Привидения старого Львова
Здесь собраны рассказы о людях, не похожих на нас с вами уже тем, что живут они в промежутке между прошлым и настоящим, которому названия не найдено и до сих пор. Это преимущественно хранители фондов, работники архивов, охранники. Их объединяет история и слишком серьезное, как для нашего здравого смысла, отношение к различным сверхестественным явлениям.
ПРИВИДЕНИЕ ДОМИНИКАНСКОГО СОБОРА
«Я не собираюсь поддерживать монополию на дешевые чудеса». Овод
Его видели в белом плаще (габите) с черным крестом на спине — монаха-доминиканца, который начал показываться за крутыми поворотами узких соборных кулуаров лет семь тому назад, когда откопали подземелье. У привидения были свои маршруты и излюбленные места: подвалы, замурованная библиотека, реже — хоры.
Рассказывает поэтесса Ирина Вовк, сотрудница Музея истории религии, который действует в соборе. Ее рабочее место — удивительно высокое и светлое (хоры) — находится на пятидесятиметровой высоте.
— Я не хочу, чтобы это имело оттенок сенсационности, и также «не собираюсь поддерживать монополию на дешевые чудеса». Мы пытаемся ничем не побеспокоить своего «доминиканца», ибо он относится к нам очень лояльно, не делает никакого вреда. Догадываемся, что он здесь, когда в помещении, где сквозняков быть не может, отодвигается штора — и не снизу, а сбоку, так, как будто зашел человек. На хоры наше привидение заходит изредка. В понедельник, поднимаясь к себя, время от времени нахожу цветы только что политыми (мне носить сюда воду трудновато). Под хорами находится замурованное помещение, где когда-то была библиотека, — там иногда можно услышать его шаги.
Если по пятидесятиметровой вертикали сойти вниз, поражает контраст: божественно светлого наверху — и подвально темного мрака внизу. Там — фонды подземелья, где и «живет» привидение, считает Елена Лузан, хранитель фондов собора.
— Мне не везло увидеть его. Возможно, потому что я очень скептически отношусь к таким вещам. Но когда в фондах с верхней полки вдруг летит впритирку утрамбованная книга, потом вторая, третья, мне трудно это логично объяснить. Пришлось признать: «что-то» у нас и на самом деле есть. Мальчики-милиционеры, которые дежурят при входе, боятся выйти, прошу прощения, в уборную. Ибо для этого нужно пересечь весь собор, а там по ночам совершаются невидимые, однако громкие службы. Давно забытой латынью поет потусторонний хор, а на вахте замирают бледные милиционеры. И они знают, что проверять — напрасно, все равно служба будет продолжаться и никого не будет видно. Или не видно только нам... Эти службы, как правило, продолжаются не меньше трех часов. А после того, как к одному из охранников среди ночи из затворенных дверей вышел наш «доминиканец» в своем габите, у нас мало кто соглашается дежурить.
Но все же охраняют. И происходит переоценка собственных возможностей, душевных сил. «Не иди сразу к Богу — иди к церкви» — так когда-то говорили, — рассуждает Елена Лузан. — А Рерихи утверждали, что нужно быть очень добрым, очень чистым душой, чтобы идти к Богу. Неизвестно, сколько душ, которые грешили на земле при жизни, здесь и остались после смерти. Все это — от отсутствия покоя. И, как уже доказано, имеет реальную основу: энергетическое влияние, распад клеток на уровне атома — очень опасная вещь. А в народе говорили просто — чью-то душу Бог не принимает, ибо у нее недоделанное дело...
Милиционерам на вахте, однако, не до философствования. Трезво оценивая ситуацию, сержант Юрий признает: «Раньше не верил. Теперь — да. Приходится поверить — во время «службы». Или когда в запломбированной комнате ночь напролет выстукивает печатная машинка. Здесь уже или себе не доверять, или согласиться на общение с «этим»... Хотим завести тетрадь с записями: когда, где, как «оно» проявляется. Так сказывать, поставить на учет, чтобы было законодательная основа — чтобы все законно...»
