О двух отдельных мирах-2

Продолжение. Начало № 117-118. Окончание читайте в следующем выпуске страницы «История и Я»

В частности, автор завещания говорит о том, как учить своих сыновей. Сначала их должен учить православный дьяк «русьскому письму» и «вере своей». Потом им нужно подыскать «бакаляра», то есть выпускника какого-то европейского университета, который бы учил латинскому языку. А после этого Василий Загоровский предлагал отдать сыновей «в науку иезуитам в Вильне», то есть в Виленский иезуитский коллегиум, который со временем стал академией.

Действительно, иезуиты хорошо учили своих воспитанников латинскому языку. А его знание открывало неплохие карьерные возможности для шляхтичей. Ведь, чтобы занимать государственные должности в Речи Посполитой, нужно было знать латынь. Это был язык культуры, римо-католической церкви, международного общения. На нем во многих европейских государствах велась документация.

Разумеется, Василий Загоровский не допускал окатоличивания своих детей. Он говорит, чтобы они «закон греческий (то есть православие. — П. К.) никогда аж до смерти своей не покидали». Но желание и реалии — не одно и то же.

Дети православных шляхтичей, учась в католических школах, так или иначе приобщались к «латинскому миру». Особенно успешно окатоличивали их иезуиты, которые имели многочисленные, хорошо организованные школы. Не удивительно, что через каких-то два десятка лет среди Загоровских было немало католиков. Украинские православные шляхтичи, князья, находясь под воздействием более действенной, конкурентной западной («латинской») культуры, отходили от своей веры, а в плане этническом приобщались к полякам. В такой ситуации они, будучи gente rutenus, стали natione polonus, то есть, осознавая свои украинские корни, пошли на службу Польскому государству и «польскому народу». В политическом плане эти люди стали осознавать себя поляками и, в конце концов, ополячились.

Через десять лет после написания завещания Василия Загоровского, в 1587 г., появилась небольшая по объему полемическая книга Герасима Смотрицкого «Ключ царства небесного», где есть произведение «Календарь римский новый». Автор, в частности, обращает внимание, что в Руси-Украине панами являются католики, которые отмечают религиозные праздники по «новому римскому календарю». Зато подданными являются православные, которые живут по своему «старому» календарю. И вот на календарной почве возникают конфликты. Паны хотят, чтобы праздники отмечались «по-новому», и вынуждают к этому селян.

В приведенном утверждении Герасима Смотрицкого есть преувеличение. В то время далеко не все шляхтичи на украинских землях стали католиками. Здесь еще оставалось немало православных магнатов и шляхтичей. И все же наблюдались тенденции их окатоличивания и полонизации.

В начале XVII в. эти тенденции стали достаточно выраженными. В 1610 г. сын Герасима Смотрицкого, Мелетий, писал в своем известном полемическом произведении «Тренос», что от православной церкви и от Руси отошли русьско-украинские княжеские и благородные роды, в частности чрезвычайно могучий род Острожских: «Де тепер той безцінний камінець — карбункул, як світильник світляний, що його я між перлами, як сонце між зорями, в короні голови моєї носила — дім княжат Острозьких, що блиском світлості старої віри своєї над усі інші світив?» Вспомнив род князей Острожских, Мелетий Смотрицкий обращает внимание на окатоличивание других русьско-украинских княжеских семей: «Де інші дорогі й рівно безцінні тої ж корони каміння — славні доми руських князів — неоціненні сапфіри, безцінні діаманти: княжата Слуцькі, Заславські, Збаразькі, Вишневецькі, Сангушки, Чарторийські, Пронські, Ружинські, Соломирецькі, Головчинські, Крошинські, Масальські, Горські, Соколинські, Лукомські, Пузини й інші без числа, котрі вичисляти по одному було б довго!» А после этого он говорит об окатоличивании влиятельных благородных семей: «Де попри них інші неоціненні мої клейноди — родовиті, мовлю, славні, великомисленні, сильні й давні доми по всім світі голосного доброю славою, могутністю і відвагою народу російського — Ходкевичі, Глібовичі, Кішки, Сапіги, Дорогостайські, Войни, Воловичі, Зеновичі, Паци, Халецькі, Тишкевичі, Корсаки, Хребтовичі, Тризни, Горностаї, Бокії, Мишки, Гойські, Семашки, Гулевичі, Ярмолинські, Чолганські, Калиновські, Кирдеї, Загоровські, Мелешки, Боговитини, Павловичі, Сосновські, Скумини, Потії й інші?» В еще одном своем полемическом произведении, «Апологии» (1628 г.), Мелетий Смотрицкий спрашивал: «Чи багато ще зісталося шляхетських родів на нашій стороні? Скажіть, прошу вас, побачите ясно, що за десять літ убуло їх тисячі. А після вас убуде ще більше, бо вже за вашого життя діти ваші вже не ваші!..»

Некоторые исследователи считают, что в этом «лементі» Мелетия Смотрицкого есть преувеличение. Далеко не все представители названных родов стали католиками, к тому же отдельные княжеские и благородные роды продолжали сохранять «чистоту православия». В конце концов, сам Мелетий Смотрицкий в «Апологии» говорил о сохранении элитарных структур Руси: «Маємо з своєї сторони повну ієрархію, також архімандритів, ігуменів, ієромонахів, пресвітерів. Маємо... преславних родів княжат і панів, шляхту й рицарство. Маємо великі братства по містах».

