Чтобы понимать, чем больно современное украинское общество, надо изучать недавнее прошлое,

Общество и государство, народ и власть — это взаимосвязанные, но разные понятия. Государство вырастает из общества, чтобы смягчать имеющиеся в нем противоречия и защищать его от внешних опасностей. В отличие от общества, которое состоит из социальных и этнонациональных сообществ без внутреннего остова, государство представляет собой иерархизованную организацию. Оно руководит обществом с помощью бюрократического аппарата, силовых структур и органов пропаганды и воспитания. Великий английский историк Арнольд Тойнби считал, что динамику исторического процесса можно определить в двух словах: вызов — ответ. Гармонизованные отношения между обществом и государством обеспечивают ответ на вызов. Когда же между обществом и государством возникают непреодолимые противоречия, последнее погибает, а лишенное защитной оболочки общество становится зависимым от победителя, кем бы он ни был — внешней или внутренней силой. Взаимоотношения между обществом и государством — это многообещающее направление в гуманитарных исследованиях. Такие исследования особенно полезны в странах, где происходит стремительная трансформация социально-экономического строя и общественно-политических отношений. Украина — одна из них.

Мы зря перестали обращать внимание на произведения классиков марксизма и основателей советского строя. Именно теперь, когда они больше не воспринимаются как библейские истины или враждебная пропаганда, стоит задуматься над тем, что представлял собой коммунизм советского образца. Чтобы понимать, чем больно современное украинское общество, надо изучать недавнее прошлое.

1. ТИПОЛОГИЯ ГОСУДАРСТВ

Определяя характер государств, политологи разделили их на традиционные, демократические и авторитарно/тоталитарные. Традиционные государства существовали от рождения института государственности до эпохи буржуазных революций. В новые и новейшие времена отношения между государством и обществом утратили характер патриархальности и стали по большей части полярными. В демократических странах граждане начали избирать органы власти на свободных выборах. Напротив, в тоталитарных странах власть контролировала все сферы жизнедеятельности общества. Авторитаризм был переходной формой, которая приобретала разный вид в зависимости от традиций и специфики политической ситуации.

Коммунистический строй принято считать тоталитарным. Стремление органов власти контролировать каждый шаг и движение души человека, политическая и экономическая зависимость общества от государства не могут быть оспорены. Остается установить, почему советская власть оказалась способной на массовые репрессии вплоть до геноцида. И остается выяснить, почему миллионы граждан чувствуют ностальгию по советскому укладу. Сочетание таких противоположных по знаку явлений, как репрессии и ностальгия, является нехарактерным для тоталитарного строя. По-видимому, коммунистическое государство занимает отдельное место в типологии государств.

Коммунисты считали советский строй «светлым будущим» для всего человечества, а репрессии списывали на И. Сталина. Однако такая аргументация — это возведений в куб культ личности. Нужно искать причины институционного характера.

Взаимоотношения общества и государства в новейшую эпоху не исчерпывались лишь противоположными вариантами — демократическим (господство общества над государством) и тоталитарным (господство государства над обществом). К. Маркс и Ф. Энгельс предложили, а В. Ленин и И. Сталин реализовали принципиально другую форму общественно-политической системы — погружение государства в общество. Чтобы установить это, нужно рассмотреть ленинское государство-коммуну на фоне предыдущих форм государственности.

2. ТРАДИЦИОННЫЕ ГОСУДАРСТВА

Переход от присваивающего хозяйства (собирательство, рыбалка и охота) к воспроизводительному (земледелие и животноводство) является первой производственной революцией. Воспроизводительное ведение хозяйства отделило человека от животного мира. Первобытную орду заменил родоплеменной коллектив. Так появилось общество. С его появлением общая собственность родоплеменных коллективов на природные ресурсы стала персонализироваться. Возникновение частной собственности положило начало социальной дифференциации коллективов. Так появилось государство.

Племена, которые объединялись в государственные союзы, получали преимущество перед другими в борьбе за территорию с ее ресурсами. Из вождей племен выделилась фигура монарха. Над крестьянами сформировалась иерархическая надстройка из лиц, связанных с функционированием государства.

