Молодые годы гетмана Хмельницкого: турецкий и татарский опыт

Один из самых выдающихся деятелей казачества первой четверти XVII века — П. Сагайдачный оказал огромное влияние на общественно-политическую жизнь тогдашней Украины. В его внутренней и внешней политике можно выделить два основных момента. Во-первых, Сагайдачный всегда выступал наиболее последовательным и решительным защитником украинской православной церкви. По свидетельству современников, он «обряд і релігію грецьку» увенчивал «культом надзвичайно гарячим, більш ніж забобонним, і для тих, хто перейшов у лоно римської церкви, був він ворогом дуже завзятим і запеклим». Будучи гетманом, Петр Конашевич вместе со всем Войском Запорожским вступил в созданное в 1615 г. Киевское Богоявленское братство, которое противостояло распространению католицизма и униатства в Киеве и его округе. А в 1620 г., когда Сагайдачный занимал должность казацкого полковника, гетман Яцко Бородавка поручил ему охранять иерусалимского патриарха Феофана (Теофана), который возвращался через украинские земли из Москвы на родину. Сагайдачный блестяще воспользовался этой возможностью, чтобы возобновить в Украине церковную православную иерархию, незадолго до этого ликвидированную поляками (с 1610 г. на всех украинских землях оставался один-единственный православний епископ — львовский владыка Тисаровский). Полковник и его единомышленники уговаривали патриарха рукоположить для Украины высших православних иерархов. После длительных колебаний (так как побаивался «короля і ляхів») Феофан осенью 1620 г. и зимой 1621 г. рукоположил игумена Киевского Михайловского монастыря Иова Борецкого на киевского митрополита, а еще шесть человек — на православных епископов.

Во-вторых, Сагайдачный принадлежал к тем казацким деятелям, которые были лояльными к Речи Посполитой и стремились легальными политическими средствами добиться от ее правительства признания за казачеством сословных прав, аналогичных шляхетским. Он надеялся, что верная служба Польской Короне даст казакам возможность достичь своих целей. Такой политический курс Петра Конашевича вызывал недовольство радикально настроенных казацких кругов, которые не верили польскому правительству и настаивали на применениии крайних, — вплоть до вооруженной борьбы — средств влияния на него. Именно из-за этого казаки несколько раз сбрасывали Сагайдачного с гетманства, заменяя его Дмитрием Барабашом и Яцком Бородавкой. После того как украинское войско сделало Польше немало ценных услуг во время похода польсько-казацкой армии в 1618 г. на Москву, Сагайдачный надеялся, что Варшава пойдет навстречу просьбам казаков. Однако, как показали переговоры в следующем году с польской комиссией, правительство Речи Посполитой не собиралось ни в чем уступать Украине. Не потому ли обманутый казацкий гетман в начале 1620 г. отправил в Москву посольство Петра Одинца?..

А тем временем приближались события, трагические для семьи Хмельницких. Вопреки условиям мирного договора 1619 г. с Портой, правительство Речи Посполитой решило послать свою армию на территорию Молдавии, чтобы таким образом помочь Габсбургам подавить сопротивление восставших чехов и венгров. Севернее Могилева-Подольского Станислав Жулкевский начал собирать войско. Ему не удалось заручиться поддержкой значительной части казаков. По образному высказыванию автора Львовской летописи Михаила Гунашевского, раздраженный коронный гетман «без Козаков войну точил, мовил так: «Не хочу я з Грицями воєвати, нехай ідуть до ролі, альбо свині пасти». В составе 9-тысячного польского войска насчитывалось около 1,2 тыс. казаков, и среди них — сотня под руководством Михаила Хмельницкого. Сложно понять, почему он решил принять участие вместе с сыном в этой опасной политической авантюре. Возможно, причиной тому стал личный приказ Жулкевского.

Прибыв в польский лагерь, Богдан в первый раз получил возможность вблизи ознакомиться с походной жизнью жолнеров, отметить сильные и слабые стороны их подготовки к военным действиям.

