Когда сталкиваются демократии

Многополярный характер сегодняшней международной системы вновь будет продемонстрирован на предстоящем саммите «Группы двадцати» в Лос-Кабосе в Мексике. Глобальные проблемы больше не решаются, кризисы не управляются, а глобальные правила не определяются, за исключением того, как это реализуется по старинке, в основном — западными державами. Зарождающиеся большие и средние державы, такие как Индия, Бразилия, Индонезия, Южная Корея, Турция и Южная Африка, также требуют себе слова.

Некоторые из этих держав имеют все еще формирующуюся рыночную экономику. Тем не менее, политически большинство из них переступило порог, который долгое время ограничивал их доступ к кухне принятия международных решений. Пять постоянных членов Совета Безопасности Организации Объединенных Наций («P-5») до сих пор отстаивают свое право накладывать вето на резолюции, а их военная мощь не имеет себе равных. Но они больше не могут распоряжаться достаточными ресурсами, компетентностью и легитимностью, чтобы справиться с глобальными вызовами или кризисами самостоятельно.

Биполярность ушла в прошлое и вряд ли возродится в новой китайско-американской «Группе двух». Также вряд ли в обозримом будущем какой-нибудь клуб стран, такой как «Группа семи» или «Группа восьми», вновь возьмет на себя статус квази-гегемона. Даже «Группа двадцати» в ее нынешнем составе не в состоянии на самом деле представить силу, которая сможет и захочет определить XXI век.

Для Соединенных Штатов, Европейского Союза, Японии и других членов «Старого Запада» хорошей новостью является то, что большинство новых держав, которые позиционируют себя для более активной роли, также являются демократиями. В «Группе двадцати» только два государства — Китай и Саудовская Аравия — явно не хотят быть либеральными демократиями, в то время как третье — Россия — превратилось в самодержавие с демократическим фасадом.

Не очень хорошей новостью является то, что эти новые демократические силы не обязательно разделяют политическую повестку дня Старого Запада. Например, они расходятся во мнениях относительно политики в области климата, видя угрозу для развития. Кроме того, в то время как средние и большие державы не всегда находят согласие, они, как правило, более скептически относятся как к международным санкциям, так и к военному вмешательству.

Более того, некоторые из наиболее важных этих стран существенно отличаются от США, а часто и от ЕС относительно правильного подхода к региональным конфликтам, особенно на Ближнем Востоке. Так, в 2010 году США вступили в серьезный дипломатический конфликт с Турцией и Бразилией относительно того, как действовать в конфликте с Ираном по его ядерной программе. Фактически не признаваясь в этом, США явно были недовольны тем, что эти два государства пытались играть свою собственную дипломатическую роль в этом споре.

Различия также очевидны там, где новые демократические большие или средние державы сформировали новые группы или клубы, такие как страны БРИК, вместе с недемократическими державами. Индия, Бразилия и Южная Африка прагматически используют такие форматы, отстаивая свои интересы или просто демонстрируя свой увеличившийся международный вес. Между ними и Россией или Китаем (обе страны являются членами Совета Безопасности) мало согласия относительно политических ценностей или основных вопросов международного порядка.

Тем не менее, наряду со многими другими государствами на глобальном Юге, Россия и Китай, как правило, отстаивают принцип невмешательства, и они, как правило, неохотно поддерживают любые американские или европейские попытки проецировать демократию и защиту прав человека на другие страны.

Немало политиков в США и Европе отреагировали с удивлением и даже раздражением на попытки этих новых демократических держав преследовать свои собственные интересы на мировой арене. Такая реакция частично отражает старое мышление, уходящее корнями во времена холодной войны, когда демократические государства могли отличаться по деталям, но договаривались по основным вопросам международной политики. Те, кто проводил различные повестки дня по существенным вопросам, или не были частью «демократического лагеря», или не были важными международными игроками.

В противоположность этому, центральным элементом сегодняшнего глобализированного многополярного мира является то, что разделяемые демократические ценности не являются гарантией согласия по существенным вопросам международной политики. Чем больше демократии, тем больше вероятность возникновения конфликтов интересов и различий между демократическими странами.

Есть мало оснований для гневной реакции, когда такие государства, как Турция, Бразилия и Южная Африка, устанавливают приоритеты, которые отличаются от приоритетов Европы или США или имеют различные мнения о том, как реагировать на арабо-израильский конфликт и ситуацию в Иране, осуществлять помощь в целях развития, продвигать демократию или защищать окружающую среду. Пример США наглядно показывает, что великие демократические державы часто преследуют свои интересы, мало заботясь о глобальном общем благе, которое определили другие.

Другими словами, международный порядок становится все более плюралистическим. Задача установившихся западных демократий состоит в принятии и адаптации таких «демократических различий» на международном уровне, а также в создании многосторонних коалиций для управления проблемами или их решения.

В принципе, ЕС находится в лучшем положении, чем США (и, конечно, чем Китай), чтобы взять на себя эту задачу. Европейцы имеют хорошую практику в работе с различиями и в формировании консенсуса между государствами, имеющими одинаковую позицию по принципиальным вопросам. Тем не менее, Европа должна научиться быть более ясной и прозрачной относительно интересов, лежащих в основе ее собственной политики, а не предполагать, что ее позиция по конкретной теме представляет единственную рациональную реализацию демократических ценностей и норм.

Фолькер ПЕРТЕС — исполнительный председатель и директор Германского института международных отношений и безопасности (Stiftung Wissenschaft und Politik — SWP) в Берлине.