Кьеркегору — 200 лет

Корабль плывет по спокойному морю, а над головой — безоблачное небо. И вдруг только Он замечает маленькую тучку на небе и пытается известить пассажиров, что эта тучка — предвестница страшной бури, которая может разбить в дребезги весь корабль. Но его никто не слушает. Он — чужой на этом корабле. Так идентифицирует себя Кьеркегор в одном из произведений. И действительно, он был несозвучен своей эпохе, не воспринят средой. Нонконформист, который осмелился раскритиковать Гегеля и Андерсена, выступал против фальшивости церковных институтов и «желтой» прессы. «Датский Сократ», «денди-мученик», «невротик страха», «обольститель» — как его только не называли. Противоречивость, псевдонимия и полифоничность фигуры Кьеркегора и до сих пор не дают покоя многим исследователям. Но кем он действительно был? Какие истины провозглашал? Об этом нам удалось поговорить с кандидатом философских наук, преподавателем ЛНУ им. Ивана Франко, который в свое время перевел «Повторение» Кьеркегора на украинский язык, Андреем Дахнием.

— Философия Кьеркегора как одного из основоположников философии ХХ века, стала предтечей экзистенциализма, диалектической теологии, диалогической философии, постмодернизма... Говорят, что даже современное кино, например Ларса фон Триера (именно с метафизической, религиозной стороны), было бы невозможным без Кьеркегора. Как вы считаете, является ли его философия актуальной для современного человека?

— Кьеркегор касается не только философии, но и теологии, психологии, литературы... Он критик устоявшихся авторитетов. В свое время ему хватило рвения, смелости и радикальности, чтобы выступить против протестантской церкви, а также — против журналистов. Он называл их нуитистами, поскольку они интересуются ночью (слово (с фр.) jour — день, nuit — ночь) — подсматривают в замочную скважину, копаются в грязном белье. Он считал, что вся желтая пресса потакает низким инстинктам, нивелирует и унифицирует людей. Был очень воинственным в этом смысле — l’enfant terrible в свое время.

Что касается кинематографа — мне кажется, что для фон Триера большим инспиратором был Ницше. Кьеркегор все же остается в христианской парадигме, хотя видит нигилистическую ситуацию своего времени. У этих двух философов похожа диагностика, но терапия другая. Зато Кьеркегор был очень важным для Ингмара Бергмана. Даже если посмотреть его последний фильм «Сарабанда» — в одном из моментов персонаж читает его «Или-Или».

Кьеркегор ценен тем, что не навязывает свои взгляды. Его называют «датским Сократом». Сократ повторял: «Я знаю, что я ничего не знаю», отмечал то, что только помогает людям прийти к определенным выводам. Кьеркегор стоит на религиозной позиции, но отмечает то, что человек сама должен к ней прийти. Если же она будет навязана, то не будет воспринята. Псевдонимы Кьеркегора не скрывают его, а только показывают центральную идею конкретного произведения. Например, основная тема «Страха и дрожи» — тема молчания Авраама. Поэтому и псевдоним — Johannes de Silentio (от слова «молчание»). Это игра и перекличка между псевдонимом и названием произведения. В «Или-Или» Кьеркегор выбирает псевдоним Victor Eremita (Victor — победитель, eremita — пустыня, одиночество). Как победить одиночество? Или эстетическим, или этическим способом. А вы, читатель, уже должны выбрать. Он сообщает истины не прямо, а сократически-маевтическим способом. Это очень нужно современному человеку.

— В сфере бытия человека Кьеркегор выделяет три уровня: эстетический (зависимый человек от желаний и страстей), этический (который уже чувствует ответственность перед человечеством) и третий — религиозный (вера как высший уровень сознания человека). Однако на склоне жизни Кьеркегор отказывается от последнего причастия, а похоронную проповедь читает его старший брат Петер Христиан. Как вы можете объяснить такой диссонанс между написанным и сделанным?

— То, что Кьеркегор отказался от причастия и священнослужителей — не значит, что он отказался от христианства. Он вообще различал христианский мир и христианство. Считал, что то христианство, которое исповедует современная ему Европа, в частности датские клирики — это так называемое «воскресное христианство», которое сводится лишь к посещению в воскресенье церкви, к внешней набожности. Кьеркегор очень болезненно чувствует несоответствие того, что проповедуется с алтаря, и того, что практикуется реально священнослужителями. Идет речь об обычных мирянах, которые абсолютно забывают о христианских ценностях. Они внешне исповедуются, но в действительности являются выхолощенными. Он считает, что настоящее христианство осталось в евангельские времена. А теперь — происходит искажение настоящей веры. Поэтому от служителей культа, которых он презирает, он не хочет принимать причастие. Он считает, что они исказили настоящую суть первоначального христианства. Кьеркегор борется против фальшивости во всех ее проявлениях.

