Армия: между потребностями и возможностями

Во вторник состоялся круглый стол на тему «Перевооружение украинской армии: объективные потребности, амбиции и реалии» при участии народных депутатов, представителей комитета по вопросам национальной безопасности и обороны и экспертов Центра военно-политических исследований. Собравшиеся очертили основные проблемы, с которыми столкнулась наша оборонная промышленность, особенно в период неожиданных вызовов войны. На встрече был поднят широкий спектр вопросов, в частности: судьба проектов по вооружению, под которые были выделены огромные средства, приоритеты по видам вооружений и потребности в дополнительном финансировании и контроле средств, что должны производить мы, в чем и с кем кооперироваться и что импортировать, какая для этого необходима законодательная база и тому подобное.

Особенно актуально обсуждение этих тем в русле недавно внесенных Президентом изменений в бюджет, согласно которым были увеличены выделенные средства на вооружение более чем на 5 млрд грн. В то же время Министерство обороны Украины закончило разработку стратегических документов в сфере обороны, в том числе Военной доктрины.

«У ГЕНШТАБА НЕ БЫЛО НИКАКОГО ПЛАНА ОТНОСИТЕЛЬНО ВНЕШНЕЙ УГРОЗЫ»

Сергей ПАШИНСКИЙ, председатель Комитета ВР по вопросам национальной безопасности и обороны:

— Украина получила в наследство от Советского Союза колоссальный арсенал вооружения. По состоянию на 1991 год мы имели одну из самых больших армий в мире. По количеству оружия, которое находилось в Украине, мы входили в пятерку самых вооруженных государств. Украина традиционно входила в десятку самых крупных экспортеров оружия. Но по состоянию на начало 2014 года наше государство эту армию бездумно уничтожило. И неприятная «заслуга» в этом не только Януковича. Он лишь зачистил те руины, которые получил в наследие от предшественников. За годы независимости можно посчитать на пальцах одной руки новые разработки, которые были внедрены. Практически ни единой глубокой модернизации советской техники, которая стоит на вооружении нашей армии, не было воплощено. Некоторые программы были начаты, но не нашли своего завершения. Фактически все бюджетные средства, которые мы выделяли на перевооружение, или разворовывались, или использовались очень неэффективно.

Когда Россия начала агрессию, мы столкнулись с колоссальными вызовами. Ни в одном нашем оборонном документе не было такого понятия, как вероятный противник. У нашего Генерального штаба не было ни одного плана относительно даже теоретической угрозы со стороны РФ. Все воинские части, которые были у нас тогда, в основном базировались в Центральной и Западной Украине. Если посмотреть на расположение наших воинских частей в то время, то кажется, что мы готовились к войны с Румынией или Польшей. «Укроборонпром», который насчитывает больше 100 предприятий, использовал свой производственный потенциал не более чем на 5—10%. В таких условиях мы встретили войну. Мы столкнулись с российской армией, с российским вооружением, с новым типом войны. Учитывая этот кровью полученный опыт при реформировании нашей армии, мы должны понимать, какие системы вооружения для нас приоритетны, какие тактики и стратегии мы должны использовать. Мы четко знаем, кто наш враг и должны знать, как с этим врагом мы будем бороться.

Система управления нашим сектором безопасности очень бюрократична и еще очень советская. Не изменив принципов функционирования военно-промышленного комплекса, мы однозначно не сможем противостоять российской угрозе. Пока состояние обеспечения наших вооруженных сил через полтора года российской агрессии очень низкое. Более того, мы едва лишь приступили к разработке новых типов вооружения, в которых так остро нуждаемся.

Мы готовим закон, который должен демонополизовать сферу производственно-промышленного комплекса. Десятки заводов фактически не работают. Должны понимать, что учитывая наш потенциал, создать всю гаму вооружений, в которых нуждаемся, мы сами не сможем. Именно поэтому нам нужно искать альтернативные системы вооружения, то есть идти путем, по которому идут страны, которые сопоставимы по нашему экономическому потенциалу и имеют те или иные угрозы.

Понимая, кто является нашим противником, мы должны акцентировать и выстраивать свою доктрину в противостоянии российской регулярной армии. Российская армия — это тысячи танков, единиц бронетехники, это масса, которую нам, возможно, придется останавливать. Понятно, что полностью модернизировать то вооружение, которое мы имеем, в короткое время невозможно. Второй важный момент — над нами пока еще не летают российские самолеты. Мы же, в свою очередь, делаем вид, что так будет продолжаться вечно. Никаких серьезных сдвигов в модернизации систем ПВО нет. В любой момент ситуация может кардинально измениться и оккупанты будут использовать авиацию.

Также заметим, что за полтора года российской агрессии у нас появилось очень эффективное средство ведения войны — это наша артиллерия. Но артиллерийские системы, которые стоят у нас на вооружении, это системы 1960—1970-х годов. Артиллерия в России и в мире ушла далеко вперед. У нас все это в проектах. Нужно обращаться к мировому опыту, закупать лицензии, договариваться о кооперации.

