Подпольный обком действует,

Осенью 1985 года великого поэта Василя Стуса «замочили» на зоне.

Если бы не «замочили» — непременно он стал бы лауреатом Нобелевской премии по литературе за тот уже далекий год — пусть даже не из литературных, но хотя бы из политических соображений (впрочем, очевидно, что как поэт Стус — гений мирового масштаба). В этом случае Виктор Янукович, Елена Бондаренко, Валерий Коновалюк на вопрос, мол, откуда вы такие классные при***сь, в каждой загранпоездке повторяли бы заветное: мы — из Донецка. Не знаете такого города? Ну как бы вам объяснить — это город роз, шахт, заводов и единственного нашего литературного Нобелевского лауреата Василя Стуса.

Однако добро и нобелевское бабло в этот раз не победило зло — лауреатом 1985 года стал французский писатель Клод Симон, а Стус вместо премии и восхищения Януковичей, Бондаренко и Коновалюков получил два квадратных метра жилплощади, а потом, после переноса праха в Киев, еще и сожженную неизвестными уродами могилу на Байковом кладбище.

На зоне уничтожили также его рукописи — считается, что погибло порядка 300 (вдумайтесь в цифру!!!) стихотворений и переводов. Возможно, это еще большее преступление перед Вечностью, чем убийство самого поэта.

Стус — сложный и местами даже «темный» автор. Его надо понимать, вникать, вчитываться, въезжать в разрывы его поэтического мира. Возможно, Стус похож на Рильке — не случайно он так много его переводил.

Василь Стус — самый значительный украинский поэт второй половины XX века.

У него нет есенинской легкости, как у Симоненко (разумеется, Василия — не скандалиста-коммуниста Петра), нет заинтеллигентизованности Лины Костенко, нет модернистских конструкций Ивана Драча и патетической образности Бориса Олийныка.

Стус — иной. Непонятный, непрочитанный, злобно-напряженный.

Но именно наличие таких поэтов делает нацию самодостаточной, а культуру — полноценной.

Украинская культура может претендовать на место среди иных культур — немецкой, австрийской, английско-британской, французской, русской, американской, итальянской — не благодаря Верке Сердючке, фрику Поплавскому, «Виагре» или аккордеонисту Табачнику. Более того, даже не благодаря театрам им. Ивана Франко и Леси Украинки, хотя, конечно, тот же Богдан Ступка — актер мирового уровня и международной известности. Украинская культура может на что-то претендовать благодаря таким людям, как Архипенко, Довженко, Сковорода, Вернадский, Гмыря, Параджанов, Катерина Билокур и Мария Приймаченко, Сильвестров, а также благодаря нескольким литераторам, среди которых Леся Украинка, Василий Стефаник, Тарас Шевченко, Николай Гоголь, Павел Тычина и Василь Стус. Быть может, кто-то еще, хотя не факт.

Возможно, если бы Стус остался жив, лично мне — с моим пониманием действительности, а также с моим видением логики исторического пути Украины — было бы невозможно найти с ним взаимопонимание или даже общий язык. Хотя, конечно, кто его знает? Леонид Бородин — известный русский прозаик и имперский идеолог, сидевший со Стусом долгое время в одной камере, общий язык нашел — может, и у меня бы получилось?

Однако, как бы то ни было, Стус для Украины — это из разряда «наше все».

Но люди из Партии регионов и Донецкой ОДА думают иначе.

Мне всегда был симпатичен Донецк тем, что в нем не ощущалось какой-то хуторянскости и провинциальности, чего было полно в других городах Украины, включая даже советский Киев.

Поэтому показалось странным увидеть подписи брэнд-фейсов Партии регионов под каким-то провинциальнейшим по своей странности посланием — о придании имени Дегтярева Донецкому национальному университету. Мол, кто угодно, только не Стус!

Я представляю себе биографию Владимира Ивановича Дегтярева — действительно, современный Донецк многим ему обязан. Более того, я был знаком и дружил с человеком из того же времени и из той же когорты партийно-хозяйственных руководителей — с бывшим первым секретарем Полтавского обкома КПУ (КПСС) Федором Трофимовичем Моргуном. (Увы, прошлым летом он, ветеран войны, целинник, не по годам крепкий человек, хотя в этом возрасте умирают от тысячи болезней, погиб в автокатастрофе — на машине без защитных подушек). Федор Трофимович (кстати, он был уроженцем именно Донецкой области!) работал первым секретарем с 1973 года и до 1988-го, т.е. формально он уже должен был бы причисляться к элите Щербицкого, однако по всем параметрам он принадлежал к эпохе и стилю управления Шелеста, как и Дегтярев. Наиболее известен его опыт внедрения бесплужной обработки земли — плоскорезов.

