Шевченко против Системы

Он прожил всего 47 лет. И только 13 из них (!) был юридически, «законно» свободным человеком. Остальные 34 — это годы крепостничества и ссылки на «солдатство», в оренбургские степи и прикаспийские пустыни. Несмотря на это, Тарас Шевченко заново возродил украинскую нацию —  как своими гениальными произведениями, так и, что не менее важно, примером своей уникальной жизни (сколько талантливых мастеров пели гимны свободе, но только единицы из них, подобно Шевченко, готовы были пожертвовать за нее карьерой, «успехом», здоровьем, по сути  жизнью).

Ряд популярных современных исследователей ( как то Григорий Грабович, Оксана Забужко) рассматривают великого поэта как «мифотворца», пишут о «Шевченковом мифе Украины», утверждая, что именно таким образом наш гений смог воссоздать Украину (прежде всего духовную, как он ее представлял), трансформировав ее в живую реальность. На взгляд автора этих строк, скорее можно говорить  о Шевченко как мифоборце, потому что Поэт всем своим творчеством нанес чувствительный удар по «сакральным» мифам о «всеобщем благоденствии», «едином русском народе», «мудром государственном порядке». Именно на них, собственно,  и держалась империя Николая І. За это Поэт  был наказан.

Как реально это происходило, как и за что именно имперская репрессивная машина расправилась с Шевченко — об этом идет речь в 700-страничном обобщающем томе документов и материалов «Слідчо-наглядові справи Тараса Шевченка. 1847—1859», подготовленном к печати Институтом истории Украины НАН Украины, Институтом литературы имени Т.Г. Шевченко НАН Украины, Национальным музеем Тараса Шевченко и Центральным государственным историческим архивом Украины (выпущен только что киевским издательством «Арій»). Над томом работала редакционная коллегия в составе Валерия Смолия (ответственный редактор), Николая Жулинского, Геннадия Боряка, Валентины Шандры, Александра Бороня, Галины Бурлаки, Сергея Гальченко, Ивана Глызя, Ольги Музычук, Дмитрия Стуса, Александра Реента.

Есть основания говорить, что такого обобщающего издания в Украине до сих пор не было — поэтому книга достойна отдельного подробного разговора. Это корпусное издание  всех сохраненных до сих пор следственных  и наблюдательных дел Тараса Шевченко как целостных делопроизводственных комплексов полицейско-жандармского и военного ведомств; в которое вошло 396  документов следствия над Шевченко, его заключения и высылки и полицейского надзора за ним в последние годы жизни; 147  из них публикуются впервые. Книга также содержит  факсимильную  публикацию недавно  найденных  свыше тридцати писем Тарасу Шевченко, которые считались потерянными. Впервые публикуются документы ХVІІІ в., собранные поэтом во время службы во Временной комиссии для рассмотрения давних актов. Проведена тщательная реконструкция  масштабной картины полуторасотлетних миграций архивной шевченкианы.

В частности, из обширного предисловия к тому и огромного научно-справочного аппарата читатель будет иметь возможность узнать об архивоциде, то есть сознательном и преднамеренном процессе истребления определенных сегментов архивного фонда Украины, шевченковского фонда  прежде всего, осуществляемом большевистской властью; о том, как в период гетмана Скоропадского (впервые после десятилетнего перерыва) был затронут вопрос о перемещении в Украину архивных документов, связанных с Шевченко. И это произошло на межгосударственном уровне — на украинско-российской мирной конференции летом 1918 г. по представлению Георгия Нарбута, Дмитрия Антоновича и Федора Слюсаренко был составлен перечень художественного и архивного наследия украинских творческих деятелей (в первую очередь Шевченко), которое подлежало возвращению в Украину. Впрочем, решить вопрос о передаче Дела Шевченково в Украину тогда не удалось. Можно прочитать и о том, что по странному стечению обстоятельств  (а может и нет?) годы наибольшей  в истории Украины катастрофы — 1932—1933  — стали в то же время переломными в истории архивной  шевченкианы: именно тогда в Украину попал основной массив документов из российских архивов». Как и о том, каким именно образом в советское время создавался миф о Шевченко — «интернационалисте» и «революционном демократе» и скольких честных ученых погибло, сопротивляясь созданию такого мифа (впрочем, нужно признать, что новейшие толкования Шевченко как «друга дворянства», «аристократа во фраке», чуть ли не «либерала» — также весьма далеки от исторической правды).

Но нам в настоящий момент стоит поговорить о другом. Царь Николай І наказал  Шевченко  несравнимо жестче  (вспомним монаршую резолюцию: «Под строжайший надзор, с запретом писать и рисовать» — в придачу к бессрочной ссылке «в солдаты»), чем друзей поэта Николая Костомарова и Пантелеймона Кулиша, которые проходили  по тому же делу (об этом подробно рассказывается в книге). Почему? Очевидно, из-за того, что Шевченко своим творчеством, своими глубинными убеждениями отрицал мировоззренческие, нерушимые принципы деспотического государства Николая Павловича Романова. Об этом развернуто рассказывает один из авторов книги, доктор исторических наук Валентина Шандра.

Действительно,  пишет пани Валентина, «если считаться с ситуацией в империи, то политику Николая І практически стопроцентно разделяла придворно-правительственный среда, такой же существенной была и поддержка тогдашнего российского общества. Почему  же позиция Тараса Шевченко не совпадала с позицией большинства и он не вписался в ряды тех поэтов, которые были приближены ко Двору? Почему он не воспринял все те церемонии, пышность, мифы и сценарии верховной власти, к которым был приближен (территориально, а не социально или идеологически) и которым должен был бы быть обязан выкупом из крепостничества и учебой в императорской Академии искусств?»

Ответ, опять делаем на этом акцент, в полной несовместимости мировоззрений царя  и Поэта. По разумению Николая І, «его» государство  «должно было базироваться на личной неограниченной власти императора с приближением к военной субординации ее бюрократического аппарата. Была создана либерально-консервативная концепция развития России, в которой главное место отводилось постепенности, искоренению революционности, а также преодолению отсталости через повышение  образовательного и общекультурного уровня общества» (В. Шандра). По мнению исследовательницы, «вынуждая каждое учреждение работать в пределах выписанных законов, Николай І действительно создал хорошо упорядоченное полицейское  государство, которое, однако, переставало обслуживать общество и каждого человека, в частности ограничивая внутреннюю его свободу». К тому же  (впрочем, это, в сущности, было главным!) царь делал все возможное, все от него зависящее, чтобы добровольно (или силой) «растворить» украинцев в общей этнической («русской») идентичности.

А что же Шевченко? Гениальный носитель народного мировоззрения (об этом часто забывают!), основой основ которого была свобода (и «внутренняя», и «внешняя»), он, как пишет Валентина Шандра, «при всем стремлении совершенствовать собственное творческое мастерство не избавился от ощущения той социальной бездны,  которая разделяла его взлелеянную в мечтах Украину и петербуржский высший свет. В этом постоянном душевном соревновании, возможно, не до конца рецепциированном понятиями и образами, победила украинская идентичность с ее стремлением к социальной справедливости и причастностью к своему народу с ответственностью за его судьбу». Так родился Гений, который бросил вызов  всесильной Системе.

А теперь продолжим разговор уже в более конкретном контексте. Прочтем документы из книги.

(Начало. Окончание читайте в следующем выпуске страницы «История и Я»)