Легко ли быть Якутовичем?

Легко и тяжело быть сыном признанного гения? Легко, потому что фактически с рождения получаешь преференцию — попадаешь в круг умных людей, узнаешь не всем известную и доступную информацию. Словом, растешь в благоприятных условиях. Тяжело, потому что так же с рождения жизнь сама ставит высокую планку, которую придется держать — хочешь того или нет. Чтобы не опозорить родителей, чтобы быть достойным ребенком. Таким образом, жизнь возлагает бремя, но, в то же время, и дает возможность его нести.

Такая ноша и такая возможность с рождения была у Сергея Георгиевича Якутовича. Он достойно продолжил династию художников и выдающихся украинцев. Не без трудностей. Но разве талантливым людям когда-нибудь было легко?

Напомним, прабабушка Сергея Якутовича была личным секретарем Михаила Грушевского. Прадед учредил Институт микробиологии, которому из-за его антибольшевистских взглядов присвоили другое имя. Дед (по маминой линии) учился в одном классе с Михаилом Булгаковым. Бабушка была вице-президентом Академии архитектуры: многие здания в Киеве построены по ее проектам, а также она организовала первые мастерские в Лавре. В конечном итоге отец Сергея Якутовича Георгий — народный художник, дважды лауреат Государственной премии им. Т. Шевченко. Георгия Вячеславовича также знают как художника культового фильма «Тени забытых предков».

В гостях у Якутовичей часто бывали лучшие украинские художники и писатели. Поэтому мальчик часто слышал споры, размышления, вовсе не предназначенные для детских ушей. В одном из интервью он вспоминает, как к отцу пришли в гости Сергей Параджанов и Юрий Ильенко. Мальчик внимательно слушал рассказы художников и... заснул. Как-то находясь на даче в Каневе, увидел объявление, что для съемок в фильме нужны мальчики в возрасте 12 — 15 лет. Сергею тогда было 9, но он все равно решил попробовать. Снимали «Иваново детство» Тарковского, где мальчик и снялся в заключительном эпизоде. Позже, когда вместе с отцом Сергей попал на Киностудию, Параджанов сразу вспомнил юного актера. Отец часто брал сына с собой. Так, он был свидетелем съемок фильма «Тени забытых предков». А как-то Юрий Ильенко попросил Георгия Якутовича «подарить» ему сына на лето. И Сергей все лето работал ассистентом художника фильма «Вечер на Ивана Купала». Вспоминает, как красил макеты домов, разрисовывал серебряными и золотистыми красками лошадей.

Таким образом, мир кино с детства очаровал Сергея Якутовича. И стоит ли считать случайностью, что Якутовичу-старшему и Якутовичу-младшему суждено было принимать участие в съемках первого и, соответственно, последнего фильма украинского поэтического кино? «Молитву за гетмана Мазепу», к которому Сергей Якутович создал почти полторы тысячи квадратных метров декораций, критики окрестили «нарисованным фильмом».

Еще один резонансный фильм, над которым работал и Сергей Георгиевич, — «Тарас Бульба» Владимира Бортко. Для этой киноленты он создал около тысячи эскизов декораций, костюмов, розкадровок мизансцен, а также эскизов грима главных героев, реквизита и бутафории.

Сергей Якутович производит впечатление неутомимого трудоголика, который не боится даже самой трудной работы. Кажется, напротив, он только за такую и берется. Например, иллюстрирование «Берестечка» Лины Костенко заняло полгода, хотя, как утверждает художник, обычно над проектом работает около двух месяцев.

Кино, иллюстрирование, театр — все, пожалуйста! Фантазия и трудолюбие не дают сбоя. После «Тараса Бульбы» художнику предложили попробовать себя в работе над постановкой «Урус-Шайтан: байки о Сирко — кошевом атамане, шевалье д’Артаньяне и турецком султане» И. Афанасьева, где была бы задействована почти вся труппа Театра им. И. Франко. И художник «одел» 80 героев спектакля, создав для них 135 костюмов! Сам художник назвал 2010-й самым плодотворным своим годом.

Сейчас Сергей Якутович — заслуженный художник Украины, лауреат Шевченковской премии, член-корреспондент Академии искусств Украины (2004), член Национального союза художников Украины (1978). Он получил Гран-при международного конкурса «За мир» в Берлине (1983), награжденный Большой золотой медалью Академии искусств СССР (1990) и золотой медалью АИ Украины (2003), получил специальный приз кинофестиваля «Молодость» — «За вклад в развитие украинского кино» (2008). Широкому кругу граждан Сергей Георгиевич известен своими графическими работами, которые иллюстрируют произведения Шекспира, Уайльда, Дюма, Алексея Толстого, Достоевского, Ницше.

