Поиск примирения, а не «перемирия»

В здании Дипломатической Академии Украины при Министерстве внешних дел два дня 21—22 апреля продолжалась международная конференция под названием «Примирения в Украине и будущее Европы». Конференция охватывала четыре тематических блока — мир и примирение: глобальные вызовы войны в Украине; травматический опыт коммунизма в Восточной Европе: осмысление и преодоление; определение плана действий относительно примирения в Украине: стратегии и опасности; примирение в международном контексте: ценности, общественное благо и цена свободы.

В одном из пунктов конференции указана итоговая задача — определение плана действий относительно примирения в Украине, что уже говорит о практической нацеленности обсуждений. И надо признать, что именно представителями восточных регионов были озвучены и основные болевые точки, и конкретные пути для диалога. Украинские переселенцы, сознательные в понимании механизма конфликта на их родной земле, создают новые смыслы, очерчивают болезненные пункты, которые общество должно заживлять, а не растравливать, подвергаясь манипуляциям.

Может показаться, что говорить о «примирении» несвоевременно, тем более в перекличке с в чем-то дискредитированным словом «перемирие», в период, когда продолжается война и почти ежедневно погибают украинцы от пуль врага. Примирение, понимание, поиск общих знаменателей как попытку консолидировать украинское многонациональное общество легко спутать с пассивностью, закрыванием глаз на проблему с наивными грезами, что как-то оно пройдет, обойдется. В теме примирение содержится опасная трактовка — пассивное присоединение к победителю. Примирение и взаимопонимание не являются перемирием. Примирение — это прощение ради общего поиска истины. В более глубоком смысле — это и есть проявление любви как рационального выхода из конфликта или решения сопротивления противоположных позиций.

Безусловно, в центре конференции было и выступление профессора кафедры истории славян Донецкого национального университета Елены Стяжкиной. Для меня ее выступление было еще и знаковым — женщина с русской фамилией и из вроде бы пророссийского региона (моей Родины) только сейчас была услышана, когда вся беда уже произошла. Выступление Елены Стяжкиной — не просто рефлексия, а глубинный анализ причин трагедии, развернувшейся на Донбассе, с четкими и правильными акцентами. Историк провела аналогии нынешней ситуации в Украине со Второй мировой войной, четко определив, что теперь в Украине продолжается отечественная война, которая в английском варианте подходяще называется Patriotic War. Это действительно война патриотов (при чем независимо от этнической принадлежности) с внешним врагом, оккупантом и агрессором. Ни в коем случае нельзя конфликт на Донбассе называть внутренним или гражданским. Действительно, на Донбассе, как и вообще по Украине, существовал социальный протест, который на Востоке был использован пророссийскими силами и направлен в совсем другом, разрушительном плане. Социальный протест российскими технологами был удачно замаскирован под сепаратистское движение. И надо признать, что мир иногда транслирует именно российское представление трагедии. России выгодно позиционировать войну на Донбассе как гражданскую, а не отечественную, ведь, во-первых, в таком случае нивелируется факт преступления Кремля, во-вторых, Украина отмежевывается от мира, теряет шанс на интеграцию в мировое сообщество, тем самым «зависая» между полюсами и эпохами.

Донбасс имеет свою информационную субъектность и это совсем неплохо, ведь позволяет из спекулятивных мифов о вроде бы «неуслышанном Донбассе», несмотря на то, что именно Донбасс «протолкнул» некоторых одиозных персоналий «наверх», начиная от Леонида Кучмы в 1994 году и заканчивая Виктором Януковичем в 2010-ом, перейти к здоровому и адекватному диалогу. Надо вспомнить еще и о важном эффекте, сопровождающем такую здоровую интеграцию взглядов и видений, — синергия развития. До сих пор мы видели, как транслируется мысль, что Донбасс — это как раз «ДНР» и «ЛНР», которые, в сущности, являются кучкой бандитов, поддерживаемых российской армадой. Это не Донбасс. Это шлак Донбасса. И здесь опять напрашивается аналогия со Второй мировой войной — если бы мы формировали свое представление о фашистах из немецких газет того времени, то какое бы у нас было к ним отношение? Не будем забывать и досадный опыт того же Лиона Фейхтвангера, который написал изданную за один день, согласно приказу Сталина, книгу «Москва. 1937 год». Тогда писатель с мировым именем, обласканный вниманием Кремля, сделал Вождю большую услугу — обелил его в глазах мира, загрязнив самого себя. И Фейхтвангер был не одинок в этом плане. Многие в мире не заметили не только сталинских репрессий, но и геноцида с миллионами уничтоженных украинцев и рядом переселенных народов. Суть такой инфантильной политики мира точно описана в стихотворении «Європа мовчала» Александра Олеся.