Дождавшись прибытия полков под командованием польного гетмана магната Станислава Конецпольского и князя Кароля Самуила Корецкого, коронный гетман отдал приказ 22 августа выступить в поход. Однако появление татар под Черновцами несколько задержало форсирование Днестра, и оно состоялось лишь 24 августа. Пограничные молдавские крепости с турецкими гарнизонами, и среди них Хотин, не устояли перед их натиском. Господарь Молдавии Гаспар Грациани порвал с Портой и через несколько дней во главе 600 воинов (вместо обещанных ранее нескольких тысяч) появился в польском лагере, который остановился около с. Лозовая.

29 августа Жулкевский созвал военный совет, где Грациани предложил такой план: отправиться против одного из лучших турецких полководцев — Искандера-паши и разгромить его до появления татарской орды, а затем и саму орду. Опытный коронный гетман отклонил этот план и потребовал похода на столицу Молдавии Яссы. Там можно было бы укрепиться в лагере и ждать турков. Совет согласился с этим предложением. На следующий день армия пошла в направлении с. Цецора, расположенного на левом берегу Прута (на расстоянии 18 верст от Ясс). Вместе с польской конницей Богдан сделал блестящий рейд. Пройдя 120 верст, под вечер 2 сентября войско Жулкевского заняло под Цецорой старые окопы, вырытые жолнерами еще в 1595 г. К тому времени численность войска составляла уже более 10 тыс. жолнеров при 16—20 пушках. Коронный гетман не надеялся, что дело дойдет до битвы, а потому не построил переправу через реку. Как оказалось, это было серьезной ошибкой.

Армия Искандера-паши состояла из 4—6 тыс. турков и молдован, 5 тыс. буджацких и добруджских татар под предводительством Кантемира-мурзы и 6—8 тыс. крымских татар, которые подошли 5 сентября во главе со старшим братом хана, — калга-султаном¹ Девлетом-Гереем.

Утром 8 сентября началась ожесточенная битва, которая не определила победителя. Во время боя на следующий день Молдова перешла на сторону Искандера-паши, в результате чего польское войско потерпело поражение, потеряв убитыми 1 тыс. жолнеров. Вероятнее всего, именно в этот день погиб и Михаил Хмельницкий. Впоследствии Богдан вспоминал: отец «голову свою поклав» на Цецоре. Правда, В. Пепа выразил мнение, что Михаил Хмельницкий не погиб в бою под Цецорой, а попал в турецкую неволю, где и умер в ноябре 1627 г. Однако он не привел убедительных доказательств в пользу своей версии.

Неудача вызывала панические настроения среди жолнеров. В ночь с 10 на 11 сентября в лагере распространился слух, что якобы гетманы сбежали; кто-то поджег палатки и телеги. В это время молдавский господарь, каменецкий староста и другие высшие чины начали переправу через Прут. За ними бросились жолнеры. Немало их утонуло. А тех, кто переплыл реку, на противоположном берегу уже ждали татары. Немногие остались в живых... По свидетельству каменецкого летописца Аксента, почти все уцелевшие воины оказались в татарском плену. Погибли же около 2 тыс. человек. Среди пленных, вероятно, был и Богдан Хмельницкий.

Трагической оказалась судьба всей польской армии. Переговоры, начатые с Искандером-пашей 12 сентября, были сорваны 18 сентября Жулкевским, который потребовал в заложники Кантемира-мурзу. На следующий день польское войско начало отступление в направлении Могилева-Подольского. Преследуемое турецко-татарской конницей, оно за неделю прошло с боями 165 верст. До Днестра оставалось уже около 10 верст, когда около с. Савки в лагере Жулкевского 26 сентября произошла какая-то потасовка, которой незамедлительно воспользовался Искандер-паша. Одним ударом он уничтожил войско противника. Спаслись лишь более 2 тыс. жолнеров и слуг. Остальные погибли или попали в плен. Жулкевский был убит; Искандер-паша послал его голову султану. Сын коронного гетмана Ян Жулкевский, польный гетман Станислав Конецпольский, магнаты Николай Потоцкий, Януш Тышкевич и другие оказались в плену.

