О кривой телеценностей

Большинство летнешколяров впервые имели возможность пообщаться с Александром Ткаченко, генеральным директором «1+1 media». Сначала было не по себе, ведь рядом с человеком, создающим контент для телеканала, который смотрят миллионы украинцев, не может быть легко. Простые слова, складывавшиеся в понятные и исчерпывающие ответы, способствовали пониманию того, сколько человеческого труда остается за кадром и какие усилия прилагают тысячи людей, чтобы ежедневно мы на своих телеэкранах видели то, что помогает нам понять, что, как и где в мире происходит. С чего начиналась история украинского телевидения, в каком состоянии оно сегодня и каким должно быть в будущем — ответы на эти вопросы искали участники Летней школы журналистики «Дня» вместе с Александром ТКАЧЕНКО.

О ТРЕХ ЭТАПАХ СТАНОВЛЕНИЯ ТВ

— У украинского телевидения было три этапа становления. Первый этап — после обретения независимости, когда за очень короткий период появились первые частные каналы. Тогда зрители увидели американские сериалы в украинском переводе и украинские передачи. Не повсюду, конечно, но на многих каналах. Было осознание того, что мы — новое поколение журналистики, которое пришло в мир постсоветский. Раньше было так: «На ХХV съезде КПСС все прошло очень хорошо...» Впоследствии почти ничего не изменилось в формате подачи новостей, но галстуки стали сине-желтыми и акцент стал: «Первый Президент Украины поехал в Монголию, поэтому у нас будет лучший экспорт лошадей из Монголии», — именно так. Надо было достаточно много сделать для того, чтобы перейти к простому языку общения и рассказывать новости такими, какими они были на улице. Мы не могли говорить на том языке, на котором говорили раньше, поэтому пытались найти новый характер коммуникации и интонации, который был, на наш взгляд, актуален в то время. Это означало говорить о местных проблемах, без шор и без представления того, что ты сидишь в пиджаке на партийном съезде, и это было очень естественно.

ПОСЛЕ ВСТРЕЧИ С АЛЕКСАНДРОМ ТКАЧЕНКО «ЛЕТНЕШКОЛЬНИКИ» ПОСТАНОВИЛИ — НУЖНО ВСЕМ ВМЕСТЕ ФОРМИРОВАТЬ КАЧЕСТВЕННУЮ ЖУРНАЛИСТИКУ И НАХОДИТЬ ТОЧКИ, КОТОРЫЕ МОГУТ ОБЪЕДИНИТЬ СТРАНУ

Но после того, как начали снимать первые сериалы, начался перелом — достаточно драматичный, — когда ТВ массово завозило российские сериалы. Фактически украинское телевидение свелось к показу российских сериалов, российских передач, украинских новостей и каких-то публицистических программ. И только впоследствии начало развиваться украинское развлекательное телевидение. Это очень важный шаг с точки зрения индустрии. Многие мои знакомые, которые работали в новостях, сейчас работают редакторами, авторами развлекательных проектов. И очень успешно.

И, наконец, после последних бурных событий и трагедии украинское телевидение созрело до производства украинских сериалов. Это достаточно большой шаг с точки зрения осознания того, что происходило. Чтобы было понятно: прочитал я высказывание Табакова по поводу украинцев. Я вырос на «Простоквашине». Мне отделить Табакова от себя — это все равно, что... условно говоря, я вырастал рядом с ним. И осознание того, что мы уже не просто не одна страна, а разные по ценностям с этим человеком — это достаточно болезненный шаг. И, очевидно, если бы не события, которые в последнее время происходят, вряд ли произошла бы эта эволюция сериалов. Многие наши коллеги с других каналов не верили, что украинский сериал на украинском языке может быть популярным. Честно говоря, мы тоже. Мы думали, что он будет иметь успех, но не такой ошеломляющий. Только после «Последнего москаля» мы на «1+1» поняли окончательно, что можно спокойно производить украинское, зритель уже готов. Более того — он соскучился по украинскому, он даже скорее не знает, что такое украинский сериал. Сегодня мы только начинаем понимать, какую интонацию, какие истории, каких героев — что надо снимать. Несомненно, есть специфические каналы, которые будут пытаться тянуть в другую сторону, но все равно это уже — перелом. Сегодня наконец можно говорить о более-менее украинском телевидении.

Если же говорить не только о сериалах... На «1+1» был такой эпизод (я тогда не работал), когда журналисты, руководство извинялись после 2005 года. Они делали много вещей не очень приемлемых, но у них хотя бы хватило ума извиниться. Ни один из каналов, которые во время Майдана «наворотили дел», не извинился. Поэтому, пока они этого не сделали, с них ответственность снимать не надо. И контролировать это должна общественность. Если бы зрители задавали постоянно вопрос, что эти журналисты и руководители делают до сих пор на телевидении, я думаю, это была бы подходящая общественная позиция. Иначе все опять обо всем забудут. Общественная точка зрения существует у нас в стране. Например, оказался  однажды утром Евгений Чичваркин «третьим лишним» во время конкурса на «Укрнафте», а под вечер его не стало. Почему не стало? Потому что общественная точка зрения задала очень громко вопрос: зачем было проводить конкурс, чтобы в последнюю минуту появлялся человек без конкурса? Вот вам классическое влияние общественного мнения.

