Страна должна не только знать «героев» своей инфляции,

«Нет смысла говорить о том, что Минфин и правительство должны пересмотреть макроэкономические показатели, заложенные в бюджет на 1999 год, с учетом мировых финансовых потрясений. Прежде чем обратиться к такому пересмотру, нужно выработать политическое решение — как именно Украина будет бороться с кризисом и существует ли политическая воля для продвижения вперед. Только после такого фундаментального решения можно браться за доработку макроэкономических показателей». Итак, посмотрим, как обстоят дела с «волей» в высших эшелонах власти, для демонстрации которой минувший вторник подошел как нельзя лучше.

По словам председателя парламентского Комитета по финансам и банковской деятельности г. Алешина, нынешний проект госбюджета стал результатом отчаянной дискуссии между правительством и Нацбанком, затронувшей ключевой вопрос экономики — об инфляции (и эмиссии). По всей видимости, заложенный в бюджет показатель в 7,8% годовой инфляции является «политическим» ориентиром НБУ, но никак не правительства, до самого последнего дня надеющегося на печатный станок. В то же время формально все выглядит так, будто именно правительство готово унять свои эмиссионные аппетиты. Даже эмоциональная реплика председателя НБУ, обращенная к депутатам, о том, что, дескать, именно они должны взять на себя политическую ответственность за будущую эмиссию, — снимает вину с правительства, не говоря уже о Нацбанке.

Так ли это на самом деле? Следуя букве стенограммы, — да. Однако логика правительственных решений говорит о другом. Есть все основания утверждать, что и в правительстве, и в Верховной Раде сформировалась достаточно сильная группа «лоббистов-инфляционистов», члены которой, вполне вероятно, найдут точки переплетения денежных интересов и посредством принятия инфляционного бюджета попробуют восстановить личные состояния, изрядно потрепанные девальвацией рубля и гривни.

Известно, что экономическое счастье не приходит бесплатно, причем цена, уплачиваемая той или иной социальной группой, сильно зависит от сценария развития экономики. Кто-то выигрывает от гиперинфляции, а кто-то — от стабилизации. Кому-то на руку преимущественное развитие экспортных отраслей, а кому-то — протекционизм и уничтожение конкуренции со стороны иностранных товаров. Эти интересы плохо согласуются между собой, и довольно редко оптимальный путь выхода из кризиса может быть найден в результате парламентских дебатов.

Украинская экономика на 50% состоит из сырьевых и энергоемких отраслей и слабой банковской системы. Она опутана неплатежами и экспортирует почти исключительно сырьевые ресурсы. Все это почти на 100% гарантирует превращение «допечатанных» денег в рост цен. Но, конечно, не сразу. Кто теряет и кто выигрывает от такого сценария? Прежде всего выигрывают банки и торговля. Уже неоднократно было доказано, в том числе и нашей новейшей историей, что финансовая и торгово-посредническая деятельность является первейшим получателем инфляционных прибылей. Нелишне вспомнить, что банковский сектор Украины обязан своему расцвету именно инфляции 1992—1994 годов.

В современных условиях в ряды инфляционистов решительно встают представители сырьевого и околоаграрного бизнеса. Во-первых, девальвация не в полной мере оправдала надежды на повышение эффективности металлургического, химического экспорта. Во-вторых, экспортеры в значительной степени зависят от импорта оборудования, то есть не могли не понести убытки от девальвации. В-третьих, этот бизнес в настоящее время тесно связан с банковским, что оказывает заметное влияние на позиции его лидеров. В-четвертых, и это в нынешней ситуации представляется особенно важным, ужесточение бюджетной политики, равно как и ужесточение валютного контроля, касалось бы прежде всего экспортных секторов, значительная часть валютной выручки которых оказывается за рубежом. Понятно, что эмиссионный механизм ослабляет давление на этот сектор, поскольку дает правительству другой, в краткосрочном плане менее конфликтный способ финансирования бюджета.

От высокой инфляции сильно теряют предприятия, вписавшиеся в рыночную конкуренцию, — причем как экспортеры, так и производители продукции, конкурентоспособной на внутреннем рынке. Отсутствие финансово-денежной стабильности разрушает основу их функционирования, не позволяет принимать инвестиционные решения, развиваться. От инфляции сильно страдают крупные города — промышленные центры. При обесценивании денег прекращаются поставки продовольствия, поскольку сельскохозяйственные регионы начинают ограничивать вывоз продукции за свои пределы, а импорт резко сокращается. Жители же провинции, так или иначе связанные с сельским хозяйством, лучше адаптируются к продовольственным проблемам.

Иначе складывается ситуация при осуществлении жесткой бюджетно-денежной политики. Ее неразрывной частью является ускорение структурной реконструкции народного хозяйства, банкротство и смена собственников у неэффективных хозяйственных агентов — как производственных предприятий, так и финансовых структур. Эта политика предполагает сохранение тесных связей страны с мировыми рынками товаров и капитала, поощрение конкуренции и ограничение государственного вмешательства в экономику. Естественно, от этого курса выигрывают эффективные предприятия и крупные города. Перед банками и неэффективными предприятиями со всей остротой встают задачи реорганизации, зачастую весьма болезненной. Вероятен рост безработицы, которая гораздо тяжелее бьет по провинции, где возможностей найти работу гораздо меньше, чем в больших городах. Впрочем, у описанных вариантов развития есть нечто общее, и тоже не из приятных. В обоих случаях происходит снижение социальных обязательств государства. При жесткой финансовой политике это происходит непосредственно — через урезание бюджетных расходов до уровня бюджетных доходов. Инфляция имеет те же результаты, обесценивая бюджетные расходы. Оба варианта болезненны, но второй еще и несправедлив, поскольку от роста цен в первую очередь страдают конкурентоспособные предприятия и беднейшие слои населения.