Судьба забросила Богдана в Константинополь, где, по сообщению турецкого летописца Наима Челеби, он находился в неволе у одного из офицеров (адмирала?) султанского флота (последний проживал в квартале Касима-паши). Как вспоминал потом Богдан, он пережил «два роки суворого ув’язнення». Есть основания утверждать, что на протяжении этого времени он овладел основами турецкого языка, знание которой позднее не раз пригодилось ему. Вне всякого сомнения, суровые испытания закалили волю молодого казака, научили владеть собой, мужественно переносить удары судьбы. Каким образом ему посчастливилось освободиться из плена, сказать наверняка нельзя. По одним данным, он был выкуплен матерью, по другим — казаки, «вдячно згадуючи його батька», обменяли Богдана на турецких пленников.

Я. Качмарчик обратил внимание на то, что в письме к королю Яну Казимиру от 5 августа 1649 г., вспоминая о своем пребывании в плену, украинский гетман ничего не говорит о своем выкупе: «Після того, як мене Господь Бог з цієї неволі визволити зволив, я завжди був при вірному війську Речі Посполитої...». Поэтому Качмарчик допускает, что пленник сбежал из турецкого плена.

Вернувшись в родительский дом, Богдан занялся хозяйством. Ведь его овдовевшая мать знакомится с мелким белорусским шляхтичом Петриковского уезда Василием Ставецким, вскоре выходит за него замуж и, наверное, покидает Суботов. Спустя некоторое время у нее рождается сын, названный Григорием; став взрослым, он по неизвестным причинам взял себе фамилию не отца, а Хмельницких, в 1649 г. переселился в Белгород, где женился на украинке — вдове, которая имела четверых детей.

Богдан возобновляет свою службу как реестровый казак Чигиринского полка, хотя, как метко подметил И. Крипякевич, он, будучи сыном погибшего в бою Чигиринского подстаросты, имел возможность занять какую-либо из должностей в администрации Чигиринского староства. Женился он достаточно поздно — где-то в 30-летнему возрасте — на Агафье Сомко из семьи зажиточного переяславского казака (мещанина?). Они обвенчались, вероятно, в середине 20-х годов. Возможно, это был уже второй его брак. Но пока что это лишь предположение, которое не подтверждено источниками.

Снова став казаком, Богдан не мог не чувствовать рост недовольства казацких масс политикой правящих кругов Речи Посполитой и попытками магнатов и шляхты свести на нет казацкие права и вольности. Не мог он не заметить и рост самоосознания казачеством своих сил и роли в жизни Польши. Укреплению таких настроений в значительной мере способствовала знаменитая Хотинская военная кампания осенью 1621 г. Как известно, тогда под Хотином сошлись 35-тысячная польская и 100-тысячная турецко-татарская армии. На помощь полякам прибыли украинские казаки. Именно благодаря им турецко-татарское войско после ожесточенных боев потерпело поражение, и народы Восточной Европы были спасены от угрозы османского порабощения.

Особую роль в этой кампании сыграл Петр Сагайдачный. Направленный в июне 1621 г. руководителем казацкого посольства в Варшаву, 11 августа он пришле в лагерь польского войска под Хотином и, узнав о задержке казацкой армии, которую вел через территорию Молдавии гетман Бородавка, отправился ему навстречу. По дороге в одном из столкновений с врагом он был ранен в плечо.

В историографии сложилось мнение, что по прибытии в казацкий лагерь под Могилев-Подольским Сагайдачный был избран казаками, недовольными Бородавкой, гетманом, и он успешно привел 35—40-тысячное казацкое войско в Хотин на соединение с поляками. Однако данные «Каменецкой хроники» ставят под сомнение достоверность этой версии. По этим данным, именно Бородавка пришел 21 или 22 августа с казаками под Хотин и только 2 сентября в результате заговора, организованного Сагайдачным, он был отстранен от власти, а впоследствии тайно убит. Следовательно, нужен поиск новых источников, чтобы объективно решить эту проблему и должным образом оценить заслуги в Хотинский войне как Бородавки, так и Сагайдачного.

