Симоне Аттилио Беллецца: Я чувствую себя украинцем...

Украина решила идти в Европу. Собственно, так и должно быть, ведь Украина априори является составляющей европейского пространства, скажем, в отличие от России, где испокон веков царила традиция восточной деспотии. Однако отношения Украины с Европой сложно назвать безоблачными. А регулярные газовые скандалы только ухудшают образ Украины в мире. Европа иногда не хочет понимать сути проблем, выдвигая только прагматические претензии, заботясь о собственном благосостоянии, а не о специфике украинско-российского диалога. Некоторые европейские страны, как, например, Германия, откровенно говорят о том, что Украина — зона российского влияния. Путь Украины в ЕС очень сложный. Украина, которая формально принадлежит Европе, не является частью ЕС в правовом поле. Также не может быть европейской и варварская украинская политика и бескультурье, которые достались в наследие после падения СССР. Но все-таки именно Европа должна быть стратегическим приоритетом. Какой предстает Европа сегодня? Что Европа на самом деле знает об Украине и какой образ нашей страны сформирован в сознании европейского гражданина? Что может быть интересным для Европы сегодня с боку Украины? На эти вопросы мы попытались найти ответ в нашем диалоге с Симоне Аттилио Беллецца (Simone Attilio Bellezza), итальянским исследователем украинского шестидесятничества.

Доктор Беллецца родился в Турине (Италия). Закончил со знаком отличия отделение истории Туринского университета в 2003 году. В 2007 году защитил докторскую диссертацию «Нацистская оккупация и коллаборационизм в центрально-восточной Украине: Generalbezirk Dnjepropetrowsk (1941—1944)». В Университете «Ca’ Foscari» (Венеция, научные руководители — профессора Андре Грациози и Альберто Мазоеро). В 2008 году преподавал в украинских студиях Гарвардского украинского научного института. Теперь работает над своей второй докторской диссертацией о шестидесятниках и языке в Советской Украине в Университете Республики Сан-Марино под руководством профессора Эндрю Уилсона (Лондонский университет).

— С чего началось ваше путешествие в мир украинской культуры? Когда вы решили, что будете заниматься темой украинского шестидесятничества?

— Еще когда учился в университете, не любил английский язык, поэтому решил, что должен изучить язык в корне иной, чем тот, который является признаком культурной ассимиляции. Я выбрал русский язык, поэтому когда пришло время выбирать тему своего будущего исследования, то я решил взять такую тему, чтобы мне в ней помогло знание этого языка. После некоторых дискуссий с моим руководителем, профессором истории Восточной Европы, я решил писать о Второй мировой войне в Украине, в частности, и потому, что почти ничего не знал об Украине и украинской истории. Вот так и началось мое знакомство с украинской культурой и историей. После защиты моей докторской работы (о коллаборационизме с нацистами во время Второй мировой войны) я натолкнулся на «Интернационализм и русификацию» Ивана Дзюбы, и меня увлекла возможность исследовать движение шестидесятников, о котором я также сначала очень мало чего знал.

— А какими были ваши интересы до этого?

— Я всегда увлекался историей; конечно, моя наибольшая любовь — это русская реалистическая проза, классические романы (Толстой, Достоевский) и музыка (больше всего — Чайковский). Все это повлияло на мой выбор изучать русский язык вместо английского.

— С какими трудностями вы столкнулись во время проработки украинских текстов? Какой была ваша первая встреча с поэзией украинского шестидесятничества?

— Я закончил только пять классов украинского языка перед тем, как впервые приехал в Украину. Потом я прибыл в Киев для работы в исторических архивах и планировал выучить язык в непосредственном течении жизни. Женщина, у которой я снимал жилье, давала мне уроки украинского языка и однажды прочитала стихотворение Лины Костенко (которую я знал только как мать итальянского профессора Оксаны Пахлевской). Я уже сейчас не вспомню, что то был за стих. Позже я начал сознательнее изучать украинскую литературу, обращая внимание на шестидесятников. В частности, начал читать Василя Симоненко.

— А что вы можете сказать об украинской поэзии? Вы же, насколько я знаю, даже перевели некоторые произведения?

— Украинская поэзия практически неизвестна для итальянского читателя; можно найти разве что несколько стихотворений Шевченко, переведенных на итальянский язык (и, кстати, переведены не лучшие произведения), а также несколько сборников современной итальянской поэзии, которую написали женщины, находящиеся сейчас на заработках в Италии. Можно найти еще несколько переводов в специальных научных журналах, но обычный читатель не имеет к ним интереса. Я стремлюсь переводить стихотворения шестидесятников, потому что убежден, что они и по сей день не утратили своей актуальности.

