Травмированный замок

Невозможность отличить реальный мир от придуманного самим собой имеет даже научное название. В той или иной степени мы склонны хоть иногда понежиться в этом состоянии. Лежишь дома, свернувшись калачиком, и мечтаешь — вот сейчас я попаду в замок. Творческое занятие, надо признать, но бывает и наоборот: бродишь битый час по городу в поиске чего-нибудь цепляющего и вдруг оказываешься в замке, и где — на заднем дворе Института травматологии и ортопедии.

Когда караван меняет свой путь, последний верблюд становится первым — так и у нас, замок позвал, изменив намеченное. Хотя тут, на территории, где живут боль и страдания, и, конечно, для многих — спасение и выздоровление, не место для праздных да любопытных, но замок-то причем? Он горел, но не выгорел, его уничтожали, бездумно откусывая, но, к счастью, не завершили убийство, и стоит он себе давно немытый, казалось бы, совершенно опустошенный, но до чего же красив! Как же непродуктивно разбросана красота и какая живучесть, несмотря ни на что, у таких великолепных сложносочиненных творений, как в данном случае, где псевдоготика и как бы предчувствие модерна так сдружились, что бродить среди колонн, некоторые из которых украшены своеобразными шляпками среди выступов с орнаментами, переходов и проходов, — особое удовольствие. Обнаружила даже забавный балкон, тут же назвала его балконом Джульетты, так же нависает, как и в Вероне, куда зачем-то под один и тот же балкон стремятся туристы, бодро работая на чужеземный бюджет, а тут вот еще более романтичный — спит среди полуразвалин и, кажется, никто его не любит. В больнице своих серьезных проблем по горло, у властей же «денег нет». Слыхали, знаем. Правда, еще никто не отменял объективное: лучшая терапия — слово и красота, да еще любовь. Так вот, этот замок, построенный в 1877 — 1879 годах, создавался с любовью и фантазией на деньги действительного статского советника барона Рудольфа Штейнгеля по проекту архитектора Владимира Николаева. Рудольф Васильевич определенно был романтичной натурой, ведь, согласно распространенной среди киевлян легенде, известный замок на Ярославовом Валу тоже его детище.

ТАК СЕЙЧАС ВЫГЛЯДИТ ИМЕНИЕ БАРОНА ШТЕЙНГЕЛЯ

В 1901 году замок приобрел основатель киевской неврологической школы профессор Михаил Лапинский и основал тут физико-терапевтический санаторий с водолечебницей, оснастив самыми современными на тот момент достижениями. До 1919 года тут помогали выздоравливать, а затем судьба замка переходила из рук в руки: ортопедический санаторий, Психоневрологический институт, госпиталь в войну 1941—1945 годов. При строительстве корпусов нынешнего института в 1976 году была немилосердно уничтожена большая часть замка, осталась только фасадная часть да изысканный флигель, который уже много лет сдают в аренду. Когда заглянула в фойе этого владения, осмотрелась, то только смогла сказать охране — как тут красиво. Так могло быть и во всем замке, если бы были приложены усилия. «Так, посмотрели, — прервал фантазии охранник, — и все,  хорошего понемногу. До свидания».

Вот усыновили этот флигель, и он живет по-баронски, а все остальное — английская псевдоготика в очертаниях окон, каждое из которых хочется зарисовать; дверей, которые иногда задуманы были, в форме бесконечности.  Остатки этих восьмерок все еще будоражат воображение, а башенки — на них смотреть-смотреть, запрокинув голову. Расположить бы тут умный музей, об этом мечтала неравнодушная общественность многие годы, да вот, видно, все это роскошное, должно именно так прозябать, пахнуть сыростью и ветхостью, переносить все вибрации времени и безразличия, в среде ежедневного сверхмерного умничанья допущенных к кормушке высших чиновников. Пыльная классика не даст соврать — в таком котле гибнет все.

ТАКИМ ИМЕНИЕ БАРОНА ШТЕЙНГЕЛЯ БЫЛО В КОНЦЕ ХІХ ВЕКА

Огромное выкорчеванное дерево рядом с замком повернулось к нему, будто говоря — я с тобой, погибать будем вместе, но пока стою — защищу. Корень, согласитесь, напоминает какое-то чудовище, вроде Змея Горыныча, но доброго. Когда барон жил в замке и не был в отъезде, над башенками развивался хозяйский флаг. Знавал замок лучшие времена, что тут добавить. Нынче же пока свободен, но той странной свободой когда, кажется, уже нечего терять. Мы влюбились в него и отметили — у нас даже камни умеют ждать и терпеть, сохраняя красоту, данную от рождения, хоть и живет замок как бродячий пес с помойки. Порода же — редко невозможная тут как тут.

«ЖИВОПИСНЫЕ» ОСТАТКИ ИМЕНИЯ ШТЕЙНГЕЛЕЙ НА УЛИЦЕ БУЛЬВАРНО-КУДРЯВСКОЙ

Мы же встретимся снова за новым поворотом, как всегда, не растеряв любопытства.