В своих графических работах он скрупулезно прорабатывает каждый сантиметр. График использует такое количество персонажей и предметов, так их совмещает, применяет такие метафоры, что сразу не только весь проект — один лист непросто постичь! Его работы будто «геральдические». И временами, чтобы постичь эту самую геральдичность, нужно владеть незаурядным багажом знаний и быть знакомым с мировой литературой. В противном же случае остается просто наслаждаться до невероятности филигранной работой художника.

По-своему переосмысливает Сергей Якутович личность Ивана Мазепы (проект «Мазепиана»). Ряд работ посвящает запорожским казакам (серия «Запорожцы»). Даже неподготовленной публике элементы его работ — сабли, копья, архитектура, лошади, тела воинов и девушек — понятны. Автор выписывает их с эталонной точностью.

Но неисчерпаемым источником вдохновения для художника на многие годы стало творчество Николая Гоголя. Иллюстрации к повести «Тарас Бульба», которые вышли отдельным изданием, появились в 2003 году. В 2008-м художник создает иллюстрации для повестей «Вечера на хуторе близ Диканьки», «Миргород» и проекты «Гоголь. Все повести», которые вышли в печать в издательстве «Либідь». Кроме «Тараса Бульбы», Сергей Якутович выступил художником-постановщиком еще одной знаковой картины — «Гоголь. Потерянный рай» режиссера Ростислава Плахова-Модестова. А еще он автор свыше 40 портретов великого писателя. Все эти произведения ездили по Украине и миру в выставке «Гоголь родился...».

Как-то Сергей Якутович сказал, что барокко — это европейскость, как мы ее восприняли, и что другими проявлениями Европы мы не прониклись — только этим. В контексте этих слов можно говорить о необарокковости техники автора: работы художника насыщены, концентрированы, переполнены образами, фигурами, символами. «Я же барокковый», — объясняет художник. И убеждаемся в этом, изучив авторскую интерпретацию национальной традиции.

Сергей Якутович прибегает к контрастному сочетанию в одной композиции реалистически изображенных фигур и условных орнаментальных деталей, разномасштабных фрагментов, вводит в черно-белые произведения отдельные охристо-золотистые или красные акценты, что подчеркивает многослойность его образного пространства. Мимо работ Якутовича не пройдешь, безразлично взглянув на них. Нет. Они притягивают своим причудливым сплетением сюжетов, образов, судеб. Кажется, в этой особенности графических работ Сергея Якутовича стоит искать ключ и к его внутреннему миру — столь же богатому, густому, насыщенному, концентрированному... барокковому.

Сергей Якутович с радостью принимает в своей мастерской и искренне, без лишнего пафоса делится своими мыслями. Вспоминает, как в детстве хотел играть и отец посоветовал ему нарисовать игрушки. «И я что-то там выдумывал, рисовал, вырезал весь день, а играть сил уже не было, — вспоминает Сергей Георгиевич. — Мне отец тогда сказал: «А ты уже наигрался!» Я и оставлял те игрушки. И так всю жизнь — наигрался и отдал...».

Он преподает в Киевском политехническом институте, работает над фильмом Олеся Санина «Поводырь» и много рисует. «Мое кредо — каждый день пытаться быть лучше, чем я есть. Но у меня уже есть ощущение возраста, — делится художник. — Недавно делал декорацию 8 х 38 метров, времени на все у меня было четыре дня. Стал на колени, чтобы внизу писать, и чувствую, что не могу встать. Не потому, что что-то болит, а просто не могу. Людей моего поколения уже почти не осталось. Поэтому они и ушли, что работали, как в 18, и не понимали, сколько им лет — сорок, пятьдесят, не осознавали своего возраста».

Сергей Якутович не помнит, когда в последний раз отдыхал, потому что и отдыхает работая. «Бывает, что лежу в мастерской и смотрю в потолок, но это не отдых, это передышка, — добавляет он. — Страшно, когда телефон не звонит, когда не зовут никуда, когда нет работы. Страшно прийти в мастерскую, взглянуть на белое полотно и не почувствовать в себе силы работать». Конечно, трудно убавлять обороты, когда привык всю жизнь работать много.

«Я считаю, что человек сам себе при жизни готовит все свои провалы, которые потом ему нужно преодолеть. Есть такие, которые не любят преодолевать, а хотят просто лежать. А мне нужно преодолевать, — сознается художник. — В жизни столько всего было уже, но я понимаю, если я остановлюсь — это смерть. Я все время бегу на какую-то дистанцию. Попадаю в больницу, подлечиваюсь и понимаю, что опять нужно бежать». И работа снова находит его. И он снова бежит, бежит...

Художник говорит, что он счастлив, так как родился в любви и сейчас наконец-то научился любить себя. А тревожит его в канун юбилея лишь то, что некому оставить унаследованную от отца мастерскую: «Чтобы сделать ее мемориальной, повесить табличку. Тогда здесь никто не будет трогать»...