Россия, которая еще перед агрессией развила истерию о жертвах «хунты», что в итоге вылилось в репортаже о «распятых мальчиках», сама была готова к таким поступкам. Именно поэтому так легко россияне верили в эти ужасные бессмыслицы, ведь сами были готовы их создавать. И то, что сегодня творится на Донбассе, в том числе во множестве застенков, тому подтверждение. Когда началась агрессия России, враг воплотил самые страшные картины своих пропагандистских призывов в жизнь.

Термин «примирение» требует определиться, кто с кем должен мириться. Пани Елена утверждает, что Украина должна искать примирения не с Россией или Европой, а между собой. В этом плане искусственное представление Донбасса как отдельного региона, который стремился отделиться от Украины, играет на руку Москве. Именно Москва внедряла образ донбассовца как туповатого «совка», который голосует за зеков и от которого все беды. Слушая Елену Стяжкину — коренную донетчанку, на ее примере стоит задуматься, достаточно ли Донбасс был представлен на высших ступенях именно такими, как она? Действительно, мы видели Януковича и его сыновей, слышали грохот шахтерских касок и бурные бандитские 90-ые ассоциируются прежде всего с Донбассом. Создавался образ чего-то злого и недалекого, чужого и даже враждебного, тем самым формируя готовность в определенный момент отказаться от него, отторгнуть. И теперь, когда мы говорим о диалоге с Донбассом, то опять же должны определиться — с каким именно Донбассом? Кто должен представлять Донбасс? Российские агенты, бандиты, которые взялись за бесплатно розданные Россией автоматы, или настоящие украинские граждане? На Минских переговорах Донбасс тоже представлен бандитами, террористами. Закономерный вопрос — почему там нет представителей настоящего Донбасса — патриотов Украины?

Следовательно, мы должны искать точки соприкосновения, а не отгораживаться от тех, кто откровенно поддерживает врага, находясь при этом на нашем берегу. Такое абстрагирование от преступников, словно их не существует, это не примирение. Это фон для прогресса зла. Надо провести четкие границы, за которыми враг является врагом, преступником, вором,и отношение к нему должно быть именно таким. Мы иногда играем (а в чем-то и заигрались) в демократию там, где надо мыслить категориями уголовного кодекса. Антиукраинская позиция — это не просто взгляды, на которые имеет право гражданин. Это преступление. Это опасность для государства. Философия примирения, апеллирующая к христианским ценностям там, где надо брать меч, отзывается эхом богословских проповедей, а не реальными и действенными формулами к единению.

Что нужно для единения? Для единения надо объединяться вокруг единственного вектора. Так сложилось, что именно война, именно агрессия, именно опасность, которая поставила украинцев на грань выживания, спровоцировала неслыханную до этого жертвенность и общность духа. В этом плане аналогией может служить история еврейского народа. Евреям приписывают ряд качеств — ум, таланты, повышенная способность к адаптации. Один известный еврей как-то сказал, что если его нацию не трогать, то никаких талантов она не проявит, и именно там, где они попадают в условия необходимости выживать, проявляются исключительные качества этого народа. В том числе — естественная склонность к объединению. И это при том, что нельзя назвать евреев какой-то особенно дружественной нацией. Скорее организованной и способной к аккумуляции усилий в направлении единой цели. Выжить — самый мощный стимул к этому. И именно перед нами — украинцами — стоит эта первоочередная задача. Выжить не только физически, но именно как нация, как субъект мирового сообщества, как потомок глубинного исторического пласта и уникального опыта.