Неизбежность самопожертвования

Весной 1856 года российский император Александр ІІ, который недавно взошел на престол, посетил Варшаву. В речи, произнесенной в присутствии главных представителей лояльной польской аристократии и имперской колониальной администрации, царь, в частности, заявил такое: «Будьте же, господа, действительно соединены с Россией и оставьте любые мечты о независимости, которую нельзя ни получить, ни удержать. Заявляю вам сегодня: я убежден, что благо Польши, что спасение ее требуют, чтобы она соединилась навсегда, соединилась наиболее полно со знаменитой династией русских императоров, чтобы она превратилась в неотъемлемую часть великой всероссийской семьи. На вас падет ответственность, если мои намерения встретят химерическое сопротивление. Чтобы доказать вам, что я думаю об облегчении Польше и полякам, сообщаю, что я только что подписал акт об амнистии: я разрешаю возвращение в Польшу всем эмигрантам, которые будут об этом просить. Им вернут их бывшие права и не будут возбуждать против них следствие. Но, господа, делайте так, чтобы предложенное добро было возможным и, чтобы я не был вынужден укрощать и карать. Ведь если, к сожалению, это станет необходимым, то на это хватит у меня решительности и силы».

«Укрощать и карать» императору пришлось достаточно быстро — уже через семь лет. Потому что поляки не приняли (органично не могли принять!) произнесенный царем ультиматум: оставьте «химерические мечты» о независимости вашей Отчизны. И в этой борьбе вместе с патриотами Польши были и лучшие представители украинской молодежи (в частности офицерской), а среди них — руководитель тайной организации «Комитет русских офицеров в Польше» Андрей Афанасьевич Потебня. Этот человек сознательно пошел на самопожертвование (неминуемое самопожертвование, как он осознавал) ради будущей свободной Польши. И свободной России. И свободной Украины.

Родился Андрей Потебня 19 (31) августа 1838 года в селе Перекоповка на Роменщине (тогда — Полтавская губерния). Он был вторым сыном Афанасия Ефимовича Потебни, фигуры очень интересной и колоритной, потомка запорожского казацкого рода, отставного штабс-капитана, участника войн России с Персией и Турцией 1828—1829 гг., впоследствии — судебного заседателя в Ромнах, достаточно образованного человека (знал несколько иностранных языков), который высоко ценил культуру, книги и знания. Очень примечательно, что трое из четырех синовей Афанасия Потебни — Андрей, Петр и Николай — отдали свою жизнь в борьбе с царским деспотизмом; а старший сын, Александр Потебня, стал всемирно-известным ученым-языковедом и философом.

Очевидно, что в душе юного Андрея (он смолоду избрал для себя профессию военного; учился в Полоцком кадетском корпусе, назначение которого заключалось прежде всего в подготовке соответствующих кадров для системной русификации недавно присоединенных к империи, а точнее захваченных ею «западных рубежей» — украинских, польских, белорусских) рано зродилося ощущение несправедливости того уклада, которому он как армейский служащий должен был подчиняться. Царь. Имперская Отчизна. Православная вера. Эти ощущения лишь усилились после того, как Андрей Потебня, закончив военное обучение в звании прапорщика, был направлен в 16-й Шлиссельбургский пехотный полк 4-й пехотной дивизии, расквартированной в Варшаве. «Я — оккупант здесь, в Польше», «На мне — мундир захватчика» — возможно, именно такие мысли все чаще подавляли сознание Потебни; и помочь в этом не могло ни хорошее владение им польским языком, ни горячие симпатии к полякам.

Когда 1 декабря 1859 года Андрей Потебня получил свидетельство 1-й степени об отличном окончании Царскосельской стрелецкой офицерской школы и опять вернулся на службу в Польшу — это была уже полностью сформировавшаяся личность. Замечательной школой для Андрея стала дружба с Сигизмундом Сераковским, выдающимся польским революционером, человеком, которого высоко уважал Тарас Шевченко, в будущем — одним из глав восстания 1863 года (кстати, по показаниям тех, кто хорошо его знал, Сераковский часто называл себя «украинцем с правого берега Днепра»). В Варшаве Потебня собирает вокруг себя единомышленников, решительно настроенных патриотов России (да, это были именно патриоты, поскольку понимали, что не может быть свободным «господствующий» народ, который притесняет другие народы!) и возглавляет созданный по его инициативе «Комитет русских офицеров в Польше».

