«Культура и наука могут поднять страну»

Один из самых  востребованных украинских продюсеров Игорь Савиченко, спокойный, профессионально уверенный, обладающий глубокими знаниями в области кино, экономики,  легко общающийся с иностранными  коллегами на английском, успешно представляет фильмы своей компании на престижных международных кинофорумах. Последний из них — V Одесский МКФ — принес победу не только в национальном конкурсе, но и в питчинге. И это — не впервые.

Именно в Одессе нашлось время для беседы о непростых судьбах национального кино.

 — Игорь, цивилизованный мир отказывается от концертов тех людей из России, которые выразили восторг по поводу «крымнаш». Суперзвезды мирового уровня аннулируют гастрольные туры в Москву, Россию, выражая тем самым свою солидарность с Украиной. Я тоже отказалась от всех российских фестивалей, в которых всегда принимала участие. Тем не менее, украинский фильм был в конкурсе Московского фестиваля. Почему вы решили это сделать и зачем вообще поехали на этот  фестиваль?

 — Разговор о том, чтобы мы попали в конкурс, начался еще в Берлине, и  не с Михалковым, а с программным директором — Петром Шепотинником. Сама команда фестиваля — очень приятные, вменяемые люди, как и очень много людей в российском кино. Конечно же, там есть неадекватные, как Михалков,  Охлобыстин, Безруков и, к сожалению, многие другие, что подписали известное  письмо от имени российских кинематографистов. Но отрицать тот факт, что в России огромное количество людей, которые нас поддерживают, — это просто, скажем так, другая сторона цензуры. Там много вменяемых людей, и то, как они отстаивали наш фильм, утвердило нас в принятии решения. Сначала хотели отказаться. Это самое простое решение — стать в один ряд со всеми и сказать — мы не едем, нам это не интересно. Я еще, может быть, поехал из чувства личного интереса: посмотреть на людей, которых  знаю годами, с которыми работал; посмотреть, как они изменись. Практически все мои московские друзья не изменились, они прекрасно понимают, что происходит. Это пропаганда, которая влияет на людей, люди под ее давлением высказываются определенным образом, ведут себя определенным образом, ну и, как следствие, подписывают всякого рода письма... Но именно они высказываются в поддержку того же Сенцова,  Украины.  К сожалению, большинство из них говорят примерно одно и то же: «Продаю свою квартиру в Москве, куплю жилье на окраине, а также квартиру где-то в Латвии, Литве или в Чехии, чтобы получить вид на жительство и не зависеть от  происходящего». В ходе этой поездки  общался и с Динзе, адвокатом,  и с двоюродной сестрой Сенцова, хотел  узнать «из первых рук», что происходит с Олегом, какие шансы есть, какие действия могут быть предприняты, чтобы помочь. Они говорят, что хорошо, что поднялась такая шумиха, так как это позволило запустить туда правозащитников из Amnesty International, омбудсмана, благодаря этому ему изменили условия содержания — он сейчас в камере на двоих, разрешили доступ к библиотеке, дали допуск на посещение магазина, разрешили принимать передачи.

— Вы действительно считаете это реальными сдвигами?

— Наверное, да. Он сидит в камере на двоих. При этом его сосед думает, что он «засланный казачок», они не разговаривают друг с другом. Но это тюрьма, как ни крути. Сейчас будем собирать характеристики. Прямо как в Советском Союзе, — нужны характеристики от известных людей о том, что Сенцов — хороший режиссер, хороший отец, вменяемый человек. Это нужно отослать им обычной почтой с живыми подписями. Кстати, они говорили, что  очень помогли  письма, которые направляли наши европейские коллеги. Инициатором выступил Стефан Лауден, директор Варшавского кинофестиваля, и Одесский МКФ был очень активен.  Были собраны письма от целого ряда выдающихся европейских коллег: Вима Вендерса,  Педро Альмадоваро, и Кшиштофа Занусси, Анджея Вайды и Ежи Штура. Жаль, что люди, которые принимают решения в РФ, вряд ли знают, насколько значимы эти персонажи. Нужно делать видеообращение от людей такого же уровня, а также переключиться на людей, более известных широкому кругу, то есть известных европейских и американских актеров. Есть идея у друзей Олега в Симферополе издать его литературные произведения, издать фильм «Гамер», а при помощи крупных фестивалей распространять эти дисками, и за эти средства помогать как семье Олега, так и оплачивать экспертизы. Работы много, нужно собирать деньги,  и это тоже одна из важных целей поездки в Москву. Что касается приза, то мы уехали из Москвы до закрытия фестиваля, не ходили на красную дорожку, принципиально не участвовали ни в каких увеселительных мероприятиях. Возвращаться на вручение мы не собирались, мы попросили получить приз Сергея Трымбача и очень благодарны ему за то, что он со сцены обратился к правительству РФ с требованием освободить Сенцова. Удивительно, что Михалков, который вышел на сцену в заключительной части церемонии, поддержал Трымбача и присоединился к требованию освободить Олега.

