Зинаида Тулуб: дорога сквозь ад

Слoва — нет. Потому что слово запрещено. Как у Шевченко. Зинаида Тулуб только начала тешиться украинским образным словом и вдруг, словно вспышка молнии, от которой чернеет в глазах, — арест и почти двадцатилетняя, на грани полного отчаяния и непреодолимого ужаса, душевная безысходность и отчаянная борьба за самосохранение. Там, где терзал душу отчаяньем и надеждой Шевченко, где спрашивал у судьбы:

«Як же жити
На чужині на самоті?
І що робити взаперті?»

И самодержавный николаевский режим, и самодержавный сталинский режим — обе эти тоталитарные системы усмиряли кандалами, одиночеством, унижением человеческого достоинства, более того — физическим уничтожением свободы, срывавшейся на крыльях слова на волю:

«Горе нам!
Невольникам і сиротам,
В степу безкраїм за Уралом!»

«Тільки сльози за Украйну...
а слова — немає...»

Тарас Шевченко

Зинаида Тулуб боролась. Боролась с отчаянием и страхом, с холодом и одиночеством, с болезнями и истощением организма и добивалась освобождения. И в конце этих жестоких терний боролась уже не столько за физическое выживание — неизлечимая болезнь не оставляет шансов на долгое земное бытие после освобождения, сколько за право еще творчески себя реализовать. Ведь можно еще успеть написать то, на что способна ее неугасимая творческая энергия, глубокие и всесторонние знания и неутомимая надежда вернуться в литературу.

4 июля зловещего 1937 года Зинаида Павловна Тулуб, 1900 года рождения, была арестована, ей предъявлено обвинение в том, что она активно участвовала «в контрреволюционной организации под названием «Виборчий центр», которая ведет подрывную работу к следующим выборам в Советы». Даже адом не могла назвать талантливая писательница, автор чрезвычайно популярного исторического романа «Людоловы» в двух томах, тот ужас, который начался уже 11 июля этого же фатального тридцать седьмого. Подлый и жестокий, как вся эта коммунистическая репрессивно-тоталитарная система, лейтенант государственной безопасности Борис Хват, у которого было только начальное образование, злорадствовал над каждой новой своей жертвой, доводя арестованных руганью, угрозами расстрела, избиением, обманом до полного физического морально-психологического истощения и отчаяния.

«Следователь сыпал грубыми ругательствами и угрозами побоев. Допросы продолжались по 2—3 суток непрерывно, без сна, почти без еды. Имея больное сердце, я почти падала (...) в обморок, у меня начались галлюцинации, на стене висела карта СССР, мне на мгновение показалось, что все города забегали по ней в виде пауков и мух, что Киев побежал и нырнул в Каспийское море. Мысль о самоубийстве стала неотвратимой, как единственное спасение от последующих допросов, но средств покончить с собой не было. А следователь Хват стал применять ко мне гипноз, приказывая писать, что я во всем сознаюсь. Писал он при мне и ордера на арест мужа и всех моих родственников (...). Я долго оказывала сопротивление, и все естество дрожало от возмущения и отвращения к той грязи, в которой он хотел меня утопить, и от физического истощения и безутешного отчаяния наступил момент надлома воли»1, — писала 14 октября 1946 года Зинаида Тулуб в письме на имя Генерального прокурора СССР, отбывая срок под Магаданом. Через десять лет, 12 мая 1956 года, в заявлении на имя первого секретаря ЦК КПСС Н.С. Хрущева Зинаида Павловна подробно расскажет о том, как проводилось это круглосуточное издевательство, которое органы НКВД называли следствием над благородным, интеллигентным человеком:

«Следствие продолжалось два месяца. Меня держали по 2—3 дня на непрерывных круглосуточных допросах. Иногда, на рассвете, отвозили в тюрьму, где днем не разрешают ни спать, ни прилечь, а вечером опять вели на допрос, и так по 5—6 суток кряду, доводя до полубессознательного состояния. Хват крыл меня матом (...) и довел меня до такого отчаяния и изнеможения, что, когда стал угрожать расстрелом, я подписала всю возведенную на меня ложь, радуясь случаю умереть, прекратить эти муки»2.