Так или иначе, но Сагайдачный возглавил украинскую армию и во время боев с 100-тысячным турецко-татарским войском проявил себя блестящим полководцем. Благодаря его таланту и железной выдержке казаков, мужеству польских жолнеров наконец-то удалось нанести поражение султану Осману II и заставить его подписать мирный договор с Речью Посполитой. Герой Хотинской войны ненадолго пережил свой триумф: от ранения состояние его здоровья и дальше ухудшалось, и 10 апреля 1622 г. он умер в Киеве. Перед смертью гетман завещал передать свое имущество на нужды госпиталей, монастырей, школ, церквей и т. п.

После Хотинской победы польское правительство встало перед необходимостью сделать серьезные уступки Украине: признать казачество сословием мелких землевладельцев (то есть уравнять его в правах с шляхтой); сохранить его органы управления на местах, которые одновременно были органами власти украинской государственности (и таким образом предоставить ей автономию); наконец, решитьмя на ликвидацию унии и предоставление православной церкви равных прав с католической. Положительное решение этих проблем могло существенно повлиять на дальнейшую историческую судьбу Речи Посполитой. Однако ее правящие круги, выражая интересы шляхты, оказались неспособны реально оценить политическую ситуацию и предотвратить нарастание движения украинцев за национальное освобождение. Приняв казацких послов с упомянутыми выше требованиями, король Сигизмунд III согласился лишь на выплату вознаграждения казакам, а другие вопросы передал на обсуждение Сейма. Последний, созванный в 1623 г., отказал казакам и православному духовенству в их просьбах и в ультимативной форме предложил сократить численность реестровцев до 5 тыс., а остальным вернуться к своим хозяевам.

Все это повлекло обострение отношений казачества с польским правительством, что особенно отчетливо начало проявляться после смерти Петра Сагайдачного. Вопреки заключенному с турками Хотинскому договору, запорожцы вместе с донскими казаками на протяжении 1622—1624 гг. неоднократно нападали на турецкие города и турецкий флот. В ответ на действия униатов в Киеве и попытки вийта Федора Ходыки закрыть православные церкви, в город в начале 1625 г. прибыли полковники Яким Чигиринец и Антон Лазаренко с казаками, которые вместе с мещанами положили конец своеволию по отношению к православной вере, а «церкви де хрестьянские роспечатоли». Одновременно делались попытки заручиться поддержкой в этой борьбе со стороны православного Российского государства. Известно, что в августе 1624 г. киевский митрополит Иов Борецкий обратился с чолобитной грамотой к русскому царю Михаилу Федоровича, прося оказать помощь православному населению Украины, которое пыталось предотвратить распространение католицизма и униатства. В начале января 1625 г. новоизбранный гетман Каленик Андриевич отправил посольство в Москву. К сожалению, мы не знаем, какие вопросы оно там должно было поднять.

Обратим внимание на появление еще одного нового аспекта в деятельности казацкой старшины, который касается отношений с правящими кругами Крымского ханства. Дело в том, что хан Мехмед-Герей, который пришел к власти в 1623 г., и его энергичный брат Шахин-Герей решили выйти из подданичества Порты и начали искать поддержки у иранского шаха Аббаса І Великого и у казаков. Последние согласились, и уже в следующем году несколько их тысяч вместе с татарами приняли участие в разгроме турецкого карательного корпуса капудан-паши² Реджеба и войск Ибрагима-паши. А в декабре 1624 г. после длительных переговоров в первый раз в истории казацко-татарских отношений было заключено в письменной форме наступательно-оборонное перемирие, которое предусматривало предоставление взаимной военной помощи. Неизвестно, принимал ли Богдан Хмельницкий участие в этих событиях и как отнесся к заключению соглашения, но, в частности, он убедился: при определенных обстоятельствах можно договориться с Крымским ханством о совместных действиях. Не исключено, что, заключая перемирие, казаки надеялись на помощь татар в случае столкновения с польскими войсками (а такая угроза становилась все реальнее).

Со своей стороны польское правительство стремилось не допустить вмешательство Крыма в свои отношения с казачеством и пыталось склонить его к союзу против России.

