«А чему мы, великие россияне, можем сегодня научить мир?»

Довелось в прошедшем декабре попутешествовать на поезде из Москвы в Германию. С Белорусского вокзала отъезжали рано утром, и когда рассвело, сел к окну. Поезд катил по Смоленской области. Снег не успел еще выпасть, и срам российского запустения не мог не бросаться в глаза и не оскорблять взгляд: беспризорные поля, готовые по весне расцвести бурьяном, разбитые дороги, «никакая» архитектура проплывавших мимо городков, беспорядочно застроенных жилищами разной степени убогости, неубранный мусор, одинокие унылые фигуры, куда-то бредущие по своим бренным делам. Какое-то мрачное ощущение отсутствия осмысленной человеческой деятельности и радости бытия. Но зато — бесчисленные телевизионные тарелки. На любой покосившейся избе. Под их тяжестью готовы рухнуть и крыши панельных «хрущевок», и редкие дома зажиточных обывателей.

Если бы все уносящееся за окном поезда не контрастировало резко с тем, что увидишь, начиная с Белоруссии, и дальше, по мере продвижения на Запад, то, может, уверенность 88 процентов соотечественников в нашей «богоизбранности» и «духовности» не казались бы сильным преувеличением. И не возникал бы вопрос: а чему, собственно, мы, великие россияне, можем сегодня научить мир?