— Каковы ваши самые любимые тексты украинской литературы?

— Я не имел возможности прочитать много из украинской литературы; я чрезвычайно люблю роман «Собор» Олеся Гончара, но я боюсь, что мои вкусы в литературе довольно тесно связаны с моими профессиональными интересами. К сожалению, я недостаточно знаком с украинской литературой.

— А мог ли быть успешным проект издания украинской поэзии в Италии? Сегодня в западноевропейской традиции господствует верлибр. А восприняли ли бы итальянцы классические поэтические формы?

— Я должен отметить, что мои переводы также не имеют рифмы, однако я стремлюсь сохранить ритм, свойственный этим стихотворениям. Перевод стихотворения с одного языка на другой всегда предусматривает определенное переписывание произведения. Скажем так, я думаю, что шестидесятники написали что-то очень ценностное, я же стремлюсь перевести их произведения для итальянского читателя.

— Тяжело ли было переводить украинскую поэзию?

— Да, невероятно тяжело. Ежедневно много украинцев приезжают в Европу в поисках работы. Мы, итальянцы, на самом деле почти ничего не знаем об Украине и ее народе, поэтому, переводя стихотворения, я делаю нашу культуру ближе к Украине, и наоборот, чтобы мы лучше узнали друг друга.

— А где в Италии есть возможность изучать украинский язык? Существуют ли учебные заведения, где можно было бы изучить украинский язык и культуру?

— Насколько мне известно, в Италии можно изучать украинский язык только в трех университетах: Римском университете «Ла Сапьенца», где украинистику возглавляет профессор Оксана Пахлевская; государственном Университете Милана, где работает выдающийся профессор Джованна Броджи Беркоф (Giovanna Brogi Berkhoff), и, наконец, в Венеции есть Университет «Ca’ Foscari».

— Какой вы видите Украину сегодня? Изменилось ли ваше отношение к Украине после первого визита? Когда вы впервые побывали в Киеве?

— По моему мнению, жизнь в Украине существенно улучшилась после моего первого визита в вашу страну в 2004 году. Я заметил, что люди теперь больше одеваются в сугубо западную европейскую одежду, в магазинах значительно больший выбор разнообразной продукции. Однако мне и до сих пор кажется, что Украина — довольно загрязненная страна, по сравнению с европейскими. Конечно, мое отношение к Украине изменилось за это время, однако я, честно говоря, не знаю, в какую сторону. Я чувствую себя украинцем, однако я также нахожу новые связи с Италией.

— Знали ли вы об Украине из школьных учебников, например? Что следует сделать для интенсификации украинско-итальянских связей? Какая в этом плане роль культуры?

— Я не могу говорить о всем мире. В Италии люди ничего не знают об Украине, лишь немногие смогут безошибочно назвать столицу. Оранжевая революция распространила информацию об Украине, но всплеск продолжался только несколько недель. Самая популярная фигура украинской политики в Италии — Юлия Тимошенко. Конечно, мы можем слышать об Украине чаще во время газовых войн, что случаются периодически. Когда я учился в школе, то Украина была представлена как республика в составе СССР, поэтому отдельно Украину мы не рассматривали. Только в связи с Россией. Итальянские учебники и до сих пор не обновились, требуется много времени, чтобы создавать новую историю после падения СССР. Поэтому только самые младшие поколения уже имеют возможность изучать Украину как самостоятельный геополитический объект. Я думаю, что Украина должна двигаться к сближению с Европейским Союзом. Сам проект ЕС предусматривает, что будет создано единое пространство из всех европейских стран. Идея заключается в объединении ради мира и преодолении всех возможных барьеров, которые мешают для общего существования.

— Чем лично для вас является итальянская и европейская идентичность? Это две различные идентичности?

— На самом деле это сложно объяснить — что эти две идентичности означают для меня. Решения на европейском уровне становятся все более важными для гражданина ЕС сегодня. Мы будем голосовать за парламент ЕС через несколько недель, но ни одна итальянская партия не сможет объяснить избирателям, что они собираются делать в европейской политике.

Для меня быть одновременно итальянцем и европейцем означает, что я надеюсь, что совсем скоро политические организации дадут возможность различным людям жить в согласии, уважая особенности каждого.