— Мало кто говорят о другой жизни Кьеркегора — денди, ценителя театров и красивых актрис, ловеласа. Подтверждение этому — «Дневник обольстителя». Адекватным ли является такой образ Кьеркегора?

— Один из его исследователей Вальтер Диц попробовал собрать и выделить те характеристики, которые давались Кьеркегору. Это: «датский Сократ», «невротик страха», «сексуальный невротик», «денди-мученик», «пиетист». Часто эти характеристики взаимоисключающие. Мы возвращаемся к псевдонимии. Кьеркегор в разных произведениях предстает совсем по-разному. Кажется, что это не может писать одна рука. Кем он является? Иоганнесом Обольстителем, Иоганнесом Антиклимакусом, Виктором Эремитой, Иоганнесом де Силенцио? Или кем-то другим? В нем кишели эти противоречия. Проблема идентичности для него является очень тяжелой. Это настолько многогранная фигура, что, в сущности, он мог заключать в себе такие диаметрально противоположные типажи.

— В определенное время Кьеркегор тяготел к исследованию надрывных, пограничных состояний человека. Позже немецкие философы назовут их Grenzsituationen. Здесь Кьеркегор касается сферы психологии. Как считаете, сделал ли он в этой области прогрессивный шаг?

— Конечно. Человек для Кьеркегора — это носитель страха и отчаяния. Если традиционная философия не хотела обращать внимание на все негативные модусы своего бытия, то Кьеркегор не согласен с этим. Он считает, что психологические состояния являются очень важными, они отличают человека от животного. Он различает angest и frygt — страх экзистенциональный и страх перед конкретной опасностью. Если животное переживает эмпирический страх, то специфика человека в том, что он может переживать этот экзистенциональный, метафизический страх. Когда цепенеем от чего-то, боимся, но не понимаем чего именно. Это страх перед неизвестностью, неопределенностью, небытием, смертью. Как позже скажет Хайдеггер: «Смерть — это истинная, необходимая, но неопределенная возможность». Мы точно знаем, что умрем, но как это случится, когда это случится? Что нас ожидает после этого? Ни один человек не может пережить свою жизнь, не почувствовав состояние отчаяния. Кьеркегор принципиально считает, что к положительному не можем прийти непосредственно, а только через негативное. Чтобы познать жизнь без отчаяния и страха, мы должны его пережить.

— Что может взять для себя человек ХХІ века от Кьеркегора?

— Первое — нонконформизм. Не плыть по течению. Кьеркегор был человеком, взгляды которого не воспринимали. Он осознавал свою особую позицию и несозвучность с настроениями современности. Но осмеливался говорить «нет», считал, что кому-то нужно говорить правду. Он обращает внимание на проблему отчаяния и смерти. Аутентичное существование человека возможно лишь тогда, когда человек осознает свою смертность. Мы живем в эпоху гедонизма, когда телевидение, интернет, реклама, индустрия развлечений — все пропагандирует это празднично- радостное ощущение жизни, культивирование успешных людей. Происходит маргинализация серьезных, глубинных тем. Кьеркегор напоминает, что мы не должны забывать об основополагающих ключевых вопросах любого человека.

Второе — междисциплинарность. Произведения Кьеркегора не являются чисто философскими текстами как у Гегеля, Декарта или Спинозы. У него мы видим настрой, смешивание с литературой. Сам себя он называет «религиозным писателем». Современный человек живет в междисциплинарном дискурсе. И философский текст имеет шанс лишь в том случае, если будет близок читателю. В ХІХ веке никто не решался так переосмыслить основы философского текста. В этой сфере он тоже новатор.

И последнее — интерес к человеческой идентичности. Мы живем в эпоху техники, все больше теряем знания о том, что такое человеческое? Насколько человек становится близким к компьютеру? Даже в нашем языке это проявляется: мы говорим «человеческие ресурсы», «включить логику». Это экстраполяция определенной терминологии на человеческий мир. Все больше пытаемся технизировать все и вся. Под угрозой оказывается наша идентичность. Это вопрос, который тоже ставит Кьеркегор, хотя в его время массовая цивилизация только просматривается. Человек становится мелким, посредственным. Это его настораживало, поэтому он пытался дозваться до мира — чтобы люди задумались над глубинными вопросами человеческого существования.