«Будем бороться – и обязательно победим»

ОФИЦЕР-ПСИХОЛОГ НАТАЛИЯ ДРАЧ — О ВОЙНЕ, БЮРОКРАТИИ И НАШИХ БОЙЦАХ

Наталия Драч — коренная полтавчанка, которая не выдержала и трех месяцев на военной пенсии, отправившись добровольцем защищать Родину. На базе полтавских добровольцев сформировали 16-й мотопехотный батальон территориальной обороны, офицером-психологом которого как раз была наша героиня.

Свою историю Наталия согласилась рассказать, пригласив домой. На пороге квартиры сразу прибежала встречать гостей активная и жизнерадостная кошка. Если бы могла, она тоже рассказала бы немало интересного. «Это Екатерина. Ее мне передали во время службы в Одесской области на границе с Приднестровьем. С тех пор мы неразлучны: проходили вместе переподготовку и боевое слаживание на полигоне в Харькове, она сопровождала меня даже в зоне АТО в течение четырех с половиной месяцев. Я только аэродром «Чугуев» на Харьковщине охраняла без нее, потому что это было раньше. Теперь живем вместе в Полтаве. Как иначе? Бросить нельзя — боевая подруга все-таки. Вот такая судьба кошки из Котовска по имени Катюша», — рассказывает женщина.

«БЛИЗКИХ НУЖНО БЕРЕЧЬ»

— Двадцать с половиной лет я посвятила армии. По возрасту вышла на пенсию, где пробыла менее трех месяцев. Когда объявили мобилизацию, пошла в батальон добровольцем. Ни мама, ни младший сын не знали, что я отправляюсь в зону боевых действий. Знал о том, куда я еду, только старший сын. Они думали, я буду служить в Полтаве. Перед тем, как поехать непосредственно на войну, позвонила старшему сыну и предупредила: «Сынок, мы заходим в зону АТО. Может случиться что угодно. Ни единого слова ни бабушке, ни дедушке, ни младшему». О моем пребывании в зоне боевых действий мать и младший сын узнали уже тогда, когда я вернулась и все рассказала. Хотя мама догадывалась: «Чувствую же, что ты меня обманываешь». Но близких нужно беречь.

— Офицер-психолог — это тот человек, который должен знать все проблемы каждого военнослужащего, наблюдать за морально-психологическим состоянием в коллективе, контролировать его. Это плечо, на которое можно опереться. Человек, которому можно рассказать о своих проблемах, — и служебных, и домашних. Пришлось даже столкнуться с таким моментом: ребенку одного из наших ребят угрожали. Папа находится в АТО, а сыну звонят: «Мы знаем, где твой отец, скоро он будет мертв». Потом начали звонить жене... Представьте, в каком состоянии находился этот боец?

В коллективе я: и мама, и сестра, и рассказать что-то, и посоветоваться. Ко мне ребята относились очень трепетно и бережно. Никогда не знала проблем с тем, где мне найти воду, кто мне нарубит дров. Был очень хороший коллектив — отставники, сплоченные сами по себе, и бойцы, за спиной которых срочная служба. Возрастная категория — очень разная, от 22 до 50 лет. Ни разу не сталкивалась за этот период с предвзятым отношением. Ребята прекрасно знали, что я делаю все для того, чтобы им было легче и спокойнее.

Я могла поговорить, например, с женой бойца, которая спрашивает, почему он не приехал в отпуск. «Алексеевна, поговори — моя жена не понимает». Взяла трубку, представилась, поговорила, объяснила. Выслушивала всю их боль, обиды. Были такие моменты, когда приходилось определенные конфликты в коллективе гасить. На женщину все-таки смотрят в этих обстоятельствах совсем по-другому. Вспоминаю, у нас учения были на границе с Приднестровьем: бросаю все свои бумажные дела, надеваю каску, наколенники, налокотники. Все как положено: полное снаряжение, пистолет, автомат. Выхожу на занятия, а половина ребят стоят, расслабляются. «Ребята, в чем дело?» — спрашиваю. «Да ну, оно нам нужно?» — отвечают. «Так, значит мне нужно, а вам — нет?». Притихли. Возможно, где-то и пристыдила.