Мелетий Смотрицкий был далеко не единственным, кто затрагивал вопрос потери Руси своей элиты. К нему обращался Исайя Копинский в своем письме-послании к князю Яреме Вишневецкому (1632 г.). Последний отрекся от православия и стал католиком, что вызвало невосприятие Исайи. Автор упомянутого послания специально акцентировал внимание на том, что в былые времена русьская (украинская) элита была православной и что православную веру нельзя называть «хлопской».

Эта проблема была заметно усложнена Берестейской церковной унией 1596 г. Последняя расколола как «верхи», так и «низы». Часть православных князей и шляхтичей приняли унию, другая часть — нет. То же самое можно сказать о духовенстве, мещанстве и крестьянстве.

Очень точно тогдашнюю ситуацию описал Иван Франко. «...Русь, — отмечал он, — тратила віру в себе саму, тратила почуття власної гідності і тої натуральної живої солідарності, яка держить при купці всяку живучу суспільність і ненастанно обновлює, подвоює її сили; Русь привикла оглядатися все на других; жебрати, запобігати чиєїсь ласки, унижуватися і коритися без потреби, мірити життя і суспільні справи вузькою міркою особистого утилітаризму. Все, що було серед неї живіше, пройняте духом і бажанням ширшого, горожанського життя, покидало її, не почуваючись на до якої вини, бо чуло, що покидає секту, а не суспільність». Такие процессы происходили не только в Речи Посполитой. То же самое наблюдалось в Карпатской Руси, где местная русьская элита мадяризировалась. Несколько позже подобные процессы произошли в Молдавском княжестве и Румынии. Украинский этнос словно стал «обезглавленным», без своего ведущего слоя.

Постепенное размывание русьской (украинской) элиты, ее окатоличивание и полонизация имели для Украины печальные последствия. Уже к середине и второй половине XVII в. значительная часть украинской социальной элиты стала католической (прежде всего это касалось земель Речи Посполитой). В XVIIІ в. социальная элита Правобережной Украины преимущественно идентифицировала себя как поляков — даже тогда, когда оставалась униатской.

Например, один из творцов польской конституции 3 мая Гуго Коллонтай был родом из русьской (украинской) семьи. Его предки даже спонсировали некоторые униатские издания Почаевского монастыря. Однако сам Гуго, став человеком польской культуры, выступал за то, чтобы полонизировать украинских крестьян. То же самое можем сказать о национальном герое Польши Тадеуше Костюшко. Семья Костюшков принадлежала к русьской шляхте Берестейщины. Правда, отец Тадеуша уже был католиком. Зато его мать придерживалась униатского вероисповедания. Также униатской была семья матери выдающегося польского поэта-романтика Юлиуша Словацкого. Его даже крестили в униатском храме.

Религиозные и культурные отличия между «верхами» и «низами» в Украине (преимущественно Правобережной), которые сложились в XVII—XVIIІ в., вели к разрушению того общественного консенсуса, который существовал до той поры. Паны-католики, которые считали себя поляками, смотрели на своих подданных как на иноверцев и вообще как на чужеземцев, с которыми не стоит церемониться.

В первой половине XVII в. шло интенсивное освоение полонизированными шляхтичами и шляхтичами-поляками лесостепных и степных пространств современной Украины. Освоение это происходило преимущественно за счет русьских селян. Интересно отметить такой, казалось бы, парадоксальный факт. Польские селяне, переселяясь тогда на украинские земли, переходили на русьский (украинский) язык и принимали православную веру.

Именно тогда сложился в Украине стереотип, что пан — это католик и поляк, а селянин — русин (украинец) и православный.

Старый, «добрый» мир Василия Загоровского был разрушен...

Большая украинская революция и появление казацкой элиты.

Освоение плодородных лесостепных и степных пространств имело для магнатерии и шляхты Речи Посполитой две стороны медали. С одной стороны, на этих землях выращивали большое количество зерновых, значительная часть которых экспортировалась в страны Западной Европы. Русь-Украина в то время становится, образно говоря, житницей Европы. А это давало возможность магнатам и шляхтичам, которые колонизировали эти пространства, серьезно обогатиться. Например, известный князь Ярема Вишневецкий, который был русином-украинцем по происхождению, в молодые годы не принадлежал к зажиточным людям. Однако, получив земли на Левобережной Украине, в течение короткого времени нажил огромные богатства и стал одним из самых денежных магнатов Речи Посполитой. Даже король не имел таких богатств, как он.

Вообще для шляхты Речи Посполитой Украина стала землей, которая «течет медом и молоком». А период первой половины XVII в. представлялся ей как «золотые времена». И в самом деле, в то время Речь Посполитая стала сильным и зажиточным государством.

Но богатства испортили ее элиту. Магнаты и шляхта постепенно деградировали. Они теряли прежний боевой дух. В стране получила существенное распространение коррупция. Немало шляхтичей, а особенно магнатов, которые имели земли в Украине, не занимались ведением хозяйства, а передавали управление имениями евреям-арендаторам, тем самым обеспечивая себе беззаботную и сытую жизнь. Разумеется, арендаторы не особо церемонились с селянами, стараясь их максимально эксплуатировать. Это, соответственно, порождало недовольство.

С другой стороны, Речь Посполитая не должна была (или не хотела находить?) военные силы, которые бы защищали новоосвоенные лесостепные и степные пространства от набегов крымских татар. Функцию защиты этих земель постепенно начали перебирать украинские казаки. Последние начали претендовать на статус, который бы ставил их на один уровень со шляхтичами.

Таким образом, магнатерия и шляхта, которую «испортило» богатство, не успела оглянуться, как у нее вырос серьезный конкурент. На украинских землях в первой половине XVII в. начала формироваться альтернативная благородной казацкая социальная элита. В 20—30-х годах она заявила о себе, подняв ряд восстаний.