Я, насколько это возможно, понимаю логику поведения тех самых партийных руководителей 60-70-х годов. Лучшие из них были как бы «смягчающей подушкой» между жесткой авторитарно-тоталитарной системой и обществом — обычными людьми. Многое приходилось брать на себя, заступаться за кого-то и проч. Это были отзывчивые руководители, но с некоторыми авторитарными методами управления. Все они считали себя дланью Провидения, поэтому в их биографиях есть такие сюжеты — мол, неузнанным он любил гулять по улицам города (или по незнакомому селу), заходил в учреждения и дворы, спрашивал у простых людей — мол, как оно? Заступался за несправедливо обиженных. И только потом людей осеняло: так ведь это был САМ!

Я понимаю особенность донецкой украинской идентичности — она предельно советская. И это логично — именно в советское время (правда, еще до Дегтярева) Донбасс стал одним из самых-самых концентрированных промышленных районов в мире.

Дилемма Стус / Дегтярев отсылает к извечной дилемме: что первично — дух или материя. Стихотворные жемчужины и мириады поэтических смыслов или здание торгового комплекса «Белый Лебедь» на улице Артема?

Василь Стус — поэт, общенациональный символ.

Владимир Дегтярев — региональный управленец среднесоветской эпохи.

Логично, чтобы именем первого назвали Донецкий национальный университет.

Именем второго, возможно, — Донецкий государственный университет управления.

Но не наоборот. Наоборот — нелогично. Наоборот — сюрреалистично.

Не очень понятно, почему люди из Партии регионов не хотят, чтобы Донецкий университет носил имя Стуса. Я понимаю, что при советской власти его гнобили со страшной силой. Неужели эти люди (Бондаренко, Коновалюк и др.) до такой степени любят советское прошлое, что ненавидят всех тех, кто в него не вписался? Елена Бондаренко, уважаемая, вспомните, сколько вам было лет в 1991 году? Сколько вам было лет в 1976 году, когда Щербицкий выкинул Владимира Дегтярева из кресла первого секретаря Донецкого обкома КПУ (КПСС)?

Я сам тоже много чего люблю из советского прошлого — например, общую нацеленность на модернизацию и развитие общества, чего нет сейчас. Но когда я был предпоследний раз в Донецке, специально пришел на филфак университета — мне было очень интересно оказаться там, где некогда учился Василь Стус.

При всей «темности» поэзии Стуса многие его стихи удивительным образом стали песнями и романсами. Есть чудная песня у ранней Марийки Бурмаки — «Верни до мене, пам’яте моя».

Помнится, в самом начале 2000-х мне довелось вести еженедельную программу на одном московском разговорном радио. Каждый раз, когда я уставал говорить, звукооператор врубал какую-нибудь интересную музыку — из принесенных мною компакт-дисков. Занятно, но любимой песней моих слушателей — обычных московских обывателей — стала жесткая композиция сестер Тельнюк на стихотворение Васыля Стуса «Жертва» (если кто-нибудь из господ читателей знает ссылку на нее в интернете, непременно напишите в отзывах). Иногда ее даже специально заказывали.

Мне приходится часто думать о том, почему какие-то политические силы имеют перспективы развития, а другие — пролетают, как фанера над известным городом.

Партия регионов — это классический случай политической неэффективности, иногда даже идиотизма. Инновационные политические технологии, эффективные идеи и стратегии развития — это не о них. Сюжет с Василем Стусом меня убедил в этом окончательно.

При всех немереных деньгах Ахметова и СКМ, при том, что Инна Богословская живет на телеканалах Пинчука и Фирташа (кажется, не пропустила ни одного шоу), при том, что несколько фронтменов и фронтвуменов партии превратились в универсальные затычки — во все бочки сразу, при поддержке всех тех «интернационалов», которые у ПР «на подхвате» (российского, еврейского, татарского, международного «фининтерна»), при поддержке американских и московских политтехнологов эти люди — самые неэффективные в Украине.

Все вопросы у них решаются экстенсивными методами — деньгами, массой, напором, мощью возможностей, агрессивной и неэффективной рекламой. Но не умом, не изысканностью, не стилем, не несимметричными технологиями.

Если бы Партия регионов в целом и ее начальники в частности мыслили инновационно и нестандартно, они бы возглавили процесс по присвоению имени Василя Стуса Донецкому национальному университету. Они бы поставили ему памятник в центре Донецка — как Кобзону, Анатолию Соловьяненко, Царь-пушке или пальме Мерцалова.

Хотя, конечно, Василь Стус — это не Анна Ахматова, не Гулак-Артемовский и даже не Исаак Бебель.

Впрочем, если бы Партия регионов была адекватной и эффективной, Украина тоже была бы иной страной.

Но жизнь такова, какова она есть, и больше никакова.

P.S. Василь Стус, «Палімпсести»
«Ще кілька літ — і увірветься в’язь.
Забутий світ увійде в сни дитячі,
і всі назнаменовання пророчі
захочуть окошитися на нас.
Червона барка в чорноводді доль
загубиться. І фенікс довгоногий
перенесе тебе в ясні чертоги
від самоволь, покори і сваволь.
А все тоте, що виснив у житті,
як рить, проб’ється на плиті могильній.
Бо ж ти єси тепер довіку вільний
розіп’ятий на чорному хресті.