Он «живет» пока что спокойно. Пока не завели записей милиционеры, пока не пришли сюда энергетики на проверку, пока сотрудники не решили остаться в соборе на ночь в полнолуние — до тех пор белая фигура еще имеет возможность поливать цветы, хулиганить с книжками, осваивать машинописное дело, пугать милиционеров, проводить службы. И искать случай доделать свое незаконченное при жизни дело.
СРЕДНЕВЕКОВАЯ «МЕСТЬ И ЗАКОН»
Эту историю специалисты считают фальсификацией. А настроенные романтически львовяне не отказываются от нее. И рассказывают каждый раз что-нибудь прибавляя.
В пятнадцатом веке муниципалитет Леополя совершил несправедливость: по непроверенными данным «за страшное преступление» осудил мальчика к смертной казни «через отсечение головы». Что и сделали, не слушая его мольбы о пощаде. Когда вдруг в помещении ратуши начал летать гроб с телом злосчастного — и так три ночи подряд. Бросились разбирать дело еще раз и выяснили, что парень не виновен. Собрали общину, объявили это... Гроб больше не летал.
ЭКСПОНАТ «+ 313»
Черное кресло причудливой формы вызывает скрытый страх. Два года назад оно хранилось в фондах исторического музея, никого и ничто не смущая. Правда, под номером 313. Пока однажды к хранителю фондов отдела живописи Сергею Богданову не пришел чернокнижник (детективный сюжет!). Вид обычный: ни тебе черного плаща, ни скрытых клыков, ни пожелтевшей от тысячелетий бороды. Этот вполне современный субъект высказался просто: «Есть у вас такое кресло-дракон?! А знаете ли вы, что оно принадлежало сатанистам и служило троном Князя Тьмы на их черных мессах? Я пришел предупредить — за ним скоро придет тот, кому оно принадлежит».
— Я сначала не поверил ему. Он рассказал, что во время сатанинских обрядов кто-то незримый (вероятно, дьявол) сидел в кресле. Тогда я начал исследовать этот «стульчик». Оказалось: если поставить его на возвышение и сесть, то у сидящего сзади вырастают рога (эффект удлиненной спинки), а между ног — хвост дракона. Потом ночью провел эксперимент — поставил кресло под определенным углом при лунном сиянии — тогда под рогами вырисовывались глаза, нос... Странно то, что при такой топорной работе (Германия, XIX век) это лицо плывет по позвоночнику, постоянно меняется... Если же перевернуть кресло кверху ногами, получается летающий крылатый дракон, а поставить и посмотреть сзади — прыгающий козел. Тот человек объяснил мне, что в нишу между «рогами» (в голове кресла) ставили отрубленные головы, а снизу — таз для крови.
Спустя некоторое время посмотреть на него пришла группа экстрасенсов. Один из них притронулся к «хвосту» и сильно обжег руку, настолько сильный энергетический луч тот создавал. Другие исследователи обнаружили, что оно было обкурено специальными препаратами, и если в определенный момент полнолуния посмотреть на него через «ультрафиолет», можно увидеть какую-то фигуру. Но для этого нужны соответствующие приборы.
На всякий случай Сергей Богданов выставил его в качестве экспоната — пусть смотрят. Так и стоит бывший «экспонат + 313» в зале королевских драгоценностей Львовского исторического музея. Некоторые люди с более чувствительной организацией говорят, что оно их отталкивает.
МИФЫ И РЕАЛЬНОСТЬ
Город Льва хранит еще множество подобных тайн. Легенды, имеют ли они реальную основу — неизвестно. В конечном счете об этом уже довольно давно спорят ученые во всем мире. Но каждый остается при своем мнении.
Однако есть в старом Львове еще нечто. Сохраненное историей прошлое мы видим теперь яснее, чем наши предшественники. Это касается дома Ивана Франко, в котором он прожил последние годы жизни, написал лучшие свои произведения, мучался болезнью рук и говорил с духами. Этот дом был построен на геопатогенной зоне.
