Морской фронт

С одной стороны, война стала для украинцев трагическим испытанием, которое выявило массу изъянов нашего недостроенного государства. С другой            — стимулом не только для наращивания военного потенциала, но и для формирования нового гражданина. И все же 2014-й — это год потерь: материальных и человеческих. Оккупация Крыма стала ударом по украинским Военно-Морским Силам, от которых осталась треть потенциала. Новым центром ВМС стала Одесса. О настоящих защитниках, строительстве украинского флота, опасности со стороны России, стандартах НАТО и других вопросах «День» побеседовал с вице-адмиралом Военно-Морских Сил Вооруженных Сил Украины, командующим ВМС Игорем ВОРОНЧЕНКО.

«НА ЛУГАНЩИНЕ БЫЛИ ЛЮДИ, КОТОРЫЕ ГОТОВЫ ЗА УКРАИНУ ИДТИ ДО КОНЦА»

— Игорь Александрович, как у военного человека было ли у вас до 2014 года чувство, что война с Россией станет реальностью?

— Крым показал всю «братскую» любовь к нам. Простые люди, глядя в «зомбоящик», просто переворачивались с ног на голову. На наших глазах они вместо того, чтобы строить, начали разрушать и надеяться на какого-то мессию. В этой войне сначала, конечно, в ход пошел совсем другой род войск. Это известный факт, что сначала произошла «информационная бомбардировка» мозгов. И велась она годами. Оказывается, превратить человека в неадекватного персонажа, который на черное говорит белое, начинает ненавидеть свою же Родину, вполне реально. Я со многими, с кем служил, в результате стал по разные стороны баррикад в 2014-ом. Для меня это был шок. Потому что я их знал и служил с ними.

Что касается Луганска, то мне как военному пришлось сотрудничать с местными органами власти. И здесь я увидел картину совсем не ту, что в Крыму. Там люди готовы были за Украину идти до конца. В основном местное население и власть там понимали, что происходят катастрофические процессы и необходимо занимать государственническую позицию. Конечно, к предателям приходилось применять спецмеры.

— Применяли жесткую силу (как известно, в 2014 году в течение шести месяцев Игорь Воронченко принимал участие в антитеррористической операции на территории Луганской области)?

— Приходилось. Когда видишь, как завели 22 мая в ловушку ротно-тактическую группу 30-й бригады, и мы высчитали, кто именно ее туда направил, то иначе быть не может. Были погибшие и пропавшие без вести. Тогда там командовал Кокарев, который сейчас является командиром 92-й бригады. А еще сын Валентина Федичева, родом из Станицы Луганской, который сейчас служит в ВМС. Ситуация была такой, что стреляли друг в друга. Сепаратист Дремов, который родом из Стаханова, стрелял в наследственного донского казака Федичева. Вроде бы одна земля, а какие разные доли и позиции людей. 22 мая была ситуация показательная. Украинский капитан не пошел на предложение сдаться и вывел людей.

«МЫ ДЕЙСТВИТЕЛЬНО БЫЛИ В ШАГЕ ОТ ОСВОБОЖДЕНИЯ ЛУГАНЩИНЫ В АВГУСТЕ 2014-го»

— По вашему мнению, можно ли было не сдать украинские территории, которые сейчас находятся под контролем России?

— Скажу откровенно — никто не ожидал, что Россия начнет применять оружие со своей территории и введет батальонно-тактические группы вооруженных сил РФ. Если бы не этот фактор, то зачистить оккупированную территорию еще летом 2014-го было абсолютно реально. Я подчеркиваю — по нашим силам велся огонь с российской территории. Когда я приехал на Веселую Гору под Луганском, то впервые почувствовал, что такое работа российских градов на тебе. Я провез ОБСЕ по всего «передку» и показывал там, где от границы с РФ 100 метров, откуда велась стрельба. Все было четко видно, что Россия осуществляла обстрел украинской территории. Я заставлял ОБСЕ — пишите рапорты, потому что очевидна траектория полета мины. Таким образом ОБСЕ фиксировались факты агрессии со стороны РФ. А так... мы действительно были в шаге от освобождения Луганщины в августе 2014-го. Сектор «А» фактически выполнил свою задачу. Но 16 августа 2014 года Россия ввела первый батальон тактической группы в Украину. Это морская пехота северного флота, ВДВ, «прославленная» кантемировская дивизия. Этот факт доказывает, что речь идет не только о помощи РФ так называемым «сепаратистам», а о прямом вторжении.

