Украина как «колония европейского типа»

Дискуссии о том, какой статус реально имела Украина в составе Российской империи, а затем в составе СССР никогда не носили сугубо теоретический характер, и начались они не сегодня. Еще в конце ХІХ века сначала Юлиан Бачинский, а затем Иван Франко говорили о «порабощенной Украине», объекте угнетения двух империй, между которыми она была разделена. В те же годы и позже Леся Украинка в своих философских драмах под разными ракурсами осмысливает дихотомию «империя-провинция» как относительно собственно Украины, так и в историческом европейском контексте. Вслед за тем украинские национал-коммунисты Сергей Мазлах и Василий Шахрай в книге «До хвилі (Що діється на Вкраїні і з Україною)» (1919) четко охарактеризовали отношения России и Украины в составе Российской империи: «...Сі зв’язки і стосунки були аналогічні зв’язкам і стосункам між «метрополією» і «колонією». Не дурно ж література по національному питанні говорила про «анексію» Росією між другими країнами і України». Вони ж зробили висновок, що нормальний розвиток України можливий за подолання її колоніального стану, за «конституювання українським народом себе, незалежно від старих кордонів, яко націю, самостійний державно-політичний організм».

Похожие взгляды имели и многие другие национал-коммунисты на поприщах бывшей Российской империи. Для них всемирная революция была инструментом, который дал бы возможность осуществить национальную модернизацию, «достройку» своей нации с тем, чтобы она могла на равных войти в будущее сообщество свободных народов. В Украине национал-коммунисты считали, что становление коммунистического строя приведет к уничтожению как социального, так и национального угнетения, что Украина и Россия должны стать равноправными государствами и что коммунизм не нужно унифицировать по российскому образцу и строить по указаниям Москвы. В те времена такая установка была типичной для всех разновидностей национал-коммунизма в колониальных странах — от Вьетнама до Грузии, от Абиссинии до Татарстана. Это идейное течение имело ярко выраженный антиколониальный характер. И только во второй половине ХХ века национал-коммунизм начал вырождаться, догматизировать, и в странах, где он победил, превратился в одну из разновидностей тоталитаризма.

В 1920-х российские большевики, которые ставили своей целью мировую революцию и Всемирную Республику Советов со столицей в Москве, вынуждены были пойти на определенные компромиссы и с национал-коммунистами, в том числе украинскими, и с крестьянством (отмена продразверстки и переход к НЭПу), и со «старой» интеллигенцией. Поэтому Советская Украина в эти времена обрела статус более-менее автономного «партийного протектората» в составе СССР. Следствием стали бурные процессы национальной модернизации во всех сферах. Но во второй половине 1920-х в руководстве ВКП(б) и Коминтерна (фактически это было то же самое) в силу провала попыток инициировать коммунистические революции в целом ряде стран (от Германии до Китая, от Бразилии до Индонезии) побеждает линия на осуществление «революции извне», на ликвидацию «капиталистического окружения» с помощью штыков Красной армии. И не только штыков, а танков, самолетов и боевых кораблей. Это неминуемо задавало курс на свертывание НЭПа и переход к директивной экономике, на ускоренную индустриализацию для превращения СССР в единый мощный военно-промышленный комплекс и предельную централизацию и милитаризацию всех сфер жизни в Советском Союзе.

При этих обстоятельствах украинские национал-коммунисты начали чувствовать, что колониальные времена возвращаются,  следовательно, в повестке дня появился вопрос более глубокого осмысления феномена колониализма и методов противодействия ему. Не наиболее ли расширенное и подробное политико-экономическое обоснование статуса Украины как одной из «колоний европейского типа» дал в 1928 году молодой тогда исследователь Михаил Волобуев-Артемов в статье «До проблеми української економіки», напечатанной «у порядку дискусії» в журнале «Більшовик України» (№2-3).

Написана эта значительная по объему (свыше 4 печ. лист.) статья была в 1927 году, когда еще возможно было публичное обсуждение партийного курса и когда продолжалась дискуссия, посвященная подготовке первого пятилетнего плана. В связи с этим актуальным стал вопрос: как именно будет рассматриваться в нем УССР, как будет планироваться ее развитие, какими будут украинские перспективы?

По мнению национал-коммунистов, Советская Украина представляла собой единый хозяйственный комплекс, что, однако, игнорировали и российские экономисты, и московские руководящие учреждения (в частности Госплан СССР), которые вообще избегали самого названия «Украина». Волобуев писал: «Некоторые экономисты вообще избегают употреблять название Украина. Вместо этого, отдают предпочтение названиям «Юг», «Южный район» или, придерживаясь терминологии Госплана СССР: «Юго-Западный», «Юго-Горно-Промышленный». Нередко встречаем даже теперь «Юг Европейской России», «Южно-Российское Хозяйство». По мнению украинского экономиста, это была инерция российского колониализма. Следовательно, предметом пристального внимания Михаила Волобуева были фазы развития колониальной политики царизма в Украине до октября 1917 года и опровержение концепта полного единства дореволюционной экономики Российской империи.

