Поэтический цирк будничности

Русскоязычный поэт из Киева, уроженец Чернигова Александр Моцар — активный участник многих литературных фестивалей, немало занимался и разнообразными экспериментальными проектами образца мейл-арта или «смешанной техники», практикуемой журналом «Черновик» (о нем читайте в интервью с главным редактором издания, Александром Очеретянским — см. №184 от 12—13 октября 2012 года), но это — первый его классический отдельный сборник.

Название книги в сочетании с обложкой,  на которой изображена гротесковая цирковая сцена, настраивает явно не на элегический тон. А не очень подходящий к ней шрифт будто предупреждает о «неравенствах». Все так и есть — ни тихой гармонии, ни стилистической мягкости поворотов.

Стихи Александра Моцара большей частью рифмованы, но не силлабо-тонические, а приближаются к ритмичному речитативу или рэпу. Это дает дополнительные возможности для  формальных сюрпризов, а также в плане значений, весело подчеркнутых ритмичными необязательностями, а заодно «облегчает восприятие»:

— Я рисую облака в небе, —

Сказал мне один знакомый

без тени иронии.

Он был в этом как-то

по-детски уверен.

Я знал, что он работает

истопником в крематории (...)

Каждый текст основывается на выразительно проартикулированном сюжете, маленькой истории, конечно, не без задекларированной клоунады, хотя она далеко не всегда веселая, а чаще наоборот. Поэтому большой вес здесь имеет тема стихотворения, его житейские декорации. Чаще всего это — диковатые приключения жителей периферийных районов, насыщенные непрезентабельным жильем, алкоголем, агрессией и вмешательством всяческих химер (в самом широком понимании последнего слова). Экстраординарные события Моцар будто придавливает к земле, надевает в маску будничности, а рядовым и невыразительным сюжетам стремится придать космический масштаб, и в целом такая стратегия себя оправдывает в не очень притязательных сценических обстоятельствах:

За следующим литром

сходили вместе.

Снова нырнули под дерево, в тень.

Василий рассказал

о предстоящем своем аресте,

«...убийство по неосторожности...

на прошлой неделе».

Максим предложил Василию

скрыться.

«... хватит, устал от погони».

На ветку села некрасивая

птица.

Как все в этом микрорайоне.

Как уже, вероятно, заметил читатель, специфическая эмоциональная атмосфера книги «Бим и Бом и другие клоуны» далеко не каждому принесет эстетическое наслаждение. Однако тех любителей современной поэзии, которых не напугает процент чернухи, должна порадовать выразительность стихотворений Александра Моцара, умение делать интересные формулировки и ходы, наконец, выстраивать системы ярких образов. Специфическая метафорика, так сказать, «культура сравнений» спасает эти произведения от серости большинства их героев и событий (и в этом смысле можно проводить достаточно плодотворные параллели между текстами Александра Моцара и российского поэта Андрея Родионова). Чем  удачнее стихотворение, тем  заметнее эффект:

И, невольно задумавшись

о смысле земного пути,

оглянувшись назад,

Он бросает свой взгляд, словно

нищим монету, на Запад.

— Он бросает свой взгляд,

словно нищим монету, —

повторяешь за мной.

Дочка западных варваров,

выросшая под Москвой.

В русый волос закутавши лик

 свой, как в паранджу,

Ты бросаешь спокойно,

уверенно мне: — Я ухожу.

Ненадолго, так что не скучай

и дождись, я приеду со школьной

 подругой, —

На плече бронзовеет печать

 привезенного Юга.

Постоянная географическая детерминация, кстати, почти непременный элемент текстов книги. В частности и «детских» стихотворений, которые стоят немного отдельно от остальных, — у них тоже регулярно появляются «Слоновые горы» или другие загадочные топосы. Этот блок произведений пусть и принципиально стилистически не выделяется среди «коллег», однако имеет несколько более мощную эмоциональную упругость (опять-таки в широком понимании):

Ехал на велосипеде

Медведь Федя

По цирковой арене

Во втором отделении.

Это стихотворение

Сочинил мальчик Саша

На своем Дне рождения

И рассказал маме и бабушке (...)

Это и не очень странно. Детство, воспоминания, чувственная и тактильная память — неисчерпаемые месторождения горючего для поэзии. А их неизбежная сентиментальность легко сообщается с любым настроением и духом, с любым направлением движения.