Кто же эта сорокасемилетняя женщина, над которой так грубо поиздевался сотрудник IV отдела УГБ НКВД УССР Хват Борис Вениаминович и вся коммунистическая тоталитарная система, та же, которой за несколько минут выездная сессия Военной коллегии Верховного суда СССР 5 сентября 1937 года вынесла приговор — тюремное заключение на 10 лет, ограничение в политических правах на 5 лет с конфискацией принадлежащего ей имущества?

...Март 1989 года. Я в гостях у историка украинской литературы, политолога, архивиста Григория Александровича Костюка в его небольшом домике Leusere World («Мир досуга»). Приехал я из Вашингтона, по пути посетив еще одного патриарха украинского литературоведения, языковеда, исследователя жизни и творчества Леси Украинки Петра Одарченко.

Григорий Костюк и Петр Одарченко — давние друзья, оба были репрессированы коммунистическим режимом. Григорий Александрович находился в концентрационном лагере Воркуты, куда его без суда по постановлению московского «Особого совещания» при НКВД СССР отправили на пять лет.

Ехал я за разрешением Григория Костюка как главы Комиссии по охране и сохранению литературного и художественного наследия В.К. Винниченко ознакомиться с архивом этого выдающегося украинского драматурга, прозаика, общественного и политического деятеля.

Это разрешение Григорий Александрович с радостью дал. И подарил мне первый том своих воспоминаний «Встречи и прощания».

— Работаю над вторым томом. Чтобы успеть... Почти не вижу. И слышу плохо. Спешу. Потому что здесь, в первой книге, только то, что пережил до Второй мировой... — поглаживая рукой толстенный, где-то в 800 страниц, том своих воспоминаний, тихим голосом говорил Григорий Александрович. И вдруг, словно что-то вспомнив, спросил меня:

— Я где-то прочитал или услышал по радио, не помню уже, что в Крыму напечатали «Людоловов» Зинаиды Тулуб. И вы написали предисловие. Это правда?

— Симферопольское издательство «Таврия». Они обратились ко мне с просьбой написать вступительное слово. Двухтомник под названием «Людоловы» вышел в 1980 году. И тираж достойный — 100 000 экземпляров.

— Знаете когда Зинаида Тулуб принесла мне рукопись этого романа? В 1933 году! — Григорий Александрович аж поднялся с кресла. — Я тогда уже работал редактором художественной литературы юношеского сектора издательства «Молодой большевик». В Харькове. Зинаида Тулуб приехала из Киева и привезла рукопись исторического романа периода гетмана Сагайдачного. И вот она мне положила этот толстый машинописный том на стол. Мне до сих пор стыдно перед этой, старшей тогда меня — ей где-то было под сорок — женщиной, потому что я такую писательницу не знал, ее фамилии не слышал, встретил ее как-то формально, нерадушно... Но когда начал читать машинописный текст, то так увлекся... Домой взял, до поздней ночи читал. Но ничего подобного мне до сих пор не встречалось! Аж не верится, что этот совсем мне неизвестный автор мог «закроить» такое панорамное произведение. Это же эпопея! Какой многоплановый роман! Действуют реальные исторические лица и герои, созданные ее воображением. Украинские, польские, русские, татарские, турецкие деятели, народ разный — от посполитых крестьян, казаков, мещан, ремесленников до казацких гетманов, полковников, татарских ханов, мурз, беев, турецких визирей... Я был поражен ее знаниями... А что я вам рассказываю... Здесь, во «Встречах и прощаниях», об этой встрече с Зинаидой Тулуб и о ее судьбе я вспоминаю. Прочитаете.

Мне было чрезвычайно интересно узнать, как, при каких обстоятельствах и благодаря кому этот роман «Людоловы» впервые увидел свет. И я продолжал расспрашивать Григория Александровича, который не без гордости рассказал о том, что именно он, редактор харьковского издательства «Молодой большевик», одобрил роман к печати, заручившись рецензией из Института истории ВУАМЛИНа и разрешением от пристального Укрлита, осуществлявшего цензурный контроль за издательской деятельностью.