Но сам фильм восприняли очень хорошо. Пришло много украинцев, которые там живут, нас тепло благодарили. На пресс-конференции после предпоказа все вопросы, кроме одного, были адекватны. Нашлась особа, которая встала и спросила: «За что вы, украинцы, нас так ненавидите?», и ее российские же журналисты «захлопали». К большому сожалению, материалы, которые сейчас выходят и осуждают наше присутствие там, —  ковровая пропаганда. Наше телевидение и  пресса не должны превращаться в аналог Киселева.

— После долгих споров и баталий состоялось назначение главы Агентства по делам кинематографии Украины. Им стал Филипп Ильенко, тогда как многие ваши коллеги поддерживали как раз кандидатуру Андрея Дончика. Что вы можете сказать по этому поводу?

— Главное — их программы. У Филиппа Ильенко и у Андрея Дончика они отличаются. В программе у Дончика был момент, из-за которого в свое время поплатился креслом бывший глава Минкульта Кулиняк. Он настаивал на переводе господдержки на государственные студии. Дончик упомянул об этом еще на первом заседании, которое было в апреле в присутствии министра культуры, депутата Кириленко и около 20 деятелей кино. Тогда в комментариях я указал на то, что это абсолютно неверная позиция. Он обещал учесть, но вскоре вновь вернулся к этому вопросу. Киностудия Довженко, к сожалению, не является компанией, которая может вести творческий процесс. Они с трудом его организовывают. О том, как они это делают, могут рассказать съемочные группы, снимавшие фильмы «Красна Маланка», «Такие красивые люди», «Затерянный город», еще раньше — «Мойщики автомобилей». С технической и продюсерской точки зрения, это нельзя назвать студией, как и с точки зрения воспитания молодежи.  Не говоря  уже о том, что студия не интересуется и не занимается дальнейшей судьбой картин — ни представлением их на фестивалях, ни прокатом. Зачем они хотят эти дебюты? Чтобы поддерживать на плаву киностудию. Но снимая,  допустим, пять дебютных короткометражек, каждая, предположим, полтора миллиона, то из семи с половиной миллионов они смогут отнести на общестудийные затраты 10% — 750 тыс. Это мизерные деньги для поддержки такой громадины.

«Последние годы фактически большую часть российского продукта телевизионного, снимали тут, в Украине, это, по сути,  заказуха при поддержке Фонда кино, «ура-патриотические» фильмы, в основном про войну. Для России Вторая мировая война, или Великая Отечественная, как они ее называют, —  своего рода вестерн. Все снималось здесь, довольно шаблонно, ведь деньги эти доставались легко. Шаблонно делалось все — от установки света до игры актеров, монтажа и так далее. Нужно эту творческую линию менять»

Тут подход должен быть совершенно иной. Нужно сначала разработать план действий, разработать программу реформирования киностудии  и искать на это деньги. Вносить их отдельной  строкой в бюджет.

Но!  Все государственный киностудии не подчиняются Госкино вообще. Они — в управлении Министерства культуры напрямую. Почему киностудии, которые не находится в структуре Госкино, должны кормиться из бюджета Госкино? Этот момент совершенно непонятен. Если их переведут в управление Госкино, другой контекст — тогда хоть понятна зона ответственности. Из студий надо сделать несколько концернов. Например, на Киото, 27, можно сделать телекомплекс, усилить документалистику, анимацию. И сделать его базой для студенческой практики. Так вот, программа, которую озвучил Ильенко, является частью того развития украинского кино, каким я его вижу.

— Игорь, популистское заявление на протяжении многих лет, что мы должны сделать наше кино прибыльным, остается пустым сотрясением воздуха. У нас нет рынка сбыта,  нет потока производства, который сам по себе может окупиться, хотя бы за счет количества. Может ли будущее украинское кино стать прибыльным?