— Как бы ни было тяжело на фронте, никто назад не вернулся. Больше всего было дезертиров, когда мы еще находились в Полтаве. Из зоны АТО ни один человек не сбежал, хотя все бойцы разные. Есть полные трусы, откровенные не то что хвастуны, а люди, которые любят нагнать тумана. Вот выходит один такой и по говорит: «Мама, здесь такая стрельба! В окопе сижу». Да, стрельба идет, но за территорией лагеря. Я к нему подхожу и стучу по плечу: «Слушай, а у тебя вообще совесть есть? Ты матери такой бред говоришь». Когда я звоню по телефону маме, закрывшись в комнате, убеждаю, что все хорошо... Двери в один момент загрохотали — «грады» начали работать. «Что это у тебя там такое?» — испуганно спрашивает мать. Отвечаю: «Это КамАЗ рядом проехал».

— Прекрасно помню все дни в зоне АТО. Разные были будни: и хорошие, и плохие. Наверное, больше всего запомнился первый обстрел «Градом». Невероятно красивое зрелище, но очень страшное. Словно падают огромные звезды, и в один момент повсюду разрывы и воронки. Это наиболее яркое впечатление, а потом уже все стушевалось: изо дня в день одно и то же. Бывало тихо и спокойно, а через несколько мгновений под обстрелы попадали.

Кстати, животные очень хорошо чувствуют опасность. Моя кошка за пять-семь минут до обстрела непременно пряталась под кроватью. Это был знак и для нас, что нужно бежать в укрытие.

«ПРЕДСТАВИТЕЛИ ОБСЕ ВЕДУТ СЕБЯ ВЫЗЫВАЮЩЕ»

— С разными противоречиями приходилось сталкиваться. Солдаты и офицеры, которые на линии огня, готовы к наступлению. Они стремятся вернуть то, что у нас забрали. А «сверху» таких команд не поступает. Все же хорошо видят, что «перемирие», Минские договоренности соблюдает только одна сторона. Это возмущает, выводит из себя. Тем более что наблюдателей ОБСЕ не пропускают на территорию так называемых «ДНР» и «ЛНР». Они только за нашими территориями наблюдают. Очень интересная ситуация, когда на блокпосте останавливают машину ОБСЕ, пытаются проверить документы, осмотреть автомобиль, отвечает ли тот определенным нормам. Однако представители ОБСЕ ведут себя вызывающе. Конечно, у ребят возникает логический вопрос: «Что же вы здесь такие грамотные, а не можете проехать туда и проверить, что там происходит?». А там готовятся по-взрослому: бетонируются окопы, создаются бункеры... С той стороны готовятся к наступлению. Этого нельзя допустить ни в коем случае.

«НЕОБХОДИМЫ НОВЫЕ ПРОГРАММЫ ПОДГОТОВКИ БОЙЦОВ»

— Я увольнялась на пенсию после многолетней службы в тренировочном лагере, где имела дело с кадровой работой. Сейчас есть возможность снова там возобновиться по контракту на должности офицера по воспитательной работе. Буду работать с мобилизованными, буду пытаться готовить людей к тому, с чем они могут столкнуться на фронте.

Нужно несколько изменить нынешнюю подготовку бойцов. Вспоминаю ребят, которые приходили к нам на замену из военных учебных центров. Готовят их там по одному шаблону: строевая, элементарная огневая подготовка, работа по возобновлению связи и т. п. Не говорю, что это не нужно там, где я была, однако все эти умения необходимы в несколько другом ракурсе. Человека нужно готовить таким образом, что вот есть оружие, которое попало в руки, — ему из него необходимо выстрелить. Это не просто лег с автоматом, пострелял и забыл об этом. Нужно уметь пользоваться всем, что есть в батальоне. За время службы в батальоне я научилась стрелять из всех видов оружия, даже из зенитной установки. Хотя до этого в руках держала только пистолет и автомат. В свое время поняла, что готовить себя нужно ко всему. Так освоила противотанковый гранатомет «Муха», научилась стрелять из снайперской винтовки, знаю, как правильно лечь так, чтобы не видели. Необходимы новые программы подготовки бойцов — не только ходить строем и упасть с автоматом, выстреляв двенадцать патронов. Нужно научить людей по максимуму — даже как прятаться, как правильно из окопа голову поднять. Это элементарные вещи. А ребята, как следствие, приходят сырыми, слабыми. Страна столько лет жила без войны, преимущественно приходилось иметь дело с бумагами. Помню такие периоды по службе, когда у нас не было возможности стрелять, потому что не выделяли боеприпасы. Держать себя в тонусе — не держали, поэтому наша армия и чувствует себя немного слабо.

Тем не менее, это наша земля, поэтому до последнего будем бороться и обязательно победим.