О восстании в Норильске

Глубокоуважаемая Лариса Алексеевна!

Хотел бы также коснуться трепетной темы восстания в Норильске и вот в таком ключе. Режим в этих лагерях был таков, что факт массового сопротивления тут встает невиданным героизмом. Причем это был чисто украинский подвиг, но лишь «День» настойчиво реанимирует память о нем.

А ведь на самом деле это исключительное событие: несколько лет назад «День» опубликовал мои заметки «Лагерный срок за... саркастическую улыбку» о моем отце и его колымской истории. И, быть может, уместно кое-что из ее канвы напомнить. Григорий Виленский, получивший в 1938-м восемь лет и оказавшись на Колыме, к 1941 году на морозе отморозил пальцы с ампутаций разной степени восьми из них. Понятно, култышки долго не заживали, и он стал инвалидом, с урезанной, понятно, пайкой. Когда началась война, инвалидов, по непонятным причинам, этапировали в лагеря на Большую землю. Был до отказа нагружен какой-то пароход, отошедший, возможно, из бухты Находка.

И пусть охраны было много, однако зэков больше. Наверно, они были так измучены и обессилены, что не нашлось никого, кто бы подал мысль захватить корабль.

И это при том, что в трюме находились, несомненно, и бывшие кадры Красной армии. Выживание подавляло, видимо, иные побуждения, каждый день был битвой со смертью, и это суть сталинского рабства силами огромного штата лагерей в месяцы кровопролитной войны. Потом через всю страну заключенных повезли дальше. Отец попал, в частности, в Кемеровскую область с адресом «п/я 237.5а».

Сколько было таких «ящиков», и это в условиях отражения вермахта... Но на фронт из «политических» брали единицы.

Из-за ухудшения зрения статьи о Норильске я прочел частично. Поэтому и письмо мое нельзя считать глубоким откликом. Но главное — призыв газеты к новому взгляду на это восстание заслуживает серьезного внимания.