— Я по образованию математик, у нас есть такое понятие, как «идеальное условие». Создаем идеальную постановку задачи, в которой имеем — 100% украинское кино,  профинансированное полностью с украинского рынка и направленное 100% на украинского зрителя. Может ли такое кино быть прибыльным? Нет. Системным? Нет. Оно может быть прибыльным в очень узких сегментах. Что нужно, чтобы фильм имел коммерческую привлекательность? Нужно расширять рынки сбыта. Нужно делать так, чтобы фильм был интересен другим рынкам. О российском,  думаю, можно на долгие годы забыть, а с рынками европейскими пока проблема — мы еще не в настолько хороших отношениях. Они признают единично наших продюсеров, тех, с которыми могут вести переговоры. Тем не менее,  единственный выход — европейская копродукция. Если  делаешь фильм, который, допустим, стоит миллион евро, наши выделяют 300 тысяч; 30 % — из европейского рынка, например, из Польши каких-то 400 тысяч, еще 400 — из Франции. Продюсеры французской студии заинтересованы в том, чтобы фильм прокатать у себя. Моя задача будет найти украинского дистрибьютора, продать этот фильм на нашем телевидении, даже за копейки, и прокатать его у нас, тоже пусть за небольшие деньги. Зато мы можем пригласить известных в мире актеров, сделать новый фильм, снять его не только в Украине, но и на других территориях. Улучшить его визуальное качество. И этот фильм будет более интересен нашему зрителю, чем фильм, который произведен полностью у нас. Европейская продукция дает возможность продаться на чужих, так сказать, территориях, но и влечет за собой целый ряд обязательств. Первое обязательство —  деление творческого состава. То есть, если режиссер — наш, нужно оператора взять какого-то другого. Поляка, например. Композитора — француза или немца. Режиссера монтажа — тоже откуда-то. Дополнительные  расходы —  переводы сценариев, то есть польский Фонд принимает материалы на польском, французский — только на французском, немецкий, допустим, принимает на английском, бельгийский — тоже. Все это на 10 — 20% может увеличить бюджет фильма. Зато получается фильм, который имеет логику выхода сразу на несколько рынков. Это — главное. Второй момент — наши творческие личности и технический персонал получают опыт сотрудничества в международных проектах. У каждого свой стиль работы, своя технология. Это всегда интересно, это обмен идеями, мыслями в ходе производства, которое потом в дальнейшем влияет на творчество. Очень хочется, чтобы на наших киношников больше влияли  не российские факторы. Говорю сейчас  не с точки зрения  пропаганды, имеется в виду сам подход к делу. Последние годы фактически большую часть российского продукта телевизионного, снимали тут, в Украине, это, по сути,  заказуха при поддержке Фонда кино, «ура-патриотические» фильмы, в основном про войну. Для России Вторая мировая война, или Великая Отечественная, как они ее называют, —  своего рода вестерн. Все снималось здесь, довольно шаблонно, ведь деньги эти доставались легко. Шаблонно делалось все — от установки света до игры актеров, монтажа и так далее. Нужно эту творческую линию менять. В Европе к производству фильмов подходят иначе, хотя не стоит идеализировать, там тоже есть «заробитчанство», везде оно есть.

— Как Европа борется с американской киноэкспансией?

— Специфическим образом. Они редко играют на арене американцев, посмотрите европейские фильмы, редко увидите нечто, по размаху подобное «Идентификации Борна». Британцы — отдельная история. Поскольку это англоязычная страна, то и фильмы они снимают с прицелом на североамериканский рынок. Путь, по которому идет Европа, — артхаус, авторское кино, фестивальное. Наиболее показательный пример — Швеция, где 34% от показов составляет кино, которое у нас принято называть артхаусом. И —  культура походов в кино. У нас как? Пришел в кино, зашел в какой-то фаст-фуд, съел бутерброд, выпил пива, купил попкорн, взял пиво в кинотеатр, сидишь там, чавкаешь, высказываешься громко по поводу увиденного, после просмотра — снова в фаст-фуд, попил пива,  после этого или в РОВД,  или домой. У них синефильские показы — это небольшие кинотеатры, хозяева которых заявляют свою программу на определенное время вперед. Каждый кинотеатр имеет свой круг зрителей. Люди приходят туда посмотреть кино,  после показа остаются и обговаривают увиденное.