«БЕЗ ЗАКОНОДАТЕЛЬНОЙ БАЗЫ ПРИХОДА ИНОСТРАНЦЕВ В СФЕРУ ПРОИЗВОДСТВА ВООРУЖЕНИЙ НЕЧЕГО ОЖИДАТЬ»

Валентин БАДРАК, директор Центра исследования армии, конверсии и разоружения:

— Я приветствую то, что Комитет Верховной Рады по безопасности и обороне начал работать с экспертами, в том числе в публичном режиме. Надеюсь, что мы дойдем до существенного уровня и парламентского, и общественного контроля за сектором обороны. Нужно делать и совместные выездные заседания.

Ситуация демонстрирует резкое увеличение угроз. К сожалению, за последние полтора года войны система перевооружения так и не создана. Кроме «Укроборонпрома» с его 100 предприятиями в этом процессе принимает участие и около 40 предприятий космического агентства и около 30 очень мощных частных предприятий. Также есть предприятия, относящиеся к МИД, МВД, СБУ и так далее. Нужно обратить внимание, что, когда, например, мы говорим о ракетном оружии, то главный разработчик находится в сфере космического производства, исполнители же находятся в Министерстве обороны или даже являются частными предприятиями — такими, как «Автокраз». «Укроборонпром» может руководить этим процессом в плане распределения средств. Но генеральный директор космического агентства не подчиняется генеральному директору «Укроборонпрома». Поэтому с апреля 2014 года наша экспертная группа предлагала сделать вертикаль в исполнительной власти на уровне вице-премьер-министра. Тогда бы было понятно, кто оперирует и координирует национальный оборонный комплекс.

Второй момент связан с тем, что украинский оборонный комплекс может произвести до 30% оружия, которое нужно Украине. Где взять остальные? Когда говорят о покупке лицензии или кооперации, возникает вопрос — кто это будет делать? У нас есть система военно-технического сотрудничества, замыкающаяся на СНБО. Что сделано за эти полтора года? С кем было договорено о каких-то конкретных проектах двустороннего, или многонационального сотрудничества? Приводятся примеры Польши и Турции. Но еще более ярким примером может быть Южная Африка. В одно время с ЮАР Украина отказалась от намерения получить ядерный статус. Сегодня эта страна производит и скорострельные пушки, вместе с европейскими компаниями — ракеты, работает в европейских клубах по созданию вооружений. Украина в свою очередь не работает в ни одном таком клубе. Это должна быть задача системы вертикали военно-технического сотрудничества, которая сегодня работает больше на импорт, чем на поиск проектов кооперации.

Также нужно заметить, что ВР не решила ряд огромных задач, что должна была сделать. Покупка лицензий, получение западных технологий, приход западных компаний на украинский рынок — все это останется лишь словами до того момента, пока в Украине не появится закон о военно-техническом сотрудничестве, о защите иностранных инвестиций, об офсетных соглашениях, о производстве вооружений и военной техники, о государственном частном партнерстве да еще ряд законов. Отсутствие этих документов делает правила на украинском рынке непонятными. Не будем забывать, что у нас был прецедент, когда на украинский рынок должна была прийти очень солидная иностранная компания, которая стремилась сделать очень существенные инвестиции в производство высокоточного оружия. Но как только появился контракт на миллиард долларов, который превышает даже цену наибольшего танкового контракта (640 млн грн), то эту компанию вытолкнули. Компании, которые присматриваются к Украине, это видят, знают об этом и пока не появятся упомянутые законы, ничего не будет.

Относительно модернизации государственного оборонного заказа. Действительно, ничего не сделано в сфере модернизации ПВО. Даже модернизация вертолета Ми-24, которая велась совместно с французской компанией, не попала в этом году в государственный оборонный заказ. Что значит факт того, что в государственном заказе менее десятка конструкторских работ? Это значит, что стратегическая компонента украинских вооружений пока что не формируется.

Спросите у начальника Генштаба — на каких самолетах Украина будет летать в 2025 году? Какие системы ПВО Украина будет использовать в 2025 году? Я убежден, что ответа на этот вопрос вы не получите. Одна шведская компания очень сильно интересовалась, чтобы ее самолеты попали в Украину. Компания Сикорского еще в 2010 году тоже хотела производить у нас вертолеты. Особенно желал этого Сергей Сикорский — сын легендарного киевлянина, патриарха вертолетостроения. Обе эти компании были очень удивлены, что в Украине не существует никаких планов относительно такого сотрудничества. Я бы хотел, чтобы парламентский комитет взял на себя продвижение этого вопроса и вместе с общественностью через СМИ мы освещали этот процесс, посещали соответствующие предприятия и контролировали ход дел. Чтобы не было так, как в 2006 году, когда при президентстве Ющенко был анонсированный проект «Сапсан». Прошло 10 лет — где этот «Сапсан»? Какие средства были на него потрачены и куда они девались?