В июне 1625 г. король выдвинул перед казацкой старшиной требования: сократить число реестровцев до 4 тыс., прогнать из Запорожжья всех выписанных из реестра казаков, прекратить походы против Турции и Крыма. В случае неповиновения король угрожал разрушить Сечь. Казаки отказались принять этот ультиматум и, зная о сосредоточении польской армии на Подолье (что подтверждало серьезность намерения правительства), начали в ответ собирать свои силы. Гетманом избрали популярного среди запорожцев Марка Жмайло. Он развернул активную подготовку к возможной борьбе. В августе из польского лагеря с тревогой сообщали: от казаков «для Речі Посполитої загрожує велика небезпека», ведь они уже самому королю ответили с пренебрежением, и в «тій Україні абсолютно панують і не мають таких сміливих задумів, яких би не спробували [здійснити]».

5 сентября польское войско под командованием польного гетмана Станислава Конецпольского отправилось в поход, прошло Паволочь, Таборовку, Белую Церковь, Ракитное и в конце сентября остановилось под Каневом. К казацкому гетману отправили ротмистра Стефана Хмелецкого и слугу Мизина, предлагая вступить в переговоры с польскими комиссарами и определить место для их проведения. Однако Жмайло не отвечал, затягивал время (очевидно, ожидая подхода татарских отрядов, так как к Шагин-Герею неоднократно выезжали послы). Эта пассивная тактика, по нашему мнению, была ошибочной, поскольку на протяжении сентября к Конецпольскому постоянно прибывали новые полки, и численность его армии в конечном итоге выросла с 4,5 тыс. до почти 13 тыс. (при 30 пушках).

2 октября в1625 г. 3 тыс. каневских казаков покинули город и пошли в направлении Черкасс. Попытка польских хоругвей³, возглавляемых Яном Одживольским, разгромить их потерпела неудачу. Под защитой лагеря⁴ они прибыли в Черкассы, а оттуда вместе с 2 тыс. черкасских казаков 4 октября поспешили в район Крылова, где собирались их основные силы и куда должен был подойти с запорожцами гетман Жмайло (в начале октября он вышел из Сечи).

Казаки заложили лагерь в «сильному місці» возле устья р. Цыбульник неподалеку Крылова и несколько раз отправляли к Конецпольскому послов, прося его прекратить наступление и подождать прихода Жмайло. Однако польный гетман с жолнерами, опустошая на своем пути села, города и поселки, прошел Черкассы и Боровицу и 14 октября остановился неподалеку от казацкого лагеря. Появление польського войска на Чигиринщине вынуждало местных казаков определяться, на чью сторону перейти. Мы не обнаружили источники, которые бы свидетельствовали об их переходе к полякам, поэтому можем утверждать, что они находились в лагере повстанцев. Вероятнее всего, в их рядах находился также Богдан Хмельницкий.

Утром 15 октября Жмайло с «арматой» (пушками) прибыл в лагерь, что увеличило численность казаков до 20 тыс. На следующий день комиссары передали старшине «Декларацию воли его королевской милости», в которой казаки обвинялись в связях с Россией, нападениях на Турцию, поддержке разных «сумнівних» духовных лиц, которые прибывают из-за границы, в захвате и присвоении благородных земель, подстрекательстве подданных не повиноваться шляхте, в убийстве киевского вийта и насилии над униатами. Поэтому от них требовалось выдать атаманов морских походов, осуществленных после Хотинской войны, организаторов «безчинств» в Киеве, участников нападений на благородные усадьбы, членов посольств в Москву; сжечь лодки; прекратить походы на Черное море; существенно уменьшить количество реестра, больше никого туда не вписывать; проживать лишь в королевских городах; верно служить Речи Посполитой и признать свое старшее лицо, назначенное королем; вернуть захваченные земли старостам; не вступать в отношения с другими странами и т. п. Для обсуждения этих требований казаки созвали совет, который длился весь день 17 и 18 октября и в конце концов отклонили предложенные поляками условия, опровергнув выдвинутые обвинения. Об этом в полдень 18 октября сообщили польному гетману, после чего тот решил атаковать повстанческий лагерь. Утром следующего дня он отпустил казацких послов со словами: «Якщо не хочете як вірні піддані зажити через замирення милосердя й ласки й[ого] к[оролівської] м[илості], маємо в Бога надію, що за ваш непослух і свавільство незабаром відчуєте силу наших шабель над своїми шиями, і пролиття крові, яке відбудеться, впаде на ваші душі».