— Это еще и система общения.

— Да, по большому счету, это клубы. Если вернуться к Украине, то у нас артхаусное кино вряд ли может перешагнуть 1% по боксофису в кинотеатрах. Хотя кинотеатры «Жовтень», «Киев», «Кинопанорама» работают в этом направлении. В законе о кино, который мы, слава Богу, доработали, отдельно указано арт-кино, дано его определение и даны налоговые преференции для кинотеатров, которые показывают его. 

— При данности сегодняшнего дня, при перспективах не радужного развития событий вы, человек изнутри кино, изнутри самой устойчивой психически касты — продюсеров, как видите жизнедеятельность кинематографа?

— Я пытался и пытаюсь объяснить власти, что кино и наука — две вещи, с помощью которых можно поднять страну с колен. Все, что сейчас происходит у нас в стране, — это операционная деятельность, которая является затычкой дыр. Трубы ржавеют, их «штопают», менять трубы дорого. Нужно придумать, как сделать новые трубы, по новой технологии, нужно придумать что-то новое, и для этого нужно развивать науку. Я сильно утрирую, но культура, в широком смысле, — не только кино,  позволяет творчески подходить к чему угодно..

Французский социолог Жан-Мари Кюбилье в книге «Порногламур» описывает наше существование, то, что наша культура находится на стыке порнографии и гламура. Мы должны вырваться из этого замкнутого круга.

Если у нас будет возможность ходить на выставки, читать хорошие книги, и для всего этого будут созданы идеальные условия, то за пять-семь лет изменится культура восприятия мира, этика и мораль людей. То же самое касается и науки, фундаментальной науки. Как только возникает в стране фундаментальная наука, она тоже через пять-семь лет даст толчок для инновационных вещей. Нанотехнологии Сколково провалились, потому что из России произошел отток мозгов, остались только руки, а руки без мозгов ничего не смогут. То же самое и у нас. Нужно создать тепличные условия для ученых, режиссеров, художников, писателей,  фотографов. Это должна быть огромная, массовая государственная программа поддержки творческих людей и ученых. Это может поднять страну. И если говорить о кино как части всего этого большого процесса, то в кино должно произойти следующее. Первое — нужно работать с молодежью. Не говорю, что нужно забыть о поколении 40+, но это то поколение, на которое не стоит ориентироваться. Нужно изменить наше академическое образование, оно отстало. Нужно дать возможность нашим детям, студентам получить нормальную материальную базу для того, чтобы снимать постоянно, не прекращая, создать предпосылки посещать короткие образовательные программы на Западе: воркшопы, семинары, лекции. Тревел-гранты — отдельная статья бюджета. Наша короткометражка «Мандрагора» — операторский дебют Сергея Лысенко, с которым он поступает в Лодзь. Едет учиться за свои деньги, а должен ехать за деньги государства, потом вернуться и отработать здесь два-три года. Насильственно держать нельзя, но он должен вернуться и применить свои знания здесь. Если же ты уже отучился в нашем каком-нибудь институте культуры, у тебя должна быть возможность поехать и доучиться там. Второе — нужно четко понимать — если человек уже образован, представляет из себя что-то, то он не должен бегать в поиске подработок. Во всем мире есть стипендии. Если ты — сценарист или писатель, то можешь обратиться в фонд и получить  деньги, которые дадут  возможность жить спокойно и не думать больше ни о чем, кроме своего сценария. Потому что нормальный сценарий пишется полгода, и после этого еще полгода  дорабатывается. Написать сценарий, поехать с ним по различным программам, послушать, что говорят о нем другие, воспринять это, внести изменения.

— В сегодняшних реалиях абсолютная утопия рассчитывать на поддержку государства. Мы на армию по пять гривен собираем, и непонятно, что куда и как идет. Ну, не пустые ли мечтания ждать государственных денег?

— Не считаю это утопией. Если говорить о примерах, то в Польше есть налог 1% на культуру. У нас бюджет страны около 400 миллиардов гривен, 1% это 4 миллиарда. Сумма, которую назвал, в переводе на евро — где-то 280 миллионов, а мы просим 40 на кино. Что в этом ненормального? Армия, да, безусловно,  сейчас проблема №1, так как не работает первичный заслон. Но если бы у нас была сильная собственная пропаганда и защита от пропаганды, то не было бы всего этого.