О «НЕФОРМАТНОЙ» ИСТОРИИ

— На «плюсах» есть три типа журналистской работы: новостийная, публицистическая и документальные проекты, которые фактически стоят на грани между журналистикой и художественным произведением. Тем более, если речь идет об истории. Мы сознательно делали такой проект, как например «Секреты Степана Бандеры», для того, чтобы в обществе началась в конце концов дискуссия по поводу собственных суеверий и комплексов. Кто-то думает о Бандере, что он предатель и враг украинского народа. А кто-то убежден, что это икона, на которую надо только молиться в красном углу. Но в действительности это — живой человек. Историческая фигура, достаточно неоднозначная. Мы хотели предложить открытую искреннюю дискуссию относительно того, а как можно спокойно, без криков относиться к контроверсийным историческим фигурам Украины. Пока не будет такого разговора, мы все время будем бороться с собственными комплексами. А это возможно только тогда, когда искренне в них признаешься. Сегодня багаж непреодоленных комплексов отражается на россиянах, потому что они искренне верят в то, что Россия превыше всего.

Где-то в апреле прошлого года после событий в Крыму я был на Каннском телевизионном рынке и виделся со своими российскими коллегами, с которыми мы дружили. Первая же наша вечерняя встреча едва не закончилась дракой. На следующее утро пытался понять, что, собственно, происходило. Это люди, которых я знаю, образованные, говорят на нескольких языках, путешествуют по миру, любят американское телевидение и в принципе с системой ценностей у них более-менее нормально, ведь эти люди любят свободу и, так сказать, не закрывали глаза на многие вещи, которые происходили в России. Я потом понял, что проблема не только в этой истории, связанной с российским самосознанием, которое всколыхнулось после «Крымнаш», а, собственно, с телевидением, где они сами работают. Они становятся жертвой того, о чем сами же рассказывают. Потому что, если они поверят однажды, что это неправда, надо будет признавать одно, другое, третье, четвертое, а для этого нужно иметь смелость. Это классическая история того, как телевидение не только манипулирует точкой зрения, но в корне меняет сознание людей, вынужденных поверить в эту правду. Поэтому ответственность телевидения относительно того, говорит ли оно языком фактов или сознательно прибегает к манипуляциям, несомненно, существует.

А с газетой «День» подходим к памятным датам Ярослава Мудрого. Нам даже пришло предложение производства сериала, посвященного средним векам Украины. Нас это интересует. Но мы пытаемся подойти к памятным датам или дням рождения достаточно взвешенно с точки зрения, есть ли у нас достаточно интересного материала, чтобы мы могли заинтересовать зрителя той или иной исторической фигурой или событием. Чтобы было понятно, такой материал, как о Бандере или Шевченко, создается где-то от пяти до шести месяцев. Это огромный объем работы. А для того, чтобы объяснить широкой общественности, кто такой, например, Леонид Плющ, надо делать отступление в историю, разворачивать широкую картину: что это за человек, какое он значение имеет для Украины. В маленьком информационном сюжете можно, бесспорно, поставить галочку, что ты это сделал, но насколько эффективно? Ты не успеешь заинтересовать зрителя фигурой этого человека за несколько минут. Это можно реализовать или в документальном фильме, или через другие платформы, например — Интернет. Бесспорно, это надо делать, и не факт, что там аудитория будет меньше, чем на телевидении. Мы живем в век многоплатформенный. Не существует одного канала связи. Их чрезвычайно много, и они разные по стилю подачи. Поэтому надо каждый раз выбирать форму, которая более целесообразна для той или иной информации.

О НОВИНКАХ «ПЛЮСОВ»

— Но если ты будешь «подтягивать» зрителя с утра до ночи, то он устанет. Все занимаются физическими упражнениями или утром, или вечером, и то не долгое время. Но социально важные вещи мы делаем. В ближайшее время у нас будут выходить передачи и сериалы на английском языке с украинскими субтитрами. Мы не будим делать это массово, потому что при нашей сетке вещания не будут смотреть на английском языке. Но если мы положим начало, это может стать определенной традицией, которую другие каналы могут подхватить. Поскольку опыт показывает, что сначала они в нас плюются, а затем начинают делать то же самое. И это может стать традицией в Украине. Во многих восточноевропейских странах это приемлемая вещь, поскольку позволяет многим людям учить языки. Не думаю, что у нас она станет массовой в прайм-тайме, но это может стать определенным новаторством для небольших каналов.

