Ничье все

ПУШКИН, КОТОРОГО НЕТ

Юбилей Пушкина, а тем более 200-летие — это повод для самых разных культурных мероприятий, как-то: концерта «Чувства добрые я лирой пробуждал», литературного вечера «Я к вам пишу, чего же боле?», смотра фольклорных коллективов «К нему не зарастет народная тропа», даже церковной проповеди «Мой дядя самых честных правил» и уж непременно возложения венков к подножию памятника, вознесшегося выше Александрийского столпа. Традиционно? Неинтересно? Что ж, можно, конечно, уподобившись злобному школяру- постмодернисту, подпалить какую-нибудь крупную библиотеку, и, пока вокруг будет шум-переполох, выхватив из огня известные книжки, зычно и, главное, точно истолковывать их. Вот, например, старый рыбак изловил в море золотую рыбку — это сиречь акт просветления, позволяющий старику понять тщету земного и рассечь свое обыденное сознание подобно корыту и сквозь ментальную трещину впустить море высшей мудрости... Сальери на самом деле принимает невероятной мощности галлюциноген и в этом состоянии выдумывает гениального композитора Моцарта с его музыкой и последующей смертью от отравы, подсыпанной в питье десницею завистника... Но и неплох вариант громогласного чтения апокрифа «Евгений Онегин» лежа в постели. С любимой девушкой. Задавая основному занятию самый восхитительный в мире ритм.

Предохранительными средствами при этом пользоваться нежелательно. И тогда, быть может, в эту вселенную явится Некто, который ответит на самый главный, краеугольный вопрос, терзающий большую часть мира. А пока что, дорогие друзья, приходится констатировать — Пушкина нет.

Дмитрий ДЕСЯТЕРИК, «День»

ЗАЧЕМ ПУШКИН?

В жизни каждого из нас есть самые прекрасные моменты. Это чистая радость, свет в душе, живая жизнь. Само приходит. Как неожиданный подарок. И стоишь остолбенелый, мол, «Что с этим делать?»

У Пушкина в «Моцарте и Сальери» Сальери рассуждает: «Что пользы, если Моцарт будет жить и новой высоты еще достигнет? Поднимет ли он тем искусство? Нет. Оно падет опять, как он исчезнет. Наследника он не оставит нам. Что толку в нем? Как некий херувим, он несколько занес к нам песен райских, чтоб, возбудив бескрылое желанье в нас, чадах праха, снова улететь». И — вывод, «естественное» движение, яд в стакан: «Так улетай скорей!»

Прекрасного можно испугаться, его можно просто проигнорировать, убежать от него, постараться забыть, растоптать в ярости. Но оно все равно существует, несмотря на наше желание в суете и спешке его не замечать. «Зачем Пушкин?» А зачем солнце? — не для того же, чтобы нам было тепло. Солнце — само по себе и, как сказано, светит на добрых и злых. Пушкин — сам по себе, и он не изменится от того, как мы его понимаем. Греки говорили: каждый берет у Гомера столько, сколько может взять. Главное — что есть сам Гомер.

Эдуард ЩЕРБЕНКО