборот.

— Знаю, что когда никто тебя не слышит и не видит, ты пишешь религиозные песни.

— Что касается религиозных песен, которых у меня много, то когда- то, может, я и выпущу такой альбом. Но это нефанатичная, ненавязчивая музыка, посвященная различным моментам жизни, связанным с Богом. Но сейчас эту музыку я не показываю никому.

— Сочетание логики и романтики — опасная вещь. Октябрьскую революцию делали романтики. Типичный пример смеси логика с романтиком — Дзержинский.

— Логиком был мой папа, ныне уже покойный. Он был врачом и хотел, чтобы я продолжил его дело. У меня куча медицинской литературы и, говорят, немного таланта. Когда болеют друзья, звонят мне по телефону. От отца во мне придирчивость, упрямство и нервозность. Благодаря маме, я закончил музучилище по классу скрипки. Она у меня неординарный человек. Выйдя на пенсию, мама, педагог по специальности, занялась лекарственными травами. К ней идут незнакомые люди: просят совета, хотят поговорить, иногда просто побыть рядом. Соседи, знакомые и чужие говорят, что ей свойственна чрезвычайно мощная энергетика. От мамы во мне — немного доброты, сочувственности, честность и вера.

— Спокойно говоришь о себе такие вещи?

— Да. Поскольку я не лукавлю. Мой брат — патологически честный человек. Когда он подался в бизнес, я только и сказал: братец, тебе до бизнеса, как мне до неба. За два года он стал преуспевающим бизнесменом в моем городе, но ни разу не согрешил против порядочности.

— Эту картинку с выставки можно экстраполировать на шоу- бизнес?

— Честность — да. Но в шоу-бизнесе не может быть постоянных хороших отношений с людьми.

— Но это же банальная замкнутость!

— Просто не стоит говорить о том, чего еще нет или что уже было.

— Ты живешь прошлым, настоящим или будущим, Тарас?

— Когда-то я жил прошлым и настоящим. Теперь понял, что о прошлом вообще нельзя вспоминать. Нужно думать о дне сегодняшнем и завтрашнем, а не о том, что произойдет через два месяца. Мечта, о которой думаешь ежедневно, никогда не осуществится.

— Научи наших читателей, как жить сегодняшним днем.

— Есть банальная, но очень полезная поговорка: не откладывай на завтра то, что можно сделать сегодня. Перед тем, как уснуть, нужно отчитываться перед собой: я сегодня сделал все, что должен был. И дела будут продвигаться намного успешнее. Когда-то я просыпался в десять утра, сейчас подымаюсь в семь, и мне мало времени. Я пишу песни, записываю музыку, читаю, решаю множество вопросов, хожу в спортзал и учу английский язык. И завтрак — морковный сок — готовлю себе сам.

— А что можно посоветовать тем, кто живет не в гармонии с собой и совершает не то, что нужно?

— Если хотите изменить жизнь к лучшему, сделайте какую-нибудь глупость. Это называется «сталкинг».