Власть монарха вытекала из факта владения землей, которая раньше была общей собственностью родоплеменных коллективов. Эту землю он отдавал в распоряжение лицам, выполнявшим государственные функции. По мере того, как натуральное хозяйство превращалось в товарное, а мануфактурное производство заменялось машинным, роль монарха как носителя государственной власти снизилась. Власть его не распространялась на рыночный обмен в таких формах, как на аграрную сферу, потому что товарно-денежными отношениями нельзя владеть, как землей. Монарх должен был теперь обеспечивать законность и порядок, которых требовал безликий рынок, чтобы иметь возможность пользоваться деньгами — тем ресурсом, без которого его власть была призрачной.

Людовику XIV, который правил Францией 72 года, приписывают фразу: «Государство — это я!» Она отвечала ситуации в его времена. Но Людовик XVI поплатился жизнью за действия, вытекавшие из подобного высказывания. Его деятельность пришлась уже на другую эпоху — эпоху буржуазных революций.

3. «СУХОЙ ОСТАТОК» РЕВОЛЮЦИОННОГО МАРКСИЗМА

С появлением машинной индустрии общество претерпело кардинальные изменения. Буржуазия и пролетариат не походили на социальные уклады аграрной эпохи. В отличие от крестьян, разъединенных условиями производства, рабочие объединялись в коллективы и могли сплоченно защищать свои права.

В феврале 1848 года, то есть в канун буржуазных революций 1848—1849 гг., в Лондоне появилась брошюра К. Маркса и Ф. Энгельса «Манифест Коммунистической партии». Молодые немецкие революционеры поспешили заявить в ней, что эпоха буржуазных революций осталась позади и на очереди — коммунистические революции. Суть коммунизма они характеризовали коротко: «Коммунисты могут выразить свою теорию одним положением: уничтожение частной собственности». Цель революции характеризовалась не менее коротко: «Пролетариат использует свое политическое господство для того, чтобы вырвать у буржуазии шаг за шагом весь капитал, централизовать все орудия производства в руках государства, т.е. пролетариата, организованного как господствующий класс, и возможно более быстро увеличить сумму производительных сил». В этой фразе поражает определение государства: «пролетариат, организованный как господствующий класс». Поражает потому, что мы знаем: государство является частью общества, но такой, которая отделилась от него и осуществляет руководство им «сверху».

Вышеприведенные две фразы составляли «сухой остаток» революционного марксизма. Механизм трансформации частной собственности в собственность общенародную остался в «Манифесте» нераскрытым. Можно лишь понять, что основоположники марксизма предвидели неизбежность появления государственной собственности как переходной от частной к общенародной. Будущее человечества они связывали с поглощением государства революционным пролетариатом. Такой вывод находим в работе Ф. Энгельса «Анти-Дюринг»: «Пролетариат берет государственную власть и превращает средства производства в первую очередь в государственную собственность. Но тем самым он уничтожает самого себя как пролетариат, тем самым он уничтожает все классовые отличия и классовые противоположности, а вместе с тем и государство как государство».

Следовательно, Маркс и Энгельс были убеждены, что общество станет выполнять государственные функции. Новый политический строй они характеризовали как диктатуру пролетариата, то есть качественно отличающуюся от традиционного государства организацию рабочих. Постоянный оппонент К. Маркса Михаил Бакунин пытался представить себе это, но зря: «С какой точки зрения не смотри на этот вопрос, все приходишь к тому же самому печальному результату: к управлению огромного большинства народных масс привилегированным меньшинством. Но это меньшинство, говорят марксисты, будет состоять из работников. Да, пожалуй, из бывших работников, но которые, лишь только сделаются правителями или представителями народа, перестанут быть работниками».

Можно говорить о том, что национализированная собственность после «экспроприации экспроприаторов» становилась общенародной, то есть переходила в руки общества. Нации, общества и классы лишены «рук». Зато государство, как и каждая другая иерархизированная структура, имело «руки», с помощью которых осуществляло власть и владело формально национализированной собственностью.

Колоссальный вклад основоположников марксизма в понимание того, как функционирует современное им общество, поставил лидера русских анархистов в проигрышное положение в полемике с ними. Критика М. Бакунина касалась не современности, а будущего. Когда новое поколение революционеров ополчилось идеями «Манифеста Коммунистической партии» и выставило требование «экспроприации экспроприаторов» в практическую плоскость, его критика уже забылась. Теперь мы заново вчитываемся в предостережения М. Бакунина.

4. «ВСЯ ВЛАСТЬ — СОВЕТАМ!»