В 1862 году Герцен в Лондоне получил воззвание этого Комитета и напечатал в «Колоколе» достаточно большие фрагменты из него. В частности, в документе утверждалось: «Едва поляки заметили наши слабые усилия сближаться с ними и уничтожить позорное пятно, которое лежит на нас, русских офицерах, — они по-братски подали нам руку. Мы думаем, что с нашей стороны необходима жертва искупления перед Польшей, мы готовы на нее и только ждем случая принести ее с как можно большей пользой. Мы не настолько самовлюбленные, чтобы не понимать, что мы никоим образом не хватаем звезд с неба; мы работаем лишь через осознание того, что в общем улье будет капля и нашего меда».

Герцен прокомментировал это письмо так: «Много тяжелых минут, много усталости и горя стирают такие строки. Если больше будет таких офицеров, они легко очистят русское оружие от ржавчины, которой его покрыла польская и крестьянская кровь, которая запеклась на нем. С этим сознанием прошлого греха, с этой готовностью принести жертву искупления, с этим смирением можно творить чудеса. Вашу руку, будущие герои, будущие мученики, будущие воины русской свободы!»

Тогда же, летом 1862 года (по некоторым данным, состоялась еще одна встреча — в январе 1863-го, уже после начала восстания) Потебня посещает Герцена в Лондоне. Он поинформировал редактора и издателя «Колокола» о деятельности подпольного Комитета русских офицеров в Польше, о ближайших планах борьбы. А борьба эта в любом случае не ограничивалась лишь пропагандистским взаимодействием с польским повстанческим движением. Когда 16 июня 1862 года по личному приказу главнокомандующего 1-й русской армии в Польше, генерала Лидерса, были расстреляны несколько офицеров 4-го стрелецкого батальона этой армии — Иван Арнгольдт, Петр Сливицкий (украинец, родом из Харьковщины) и Францишек Ростковский, а также рядовой Павел Щур расстреляны только «по подозрению в принадлежности к подпольной военной организации, Андрей Потебня решил действовать. В июле 1862 года на одном из бульваров в центре Варшавы он совершает покушение на генерала Лидерса — человека, который настоял на смертных приговорах. Лидерс был ранен, но он выжил; нападающий (Потебня) смог скрыться, причем все свидетели покушения утверждают, что это стало возможным лишь благодаря тому, что все без исключения варшавяне сочувствовали ему и ненавидели Лидерса.

* * *

В жизни каждого человека неминуемо наступает «мгновение истины», когда выясняется, когда проверяется, чего в действительности, реально стоят произнесенные им красивые, правильные, громкие слова. Для Андрея Потебни это мгновение наступило в ночь с 3 на 4марта 1863 года. Восстание в Польше длилось уже полтора месяца, и становилось все более очевидным его поражение: силы сторон были просто несравнимы! Но Андрей Потебня и его товарищи по Комитету осознавали: им в любом случае надлежит неминуемо исполнить свой долг. Иначе красивые призывы, напечатанные в герценовском «Колоколе», не будут стоить ничего! В ту ночь на 4 марта польские повстанцы, вооруженные косами (против регулярной царской армии!), атаковали превосходящий во много раз по численности, хорошо вооруженный отряд русских оккупационных войск. 0Возглавлял повстанческий отряд 24-летний Андрей Потебня, также с косой в руках. Этот неравный бой произошел вблизи города Пескова Скала, неподалеку от Кракова. Сраженный царской пулей в грудь, Потебня еще нашел силы сказать товарищам: «Дай вам Бог победы в борьбе против тирании!»

Польский журнал «Хроника» писал весной 1863 года: «Будем же уважать память благородного Андрея Потебни и ставить его как образец наивысшей чести». А Герцен написал в некрологе, посвященном Герою: «Личности, более симпатичной великой простотой, великой преданностью, безусловной чистотой и бескорыстием своим, трагическим пониманием своей судьбы, я не видел. Потебня принадлежал к числу тех олицетворений, воплощений вековой боли целого народа, которыми он изредка отбывает страдания, скорбь и муки совести». Известный факт: далеко не все деятели украинского национального движения (в частности общин) той эпохи поддержали польское восстание 1863 года. Сказанное относится и к украинскому крестьянству: оно думало не о борьбе «за нашу и вашу свободу», а о том, нужна ли ему Польша в границах 1772 года. И все же, читатель: в рядах польских повстанцев сражались 273 солдата русской империи, среди них 186 россиян, 71 украинец и 16 белорусов. Вот такое истинное «славянское единство»!