— Как себя вело ОБСЕ?

— Они вели себя пассивно. Было 18 человек из разных стран. Конкретно нам помогали — британец, датчанин и американец. Они писали правдивые рапорты. Другие, когда я их привез в Колесниковку, на которую россияне направили удар, закрывали глаза. Среди них было два россиянина, которые просто, повторяю, отводили глаза. Контакта они избегали.

— Это правда, что российская авиация работала на востоке Украины летом 2014-го?

— Был факт залетов российской авиации на территорию Луганщины. Это правда. В районе Красноталовки — это стопроцентный факт. В июне-июле были четкие факты того, как россияне при поддержке авиации шли в направлении границы и разворачивали свои позиции. Соответственно, они летали над нашей территорией. Нарушения воздушного пространства российской боевой авиацией были.

«ЛИЧНО МЕНЯ ПЫТАЛСЯ «ВЕРБОВАТЬ» ЗАМЕСТИТЕЛЬ МИНИСТРА ОБОРОНЫ РФ»

— До того как попасть в АТО вы были заместителем командующего ВМС ВСУ по береговой обороне. Когда началась аннексия Крыма, что, по вашим наблюдениям, произошло с нашими кадрами?

— Могу сказать, что наш уровень подготовки корабельного состава был выше подготовки россиян. Так же и украинская морская пехота была сильнее, потому что уже тогда была сертифицированной по стандартам НАТО. По факту мы имеем, что треть военных вышла, а 2/3 остались там. Россияне ставили задачу — переманить на свою сторону весь состав украинских военных. Это был бы катастрофическим моральных ущерб. Они покупали военных «длинным рублем», квартирами, должностями. Мне лично предлагали квартиру в Ростове-на-Дону и должность генерал-лейтенанта. Лично меня пытался «вербовать» заместитель министра обороны РФ некий Панков. Я сказал четко, что Родину я не продам. Предлагали настойчиво. Они очень хорошо готовились и знали всю подноготную наших людей. Все эти детали были у них на руках. Вспоминаю об этом и понимаю, над какой бездной мы все стояли. Сейчас у нас есть своя концепция развития ВМС. Многое наверстываем, в том числе и в кадровом вопросе. Постепенно мы набираем обороты.

— Это была наглая «вербовка». Киев об этом знал? Чем занимался в то время центр?

— Я человек военный. И привык действовать по плану. Задача «держитесь» для меня не означает ничего. Велась тотальная вербовка. Точкой невозвращения стал «липовый референдум» в Крыму. Тогда нужно было думать и отдавать четкие приказы о введении группировок. Но за все то время россияне нагнали войск столько, что соотношение уже становилось 6 к 1 не в нашу пользу. Что касается тех, кто перешел на сторону РФ, то Россия с ними поступила так, как и поступают с предателями. Большинство из них уже уволены. Служить остались единицы. У каждого из них в личном деле есть запись «склонен к измене». Как офицер может служить дальше с такой характеристикой? Ими вытерли ноги.

«БЮРОКРАТИЯ В ВОЕННЫХ ВОПРОСАХ — СТРАШНЫЙ ТОРМОЗ»

— Тема стандартов НАТО. Это больше миф или реальность?

— Вот у меня лежат эти стандарты. Это направляющие документы. Как мы должны действовать при выполнении заданий одной миссии в многонациональном штабе? Здесь прописано все, чтобы мы были совместимы со странами Альянса. И здесь вопрос не в технике и боеприпасах. Главное — человеческий фактор. Важным моментом является совершенное знание английского языка. Коммуникация — это база для отношений с Западом. Этим мы активно занимаемся. Из 46 стандартов нам сейчас подходит 26. И могу сказать, что мы их достаточно успешно внедряем в повседневную жизнь. Мы переделали структуру командования. Теперь в ней четко разделены функции на подготовку и управление. Одни готовят, другие — руководят. ВМС будет развиваться в составе Генштаба. Ведь все вопросы все же решаются в Киеве. Поэтому мы должны сделать все для наиболее оперативного управления делами между Киевом и Одессой.

— Бюрократия мешает такому пониманию?