Этот лозунг В. Ленин провозгласил, когда приехал из эмиграции в революционную Россию. Он требовал передать государственную власть не своей партии, а советам рабочих и солдатских депутатов, которые весной 1917 года начали появляться в стране. Советы контролировались соперниками большевиков — меньшевиками и эсерами. Но они, как и большевики, требовали экспроприации помещиков и буржуазии. Поэтому вождь большевиков был уверен, что получит контроль над ними. И все-таки остается открытым вопрос: почему он поставил перед большевиками задачу добиться передачи власти советам?

После революций 1848—1849 гг. последователи К. Маркса в Западной Европе отошли от революционного марксизма и превратились в социал-демократов. Вместе с тем возглавленная В. Лениным часть русских марксистов взяла на вооружение революционный марксизм эпохи «Манифеста Коммунистической партии». В первых выступлениях по прибытии из эмиграции Ленин ставил перед большевиками задачу создать государство-коммуну, государство коммуны, государство вооруженных рабочих. Оно должно было служить инструментом коммунистического строительства. Кто стоял за ним, держа в руках все рычаги управления? Что представляло собой словосочетание «диктатура пролетариата», сформулированное впервые в «Манифесте»?

Вооруженные рабочие, если речь идет о рабочем классе, то есть о сообществе без внутреннего остова — это еще не государство. В отличие от К. Маркса и Ф. Энгельса, В. Ленин понимал эту истину. Рабочий класс он называл «классом в себе», который в собственной среде мог выработать только тред-юнионистское сознание. Превратить его в «класс для себя», то есть переключить внимание с требований сугубо профсоюзных на требования политические могла, по его мнению, только организация революционеров. Авангардом рабочего класса Ленин называл свою партию, не признавая такой роли даже за однопартийцами-меньшевиками.

Следовательно, под государством вооруженных рабочих в действительности понималось структурированное сообщество — партия большевиков, а под диктатурой пролетариата — диктатура этой партии. Фактически диктатуру должны были осуществлять вожди. Большевики руководствовались принципом «демократического централизма», в основу которого закладывалась безусловная обязательность решений высших партийных органов для низших. В. Ленин не случайно называл взлелеянную им организацию революционеров «партией нового типа».

Строители пирамид использовали для передвижения каменных блоков большого веса систему рычагов. Имея точку опоры, можно было развить большое усилие на длинном плече рычага. Архимеду, как известно, приписывают высказывание: «Дайте мне точку опоры, и я переверну Землю». «Партии нового типа» как раз и суждено было превратиться в такой рычаг.

Однако одной политической партии было недостаточно, чтобы влиять на большие массы людей. Между населением и партией большевиков должен был появиться передаточный механизм, чтобы возникла система взаимосвязанных рычагов. Таким механизмом, по мнению В. Ленина, могли стать ячейки самоорганизации рабочих масс, которые впервые возникли во время революции 1905—1907 гг. и стали известными под названием «Советы рабочих депутатов».

В ноябре 1905 года вождь большевиков написал статью «Наши задачи и Советы рабочих депутатов». Ленин подчеркнул, что не видит целесообразности в том, чтобы Совет (имеется в виду Петербуржский совет рабочих депутатов) «примыкал полностью к одной какой-либо партии». Он считал «нецелесообразным требовать от Совета рабочих депутатов принятия социал-демократической программы и вступления в Российскую социал-демократическую рабочую партию». И самое главное: он требовал считать Петербуржский совет зародышем революционного правительства всей России. Трудно себе представить, чтобы он намеревался отстранить свою партию от Совета, готового стать революционным правительством. В действительности он считал систему советов властью, неразрывно связанной с диктатурой партии большевиков. Как достигалась неразрывность?

С одной стороны, требовалось организационно отделить советы от партии большевиков. С другой — нужно было обеспечить полный контроль над правительством со стороны большевиков. Это значило, что большевики должны были вытеснить из советов конкурирующие партии и наполнить их членами собственной партии и сочувствующими. Вследствие этого партия большевиков должна была существовать в двух разных лицах: как партия, которая осуществляла диктатуру вождей, и как советы, которые имели всю полноту управленческой власти, но были лишены политического значения. Это было действительно гениальное решение, благодаря которому создавалась крепкая власть, произраставшая из народной толщи, была представлена избранниками из среды самого народа и одновременно — полностью независимая от народа.

Продолжение следует