Заняв выгодные позиции, польская армия начала наступление. Ее продвижение на некоторое время было остановлено мужественным сопротивлением казацкой конницы и отдельных подразделений пехоты. Потом они отошли к лагерю, хорошо укрепленному несколькими рядами телег, сцепленных цепями и наполненых мешками с землей и песком. Оттуда они открыли сильный огонь. Разгорелась битва, которая длилась до вечера. Если Богдан Хмельницкий был ее участником, то впервые имел возможность убедиться в преимуществе казацкой пехоты над польской. Конецпольский был вынужден отвести свои полки. 20 октября он готовил армию к решающему приступу. Узнав от гайдука⁵ Сивницкого о замысле Конецпольского, Жмайло решил отступить. Поскольку из-за высоких волн на Днепре форсировать его было невозможно, повстанцы под прикрытием лагеря ночью потихоньку перешли в старые окопы, сделанные в урочище Медвежьи Лозы около Курукового озера (напротив современного Кременчуга). Здесь они расположились лагерем, по словам польного гетмана, «в міцному місці, в густому лісі, між болотами і дніпровськими озерами, й поки надійшло все [польське] військо, вчинили добру оборону».

Стремясь как можно быстрее покончить с казаками, Конецпольский пошел на приступ лагеря, однако его воины попали в непроходимые болота. Плотный огонь казаков наносил большие потери жолнерам. Польный гетман был вынужден отступить, а 22 октября согласился на переговоры с повстанцами. Во время этих переговоров, которые длились до 26 октября, обе стороны сделали взаимные уступки. Зажиточное казачество, которое группировалось вокруг полковника Михаила Дорошенко, по договоренности с Конецпольским отстранило Жмайло от его должности и выбрало гетманом Дорошенко. 27 октября казацкая старшина и рядовые казаки присягнули на верность условиям заключенного соглашения, известного в истории как Куруковское. Оно предусматривало численность казацкого реестра (составление которого должно было завершиться до 8 декабря) в 6 тыс. человек. За реестровцами сохранялись их права и вольности, однако проживать они могли только в королевских имениях, куда должны были переселиться на протяжении 12 недель, продав свои усадьбы и земли. Кто предпочитал остаться в благородных или монастырских имениях, должен был получить на это согласие их владельцев и отдавать им «послушенство». Казаки не имели права судиться своим судом, принимать в свои ряды лиц, выписанных из реестра, создавать «купи» (отряды). Одновременно они обязывались карать «свавільників». Им запрещалось ходить в морские походы, принимать и отправлять послов из других государств, заключать с последними соглашения. За свою службу казаки должны были получать плату — 60 тыс. злотых в год. Отдельная плата была определена для старшины.

Куруковское соглашение не решило конфликт между польской властью и казачеством, поскольку десятки тысяч казаков оставались вне реестра и должны были вернуться в подданичество к своим панам, с чем они, конечно, не могли согласиться. Попутно во время выполнения этого соглашения сформировались шесть казацких полков как военно-территориальные единицы (казаки записывались в них по месту жительства): Каневский, Переяславский, Чигиринский, Белоцерковский, Корсунский и Черкасский. Их название происходили от названий городов, где находилось управление полком и проживала полковая старшина во главе с полковником. Полки делились на сотни, которыми руководил сотенный старшина. Таким образом, был сделан еще один шаг на пути становления органов управления Украинского государства, возник зародыш ее административного деления.

¹ Калга-султан — первый наследник престола в Крымском ханстве; во время походов, в которых не принимал участия хан, калга-султан командовал войском.

² Капудан-паша — адмирал, главнокомандующий морских сил Османской империи.

³ Хоругвь — подразделение конницы в польской армии численностью от 100 до 200 всадников. Название происходит от того, что каждое такое подразделение имело свой флаг (хоругвь).

⁴ Казацкий лагерь — тактический боевой порядок украинского казацкого войска в XVI-XVIII веков, когда главные силы во время марша или стоянки окружали себя рядами телег для защиты от нападений врага.

⁵ Гайдуки — название легкой пехоты венгерских господ; в польской армии их подразделения были созданы во второй половине XVI века; на вооружении имели топоры и самопалы.