ОСЕНЬ ПАТРИАРХА
«Разговаривали ли вы когда-нибудь с духами?» Иван Франко
(из воспоминаний Елены Грозиковой)
В доме-музее Ивана Франко под номером 152 по улице Франка всегда — тяжелая влажность, полумрак и холод. Даже в ужасно жаркий день. Яким Горак, сын известного франковеда — писателя Романа Горака, сам исследователь жизни Каменяра, сидел в излюбленном плетеном кресле Франко.
— Иван Франко всю жизнь мечтал о собственном доме. Поэтому когда подвернулся случай и деньги, он приобрел участок и начал строительство. Земля эта раньше носила название — Софиевка. Здесь когда-то были болота. Поэтому начинать строительство сразу было невозможно — сильно ползла земля. Огромные средства затратили, пока дом наконец достроили. Кстати, руководила процессом (а скорее мешала) его жена Ольга Федоровна, тогда уже больна шизофренией. И это также влияло на атмосферу. Жилище создавало впечатление монастыря. Франко, по различным воспоминаниям, выходил к гостям, «яко монах». Зимой в доме замерзали чернила; даже когда топили все печи, стояли жестокие холода, было влажно. А дым от печей шел почему-то в комнаты. Иван Яковлевич выглядел очень утомленным, да и у него тогда прогрессировала болезнь рук, которая и повлекла за собой смерть. Неизвестно, или виной тому было «нездоровое» место строительства — эта геопатогенная болотная зона, но художник часто бредил. В галлюцинациях к нему приходил умерший Драгоманов и «ужасно мучал».
Незадолго до смерти Франко сказал (Елена Грозикова, «Воспоминания о Франко»): «Все терпения и вся радость кончается смертью, но смертью естественной. Вот я на эту тему целыми ночами разговариваю с духами. Они приходят в мою комнату через окна, двери, садятся вокруг меня на кровать. Если бы вы слышали наши разговоры, особенно русских и надднепрянцев! У них другая психика, они очень интересные и так мне докучают: то правдивые колтуны, не раз железными крюками калечат мне ребра... Разговаривали ли вы когда-нибудь с духами?»
Он увлекался психологией и, говорят, почитывал Фрейда. Перед смертью говорил с Иисусом Христом. И что интересно: очень любил рыбалку. Последние годы плел сеть, как апостол Петр, и писал «Моисея». Впоследствии установили, что все, кто хотя бы раз ездил с ним на рыбную ловлю, потом становились светилами нашей культуры: Грушевский, Самийленко, Стефаник... Что-то в этом было. Не знаю, много ли он поймал в ту сеть рыбы, но людей ловил, как приказывал Петру Иисус...
Теперь, когда подходит вечер, мы часто слышим то в соседней комнате то на нижнем этаже или сверху чьи-то шаги. Вполне может быть, что и его. Потому что душа его не нашла покоя после смерти. Возможно, виной тому перезахоронение.
ДУХИ СТАРОГО ЛЬВОВА
Говорят, со всеми, кто так или иначе прикасался к потустороннему, недозволенному, что-то случалось. Актеры, которые играли Мефистофеля, тяжело болели, а о смерти Гоголя и Булгакова и до сих пор много говорят. Как и о тех, кто откопал египетские пирамиды. А о тех, кто закопал Чернобыль, стыдливо молчат — потустороннее здесь просто приобрело форму и масштабные размеры.
Есть легенды, фантазии, есть вещи, научно доказанные. Но также существует защита от злого. Существуют души, которые не могли исчезнуть просто так, в никуда. Поэтому, когда рассказывают, что в доме Ивана Франко иногда можно слышать тяжелые шаги, а дом-музей украинской «чио чио сан» — Саломеи Крушельницькой находится под ее незримым патронатом, — в это поневоле верится...