Роман «Людоловы» был полностью набран, должен был выйти осенью 1933 года. Но вскоре после того, как Григорий Костюк подготовил к печати и передал на производство этот роман, он был уволен из издательства как «националист». Директор издательства «Молодой большевик» Николай Грицай был арестован, уволены с работы члены редактората, набранный первый том «Людоловов» рассыпан, а авторские машинописные тексты уничтожены.

— Я этого не знал, хотя и был удивлен, почему роман не появляется в печати. Автор получила аванс, меня поблагодарила письменно, сообщила, что работает над вторым томом... Только впоследствии узнал, что Зинаида Тулуб писала одновременно этот роман на украинском и русском языках и машинописный экземпляр русскоязычного варианта первого тома «Людоловов» послала Максиму Горькому в Москву. К ее счастью, Горький прочитал роман, написал ей большое письмо, сделал много замечаний, но восторженно воспринял... И рекомендовал издательству «Советский писатель» напечатать.

Григорий Александрович с гордостью писал в своих воспоминаниях о Зинаиде Тулуб о том, что «принимал к печати роман именно за его, так сказать, художественно проникновенную идею патриотизма, любви к родине и человечеству»3, тогда как новое руководство издательства «Молодой большевик», услышав о поддержке этого романа самим Максимом Горьким и издании его в Москве, поспешно запросило у автора новый машинописный текст и с вульгарно-социологических позиций «отредактировало». Это «редактирование» первого тома «Людоловов» сводилось прежде всего к тому, чтобы вычеркнуть такие слова, как «народ», «родина», «патриотизм», «государство» — никакой любви к родному краю, тоски по Украине, героики во имя национальных идеалов...

В течение 1934—1935 гг. первый том «Людоловов» выходит в печати в Украине и в Москве. Издательство «Молодой большевик» в 1935 году дважды этот роман переиздаст, потому что его популярность росла с каждым днем. А когда в 1937 году появился и второй том «Людоловов» в том же «Молодом большевике», слава Зинаиды Тулуб поднялась на небывалую высоту. Роман был рекомендован в качестве пособия по истории ХVI—XVII вв., за ним в библиотеках выстраивались очереди, на всемирной парижской выставке две книги романа «Людоловы» с портретом автора фигурировали среди десяти лучших книг Украины. Появляются в журналах и газетах Украины десятки позитивных рецензий, хвалят роман в журнале «Новый мир» и в «Литературной критике». Даже Центральный комитет Коммунистической партии (большевиков) Украины премирует автора чрезвычайно популярных «Людоловов» патефоном, впоследствии награждает поездкой на пароходе «Коммунар» по Днепру от Канева до Херсона и обратно, поздравляет с будущей государственной наградой — орденом. И встречи с читателями в школах, на фабриках и заводах, в клубах...

Успех был большим и заслуженным.

Зинаида Тулуб достигла этим произведением поставленной перед собой как романистом цели, о которой она сообщала Максиму Горькому: развернуть «колоссальное полотно совершенно незнакомых России быта и форм жизни, бесконечно далекое от Генрика Сенкевича, Мордовцева, Костомарова. И каждый штрих, каждое слово у меня основано на конкретном проверенном материале, почти всегда — первоисточнике. Я хочу дать в захватывающей беллетристической форме исчерпывающий анализ эпохи с классово-экономической точки зрения, не засушив его, пересыпая картинами природы, анализом психологическим, бытовыми сценками, песнями и древними обычаями»4.

Очевидно, что Зинаида Тулуб сознательно ориентировалась на доминирующие в тогдашней литературной критике принципы классовости и партийности в изображении действительности — обойти эти идеологические «красные флажки», которые выставляли и внутренние рецензенты, и цензура, и марксистско-ленинская критика, было невозможно. Тем более, когда писательница вознамерилась воспроизвести ту историческую эпоху, в которой жил и боролся выдающийся украинский деятель, полководец европейской славы Петр Конашевич-Сагайдачный.