По его мнению, эта экономика была единой на империалистической основе, но, с точки зрения центробежных сил подавленных ею колоний, она представляла собой комплекс национальных экономик двух типов. «Єдність руської та української економіки плюс до того інші руські («азіятські та европейські колонії») давала те, що звуть «єдиною російською економікою»». В связи с этим значительная часть статьи Волобуева посвящена неадекватности понимания «колоний» только как «заморских территорий» где-то в Азии или Африке и феномена «колонии европейского типа». Экономист руководствовался, в частности, текстами известного российского историка-марксиста Покровского, который утверждал, что Россия была одной из наибольших колониальных империй, но в то же время и критиковал его за то, что тот «не вспоминает о таких колониях царской России, как Польша, Финляндия, Украина», поскольку «относительно всех этих стран нельзя ограничиваться определением их экономической роли, как рынка сырья». Между тем в экономическом и культурном плане некоторые колонии могут быть более развитыми, чем метрополия. «Вся плутанина виникає через те, що вважають, ніби колонія має бути обов’язково відсталішою порівняно з метрополією, і що колоніяльна політика обмежується лише «експлуатацією відсталого господарства колонії».

Показав на многочисленных фактах, что Россия со времен Петра I целеустремленно превращала «малоросийские губернии» в колониальные владения, разрушая целостность и снижая уровень развитой украинской экономики, Волобуев вышел на предопределенное объективными потребностями империи превращение Украины в «колонию европейского типа». Он писал: «Бесспорно, формы связи между метрополией и колониями европейского типа отличаются от связей метрополии с колониями типа азиатского. В последнем случае мы имеем дело с эксплуатацией отсталых хозяйственных форм передовой капиталистической экономикой, в первом же                — и хозяйство колонии капиталистическое».

Продолжая эти размышления, Волобуев отметил, что в тогдашнем мире колоний сугубо азиатского типа становится меньше: «Яркий пример тому Индия, где развитие национального капитализма изменяет постепенно и политические формы зависимости. Как пример переходной формы можно указать хотя бы Азербайджан — колонию царской России». Это предопределено ускоренным экономическим развитием этих колоний благодаря интенсификации использования их ресурсов метрополиями.

Развитие мирового рынка не отменяет целостные экономические структуры в национально-государственных рамках. Во-первых, мировой рынок пронизан противоречиями и антагонизмами; во-вторых, некоторые части этого рынка еще проходят с определенным опозданием стадию «национального оформления». «Захопивши і визискуючи багатонаціональний терен інших країн, імперіялістична метрополія не знищує, однак, і не може знищити центробіжних тенденцій пригнічених національних організмів». При этом этнографический фактор в становлении такого организма не всегда является решающим, особенно когда речь идет о Европе. «Колония европейского типа — это капиталистически оформленный хозяйственный организм». Но развитие этого организма существенно деформируется метрополией, «суть наслідків колоніяльної залежности для колонії «европейського типу» полягає передусім у відхиленні розвитку продукційних сил на користь економіки метрополії». То есть целостный экономический организм в результате давления и команд «сверху» вынужден работать не в своих интересах, а его структура заметно деформируется, одним из последствий чего является деструкция рабочей силы.

Волобуев отмечал, что когда пятилетний план не будет рассматривать Украину как отдельную экономическую единицу и лишать ее инвестиций в интересах российских промышленных регионов, если будут разрываться цепочки внутренней кооперации, если будет «выкачиваться» квалифицированная рабочая сила, то Украина опять превратится в колонию, не обретет статус равноправной социалистической республики, которой она теоретически должна быть, и не будет иметь перспектив действительно эффективной интеграции в будущую мировую социалистическую экономику. А дальше шел вывод, который выходил за рамки сугубо экономического подхода: «Ліквідація «провінціяльного становища» нашої мови, нашої літератури, нашої культури взагалі буде наслідком забезпечення Україні нестримного розвитку продукційних сил, забезпечення їй становища оформленого й закінченого національно-господарського організму, остаточного відмовлення розглядати її як просту суму районів єдиної неподільної економіки».

Понятное дело, что такие взгляды не могли не быть вскоре оценены как «националистический уклон», а их автор не мог не быть репрессирован. Но это другая тема. Здесь же отмечу, что в теоретических исследованиях украинских мыслителей прошлого можно найти немало интересного для настоящего. Ведь в Украине в конце ХІХ — в первой трети ХХ века существовало мощное интеллектуальное направление, которое не возводило проблему колониализма к расовому фактору, как это модно сегодня на Западе,  или к этнолингвистическому фактору, как это модно в нынешней Украине. Видимо, именно такой комплексный, многофакторный подход к проблеме колониализма сейчас является самым актуальным. Именно он позволяет развеять сомнения в том, что Украина в прошлом имела колониальный статус, а в настоящее время является постколониальным государством,  следовательно, показывает путь осмысления и решения целого ряда сегодняшних проблем.