— Сейчас у нас одна из главных проблем — это базирование и развитие инфраструктуры. У нас инфраструктура начала строиться заново. Это военные городки, базы, учебные центры. Мы принимали многих представителей министерств и ведомств. Могу четко сказать, что бюрократия в этих вопросах страшный тормоз. Бывает так, что документы «валяются» месяцами без реакции. И это везде так. Каждый прикрывается бумажкой. Я пытаюсь с этим бороться. Меньше бумаги — больше работы. Пример. На четвертый год войны у нас нет механизма для того, чтобы мы могли забрать катера из США, которые они нам предоставили бесплатно. Вопрос лишь в том, чтобы их доставить. Нам придется заново готовить новое постановление Кабмина. У нас фактически все замыкается на «Укроборонпроме» — единственной структуре, которая имеет право работать в этой сфере.

— Ощущение такое, что под вывеской защиты национального производителя на самом деле тормозится возможность сотрудничества с западными партнерами, потому что конкретные силы в Украине пытаются лоббировать свои фирмы.

— Это везде так, и касается всех областей. Честно говоря, это очень и очень грустно.

«МЫ ДОЛЖНЫ ОБЕСПЕЧИТЬ ГАРАНТИРОВАННОЕ НАНЕСЕНИЕ ВРЕДА КОРАБЛЯМ ПРОТИВНИКА»

— «Москитный флот» — это уже принятая Украиной стратегия или еще нет?

— Мы сейчас разрабатываем стратегию развития ВМС до 2035 года. Для нас важным является момент максимально быстрого формирования оборонного инструмента на море. Это, безусловно, «москитный флот», который может адекватно отреагировать на угрозу с морского направления. Скорость, минимальный ресурс — это базовые факторы для такого флота, который должен развернуться в краткосрочном периоде. Это не значит, что мы отказываемся от более масштабного флота. Но он может быть построен в среднесрочном периоде. «Москитный флот» — это, фактически, казацкие «Чайки», которые уничтожали целые вражеские галеры. Через полтора года будет построен первый катер, а далее — по одному катеру в год. Мы должны обеспечить гарантированное нанесение вреда кораблям противника. И «корвет» нам будет нужен в любом случае. Но сейчас нам необходимы «москиты», которые могут выйти в море под 40—45 узлов, нанести удар и вернуться назад. Это речной прибрежный катер, но он эффективен. Шесть штук налетели на один корабль и «сожрали» его. Китай построил себе 82 «москита», и США вместе с Россией со своими мастодонтами не знают, как эффективно противодействовать этим «москитам».

— Учитывая оккупацию Россией Крыма, как изменилась диспозиция на море?

— Мы прогнозировали, что Россия ограничит проход в Керчи или вообще закроет его. И это реально произошло. Проход был временно закрыт. Это ощутимый удар по нашей экономике. Мы уже чувствуем убытки от потерь портов Бердянска и Мариуполя. Это удар по зерновым и металлургическим терминалам. Сейчас РФ изменила габариты судов, которые могут проходить через Керченский пролив. Это является еще одним ярким примером агрессивных гибридных действий со стороны России. Также это касается и наших газовых месторождений. Это наш газ, который находится под контролем РФ. Они его воруют. Была Россия ордой, ею и осталась. Противостоять этому можно только через суды. Демаркации границы на Азовском море нет. РФ специально с этим тянула. У них еще со времен Беловежской пущи, когда по документам Керч-Еникальский канал отходил к нам, были планы захватить Крым.

«ДЛЯ НАТО «СПЯЧКА» ЗАКОНЧИЛАСЬ»

— Что в настоящий момент представляет собой Черноморский флот РФ?

— В прошлом году я был на международном симпозиуме, где встречались 123 командующих со всего мира, за исключением России, Северной Кореи и стран Каспийского моря. Вопрос наращивания Россией военно-морского потенциала вызвал большую обеспокоенность, а именно  — превращение в «авианосец» территории Крыма. Особенно обеспокоены командующие ВМС Турции, Румынии. Я поддерживаю с ними тесные связи. Европа также пристально следит за наращиванием корабельной мощности РФ в Черном море. А это вместо одной шлюпки — шесть с калибром, вместо фрегатов новые корветы, новая авиация и т.п. Турция всегда пыталась доминировать в Черноморском бассейне, но, к сожалению, в настоящий момент мы имеем преимущество России.

— Вы часто бываете в США и странах Европы. Насколько НАТО чувствует, что они много чего «проворонили» на своем юго-восточном фланге?

— Они были так же усыплены. Сейчас они резко меняют политику. Особенно это касается Германии. У них во многом такие же проблемы, как и у нас. Это и комплектация выученного персонала, и перевооружение... Для них «спячка» закончилась. Они же со времен «перестройки» Горбачева думали, что это они усыпили Кремль. А вышло наоборот.