Зинаида Тулуб и задумывала написать роман-биографию гетмана Сагайдачного. В письмах к Максиму Горькому в 1931 году и в письме от 18 мая 1933 года писательница и пишет о намерении создать «роман о Сагайдачном». Так в первом из двух писем 1931 года Тулуб сообщала Горькому: «Для своего «Сагайдачного» я перерыла все архивы и «судебные акты», все законы, постановления сейма, цеховые книги, юридические источники и мемуары. Собрала отличный материал по классовой борьбе в самой Сечи, в Киеве (между магистратом и цехами), в недрах самих цехов; материалы по истории закрепощения крестьян, относительно форм землевладения у казаков и крымских татар. Одних выписок у меня свыше 2 000 страниц, а прочитано более 32 000 страниц»5. Впоследствии, а именно 31 марта 1950 года, Зинаида Тулуб в «Автобиографии» сделает такое уточнение: «Ведь для своих «Людоловов» я прочитала 92 тысячи страниц на 10 языках и изучила около 6 000 архивных и музейных памяток и документов»6.

Колоссальная по объему подготовительная работа над романом «Сагайдачный» продолжалась почти десять лет. Уже с осени 1928 года Зинаида Тулуб начинает работу одновременно над двумя романами. Государственное издательство Украины благодаря Павлу Тычине, с которым Зинаида Тулуб познакомилась в редакции харьковского журнала «Червоний шлях», заключило контракт на написание Зинаидой Павловной двух масштабных произведений. Один роман должен был воспроизвести трудовые будни металлургического завода, второй — сложную эпоху первой половины ХVII в. и судьбу Украины в политических и межгосударственных взаимоотношениях и конфликтах Центрально-Восточной Европы.

Писательницу так увлекла вторая тема, что она забыла обо всем на свете — только поиски новых архивных свидетельств, фактов, воспоминаний, документов, летописных упоминаний, описаний ремесленной жизни, одежды, оружия, бытовых вещей, самого процесса ведения хозяйства периода первых десятилетий ХVII века. Зинаида Тулуб где на телеге, где пешком проехала-прошла сотни и сотни километров, пытаясь не обойти ни одного исторически важного места, с которым она творчески породнила героев своего романа. С особым вниманием писательница осматривала Запорожскую Сеч и Крым, где должны были разворачиваться важнейшие события широкомасштабного эпического полотна. А переписка с Максимом Горьким не была случайной в судьбе Зинаиды Тулуб. Возможно, она познакомилась с Горьким еще в 1912 году, когда ее отец Павел Александрович Тулуб, юрист и известный тогда русский поэт, имевший широкие знакомства в литературно-художественных кругах, взял дочь с собой в Москву на празднование юбилея Ивана Бунина. Однако, более вероятно, первое знакомство Зинаиды Тулуб и Максима Горького состоялось в 1914 году во время пребывания известного русского писателя в Киеве. Тогда, в ноябре 1914 года, Зинаида Тулуб, находясь на квартире писателя в Киеве по ул. Лютеранской (Энгельса), дом № 6, напишет стихотворение «Холодный вечер» (первый вариант названия «В инее тонкой гардины...»).

В то время Зинаида Тулуб после пятилетнего обучения в Киевской (Ольгинской) женской гимназии продолжает обучение на славянском отделении историко-филологического факультета Высших женских курсов, пишет на русском языке стихотворения. Первое печатное стихотворение «Песня наяды» появится в 1910 году в газете «Киевские вести». Ее поэзии печатают известные в России журналы «Вестник Европы», «Современный мир», «Путь», «Нива», «Юная Россия», «Педагогический листок», «Одесский листок», «Русские записки»...7