Никто не заставляет смотреть новости в том виде, в котором они были приемлемы 10 лет назад. Если вы все время не удивляетесь, можете остаться в прошлом. Сегодня мир — это многоплатформенная журналистика, и каждая платформа требует особенного стиля подачи. Надо ветреть головой на 360 градусов. Потому что то, что сейчас происходит в мире, у нас будет через год или два. И если не удивляться постоянно, если не смотреть вокруг, то можно остаться в прошлом и не отвечать тому стилю, той подаче, языку, который сейчас актуален.

...Сначала революция, потом война заставляют менять наш вектор. Для нас очевидно, что ожидания зрителей немного иные. Люди устали от войны и тяжелых новостей, хотят какого-то тепла или даже спрятать голову в песок. Поэтому интонация сегодня совсем иная. Сейчас мы обдумываем переформатирование. В корне изменится наш сайт — уже этой осенью он будет совсем другим. Очевидно, что это будет первый такого типа сайт в Украине. Также будут видоизменяться новости, ведь, если ты не обновляешься все время, ты теряешь момент контакта с читателем, зрителем.

О НЕОСВЕЩЕННОЙ ВОЙНЕ

— Журналисты, которые были на фронте, понимают, что хотели бы получать солдаты, воюющие там. Прежде всего — это искренность, тепло, любовь, и наши журналисты пытаются это передать в своих репортажах. Вместе с тем есть определенная проблема — не все, что видят репортеры, они могут рассказать — и с точки зрения безопасности, и с точки зрения внутреннего желания не нанести какой-то вред войскам. Но мы постоянно говорим обо всех проблемах, связанных с обеспечением армии, с теми или иными ошибками командования, которые имеют место, к сожалению. Закрывать глаза на какие-то важные вещи, которые мешают нам обороняться и побеждать, мы не можем и не будем.

Но нас не пускают на «ту сторону». Мы бы хотели там побывать, но есть причины, по которым мы туда не едем, хотя несколько каналов уже начинают получать аккредитацию в так называемых «ЛНР» и «ДНР». Во-первых, мы боимся за безопасность наших журналистов, а во-вторых, когда пытаемся туда попасть нелегально, потом к нашим журналистам или людям, сопровождающим их, поступают откровенные угрозы. Мы сознательно не берем эту аккредитацию. Нам не нужна аккредитация того, чего мы не признаем. Поэтому у меня возникают вопросы к журналистам, которые сознательно идут на эту аккредитацию и понимают прекрасно, что все, что там в действительности происходит, они рассказать не смогут — почему на украинском телевидении, на многих телеканалах эти репортажи идут в эфир?..

Лучший ответ в этой ситуации — это искренность, причем искренность всех, кто принимает участие в этом процессе. У нашей страны есть руководители, которые должны четко сказать, о чем идет речь, когда мы говорим о «ЛНР» или «ДНР». Это оккупированные территории, это территории с особым статусом, который записывается в Конституцию, это наши избиратели или не наши избиратели, которых мы блокируем или даем им пропуски? Поскольку у нас есть двойные понятия, то нет однозначного ответа на этот вопрос. Каждый исходит из тех ценностей, которые он исповедует. Однозначной системы ценностей в стране относительно этого вопроса не существует. Не только ценностей, но и выбора. Ни государственного, ни с точки зрения общественной дискуссии. Сначала должна быть четко определена государственная позиция, ведь если мы начнем голосовать за ту Конституцию, в которую будут вписаны особенности какого-то там статуса, тогда надо признавать, что это не оккупированная территория. И тогда надо освещать там события. Тогда не надо говорить, что «мы с бандитами не будем говорить», а ехать и «говорить». Тогда это будут не двойные стандарты, а определенная ответственность. А это трудно сделать, потому что это может нанести вред политическим рейтингам.

Все знают, кто наш владелец. Когда возникают какие-то проблемы, журналисты могут к нему обратиться, он приходит в ньюсрум, идет активное общение, в том числе с определенными острыми вопросами и достаточно откровенными ответами владельца. Я работал с разными олигархами и могу сказать, что это в принципе самый открытый относительно коммуникации и искренний в своих влияниях олигарх. Поэтому нам в этом плане проще. Даже если есть какие-то нюансы, они решаются в искреннем разговоре, у нас определены правила, которые никто не переступает. Язык фактов — это язык фактов. То есть определенные правила существуют, и самое главное, с моей точки зрения, не только знать, кто владельцы, а чтобы эти правила существовали в большинстве медиа.

Во время войны нельзя забывать, что ты человек. И наши камеры, наши компьютеры не являются оружием, которое должно убивать, оно должна информировать. В отличие от россиян мы должны говорить языком фактов и видеть то, что в действительности происходит, а не то, что нам хотелось бы. И это самый сложный выбор. Потому что иногда хочется промолчать, сказать на белое черное. Но нельзя, не потому, что война. Потому что если о войне говорить языком неправды, ты, скорее всего, проиграешь. А мы должны выиграть.