Горе победителям
Исполнилось 60 лет с начала Второй мировой войны.
Есть сегодня в составе России территория, которая раньше никогда не входила в Российскую империю, на которую предыдущие режимы и правители никогда не претендовали, даже во времена Петра I или Екатерины II. Речь идет о Калининградской области, которая вошла в СССР согласно послевоенному распределению Европы. Это бывшая часть Восточной Пруссии со столицей Кенигсберг (Королевская гора), переименованная в честь «всесоюзного старосты». Все немцы были оттуда принудительно выселены, а на освобожденные земли Москва поселила крестьян из южных областей РСФСР — также принудительно. (На руинах своего хутора остался тогда один-единственный полусумасшедший старый немец, но он давно умер.)
Сегодня Калининградская область — это материализованная версия старой истины: «Горе побежденным!». Но не только. Город ярко демонстрирует, что происходит с захваченной территорией, если культура победителей уступает культуре побежденных аборигенов. (Сложной проблемы фашизма в Германии здесь не касаемся). Это особенно бросается в глаза, если сравнивать Калининград и современные немецкие города. Невозможно преувеличить живописность, чистоту немецких городов, поднятых из руин и пепла во всей своей исторической уникальности, с храмами, дворцами, замками, с чистыми речками, с многочисленными памятниками и миллиардами цветов.
Таким до войны был и теперешний Калининград — старинный (основан в ХIII в.) музейный город, ранний центр лютеранства, место рождения и работы многих выдающихся людей Германии, среди которых сияет философ Эммануил Кант. В ХIV веке здесь построили Кенигсбергский собор — один из первых больших соборов Европы, ставший протестантским. Собор вспоминается во всех энциклопедиях и учебниках по поздней готической архитектуре. Восточная Пруссия выделялась в довоенные времена развитым сельским хозяйством, ее фермеры кормили молочными продуктами и мясом всю Германию.
И вот на руины этой земли поселили русских крестьян вместе с советскими порядками. О восстановлении старого речь не шла. Остатки немецких хуторов — добротные просторные здания бюргеров из красного кирпича, под красной черепицей — были разобраны и использованы как стройматериалы для сооружения кривых, нищих лачуг и сараев. В послевоенное время колхозы так и не смогли достичь бывшей производительности сельского хозяйства. До распада Союза Калининградская область кормилась почти исключительно за счет Литвы — каждый выходной половина населения отправлялась к соседям за молоком и мясом.
Новые хозяева «реставрировали» разрушенный Кенигсберг согласно своим стандартам, без каких-либо претензий на эстетику, историзм или архитектурное разнообразие. Весь город сплошь застроен «хрущевками». В центре снесли остатки живописного старинного замка, а на том месте начали возводить гигантский короб Дома Советов (так и не достроили). Картину завершают разбитые (может, еще осколками бомб) тротуары и мостовые, грязь, серость. Получился обычный провинциальный советский город, который полностью отвечает своему новому названию.
Калининград, словно книга, рассказывает о методах, используемых Российской империей для вытеснения культуры коренного населения. Все названия улиц, районов, зданий, пригородов изменены. Разобраны остатки многих бесценных исторических зданий. Надписи на уцелевших немецких памятниках до последнего времени были только на русском. Довоенные немецкие кладбища разграблены, их сравняли с землей. После 1989 года все протестантские и католические церкви «заселила» Русская православная церковь, хотя в городе действуют лютеранские и католические общины. Рядом с Кенигсбергским храмом образовано что-то вроде русского пантеона — установлено 1-2 десятка низкопробных скульптур, которые изображают русских писателей и поэтов от Пушкина до Горького.
Времена понемногу меняются. Началась реставрация Собора; будет это, между тем, не Дом Божий, а «Культурный центр». В Калининград теперь ездят на экскурсии немцы, по большей части немолодые люди, бывшие жители города. Им, однако, нелегко отыскать здесь знакомые места. Главным объектом паломничества является чудом уцелевшая могила Канта под стенами Собора; здесь всегда горы цветов. Ходят немцы вокруг храма, вздыхают, удивляются тем вольностям, которые позволяют себе реставраторы, православной часовне, почему-то размещенной под протестантской крышей Собора, статуе залихватского Есенина неподалеку. «Горе побежденным!» Горе, — однако, — и победителям!