Считаю, что одним из приоритетов должно быть создание оружия сдерживания. Причем создание его должно проходить таким образом, чтобы Украина имела наименьшую зависимость от кого-то. В Днепропетровске было создано 12 из 20 баллистических ракет, в том числе и «Сатана». Поэтому у меня нет сомнения, что оружием сдерживания в Украине должно стать именно ракетное оружие. Пока этот процесс будет продолжаться, чтобы заполнить вакуум обороны, мы должны использовать очень сильные традиции спецназа. Пока что у нас нет другого варианта, чем ориентироваться именно на него, как на ядро фактора сдерживания.

Еще один важный момент. В новой военной доктрине должно быть прописано, что Украина берет курс на создание новой профессиональной армии.

«МЫ НЕ МОЖЕМ ИСКЛЮЧАТЬ ТОГО, ЧТО РОССИЯ НАЧНЕТ ШИРОКОМАСШТАБНУЮ АГРЕССИЮ»

Дмитрий ТЫМЧУК, народный депутат:

— Сейчас пошла новая волна дискуссии относительно стратегий развития оборонно-промышленного комплекса Украины. Мы убедились на практике, что нынешний формат оборонки не удовлетворяет потребности Вооруженных сил. Сейчас все сосредоточено на работе ремонтных предприятий, работающих в интересах АТО. В этом плане на протяжении 2014 года мы наблюдали слабое взаимодействие между исполнителями — конкретными предприятиями, «Укроборонпромом» и Минобороны. На начало 2015 года эти проблемы сохранялись. Минобороны вроде бы выделяло достаточные средства, ведь после Иловайска и Дебальцево было много техники, которую нужно было восстанавливать, но на предприятия почему-то эти деньги не поступали. Только на начало марта мы увидели заключение договоров с конкретными предприятиями. До этого ремонтники восстанавливали технику фактически за свой счет, что недопустимо. Оборонные силы долго раскачивались, но нужно отметить, что весна и лето этого года показали позитивную тенденцию, ведь темпы восстановления техники действительно впечатляют. Много ремонтных бригад работает и от Вооруженных сил, и от ремонтных предприятий в зоне АТО. То есть вопросы ремонта техники решаются.

Но не стоит забывать золотое правило обороноспособности: армия должна быть готова к обороне не только от наиболее реальной угрозы (для нас это Россия), но и от наиболее масштабной. В этих двух смыслах у нас угрозы совпадают. Мы не можем исключать того, что Россия решится на широкомасштабную агрессию с использованием всех неядерных сил. То есть не стоит забывать о развитии Воздушных сил, ПВО и Военно-Морских сил. Сейчас Министерство обороны идет по правильному пути. Несмотря на то, что на сегодня авиация не используется в зоне АТО, мы достигли мировых показателей по налету летчиков, который составляет более 100 часов. До 2014 года эта цифра не достигала более 30—40 часов.

Вместе с тем вопрос модернизации техники стоит очень остро. Прогнозы в этом плане очень неутешительные. При всех беспрецедентных военных расходах на масштабную программу перевооружения армии и флота средств не будут лет пять. В этом плане объективные потребности и амбиции наших вооруженных формирований не отвечают нашим мощностям и финансированию. На данное время существуют концепции развития военно-промышленного комплекса в разных редакциях. Мне вселяет оптимизм то, что автором наиболее обсуждаемого проекта является Владимир Грек, работающий в СНБО по линии обороны, — это специалист с большой буквы. Надеюсь, что СНБО предложит реалистичный проект по развитию оборонного комплекса. Абсолютно согласен с мнением, что этот документ должен выноситься на рассмотрение общественности. Как правило же, подобные документы разрабатываются за закрытыми дверьми с привлечением не очень широкого экспертного круга, хотя в Украине существует большой коллектив, который давно и продуктивно работает над этими проблемами.

В балансировании между потребностями и расходами мы, очевидно, будем идти по непопулярному пути. Например, у нас объективно нет средств для создания подводной лодки и двух-трех фрегатов для участия в океанской зоне под эгидой НАТО. Поэтому на данный момент может идти речь о создании противокорабельного комплекса на берегу. Таким образом мы могли бы обеспечить себе безопасность с моря, а перевооружение военно-морских сил отложить на потом.

Считаю, что МОУ предлагает довольно эффективные пути реформирования оборонки. Например, еще раньше было предложено всю необходимую Вооруженным силам технику разбить на три группы. Первая — производимая исключительно в Украине. Вторая — техника, производимая в кооперации с другими странами. Например, что касается авионики или тепловизоров, то здесь уместнее было бы работать с европейскими производителями. Третья группа вооружения — то, что никогда не должно производиться в Украине. К этой группе относятся те образцы, которые используются в очень небольшом количестве и ради них не имеет смысла налаживать серийное производство. Хотя некоторые частные предприятия, возможно, могли бы взяться за это.