Зинаида Тулуб ощущала особую жажду к изучению и исследованию мировой литературы, истории, культуры. Пыталась больше читать произведений в оригинале или в хороших переводах. Сама осуществляет поэтический перевод древнеисландского эпоса «Старшая Эдда», который будет издан в 1910 году отдельной книгой под названием «Voluspo». В период с 1914 по 1920 годы напишет поэмы «Саломея», «Пифагорийцы», пьесу в стихах «Илья Муромец»... Эти произведения не судилось Зинаиде Тулуб увидеть напечатанными. Впоследствии они были потеряны — погибли, как вспоминала писательница, пытаясь в Ярославской тюрьме на Колыме и в ссылке в Казахстане возродить в памяти, оживить забытые строки. В сборнике поэзий «Стихотворения», 1910—1947 гг. (2010 г.) восстановлены удивительной памятью Зинаиды Тулуб отрывки этих поэм — «Из погибшей пьесы «Илья Муромец», «Отрывок из погибшей поэмы «Саломея» — и ряд стихотворений открыли нам, с какой эстетической требовательностью относилась Зинаида Тулуб к образному самовыражению.

И еще один творческий успех — повесть «На перепутье», которую опубликует в 1916 году на своих страницах журнал «Вестник Европы».

Глубокие знания русской и мировой литературы и культуры, владение иностранными языками, увлечение переводческим делом, стремление развивать аналитический дар исследователя природы искусства, эстетики и философии культуры, особое чувство слова и дар образного выражения чувств, настроений и переживаний — все это свидетельствовало о большом литературном и, возможно, научном будущем выпускницы Высших женских курсов Зинаиды Тулуб, которая после успешной защиты в 1917 году диссертации на тему «Взгляды Н.В. Гоголя на проблемы искусства в свете западноевропейских и русских философских теорий первой половины XIX века» была оставлена при Киевском университете для подготовки к профессуре.

Но все внезапно изменилось, стало разрушаться, светлые горизонты счастливых надежд на творчество и научно-преподавательскую деятельность стали обволакиваться зловещими тучами тревог и отчаяния. Февральская революция в Петрограде сначала обнадежила и даже успокоила на время, но большевистский переворот в России, война России Ленина-Троцкого с Украинской Народной Республикой, смена властей в Киеве вынуждали думать только о выживании. Отец Павел Александрович остался без работы, квартира разрушена снарядом, цены растут с невероятной скоростью, об учебе в университете нечего и думать — на стипендию 50 карбованцев в месяц ей не прокормить семью из четырех человек — отца, матери, старенькой тети и брата-подростка, когда фунт хлеба стоил 1 млн карбованцев.

Начало. Продолжение читайте в следующем выпуске страницы «История и «Я».

1Цит. по: Ільєнко Іван. У жорнах репресій. Оповіді про українських письменників. (За архівами ДПУ-НКВС). — К.: Веселка, 1955. — С. 276.

2Тулуб З.П. Заяви про перегляд судової справи до прокуратури СРСР, т. т. К.Є.Ворошилова та М.С.Хрущова. 1955-1958 рр. / Відділ рукописних фондів і текстології Інституту літератури ім. Т.Г.Шевченка НАН України. — Фонд № 150. — Од. зб. № 6-7 заяв.

3Григорій Костюк. Зустрічі і прощання. Спогади у двох книгах. — К. : Смолоскип, 2008. — Кн. 1. — С. 432.

4Архів О.М.Горького. — ФКГ — нп/а 23-57/2 — № 31856 (маш. копії) — Відділ рукописних фондів і текстології Інституту літератури ім. Т.Г.Шевченка НАН України. — Ф. № 150. — Од. зб. № 360.

5Там же.

6Кузьмінський Анатолій, Поліщук Володимир. Життєві шляхи родини Тулубів. — Черкаси, 2010. — С. 41

7Только в 2009—2010 годах были опубликованы написанные на русском языке произведения Зинаиды Тулуб периода 1910—1947 гг. В книгу «Стихотворение 1910—1947 гг». Киев, «Жнец», 2010, вошли и те стихотворения, которые были включены в издание 2009 года «Стихи моей молодости» (Поэзия 1910—1917 гг.) и произведения, собранные в рукописи — «Вірші записані по пам’яті на Колимі» — «Стихотворение» (1910—1947 гг.) и машинописи («Стихи моей молодости». Відділ рукописних фондів і текстології Інституту літератури ім. Т.Г.Шевченка НАН України. — Фонд 150, № 26—27.)