Окаменелые шрамы

Во время первого визита туристы едва успевают пробежаться между основными памятниками истории и архитектуры. О погружении в быт, поиске проблем и болевых точек нового города речь обычно не идет. Впрочем, любознательному и осведомленному в истории человеку даже стены и скульптуры расскажут много интересного.

Мое короткое путешествие в Берлин и Будапешт помимо шикарных зданий и пейзажей, музыки и привкуса Рождества было наполнено наблюдениями, как немцы и венгры пытаются «переварить» свое прошлое.

ОСТАЛЬГИЯ

Остатки Берлинской стены, павшей почти 30 лет назад, — одна из главных туристических атракций города. На севере района Митте — мемориал, который дает представление о внешнем виде стены. На юге — Чекпойнт Чарли, блокпост на границе американской и советской зон влияния, театрализованное место для туристов. Там же — воспроизведенная панорама стены и ее музей. И, конечно, Истсайдская галерея вдоль реки Шпрее.

В 1990-м, после объединения ФРГ и ГДР, более сотни художников со всего мира нанесли на километровый остаток стены графити о свободе, мире и движении вперед. Символ галереи и самый популярный фон для селфи — «братский поцелуй» генсеков Брежнева и Хонеккера. Но есть и другие портреты, и намного более глубокие и более актуальные рисунки. Меня, например, поразило изображение закованной руки узника, которая почему-то напомнила о Сенцове, и голубя, который держит цепь оков в клюве. Или животных, которые в разных точках планеты видят из окон стены.

Если физические обломки Берлинской стены в настоящее время являются экспонатами, которые не несут угрозы, то ее ментальный призрак до сих пор делает свое дело. Сорок лет разных режимов даром не прошли — немцы поделились на «осси» и «весси». Это до боли знакомые украинцам понятия — «східняки» и «західняки», только с несколько иным содержанием. По анекдотическим стереотипам первые якобы только ленятся и ноют, привыкли жить по команде, ждут подачек от государства и более успешных братьев с запада, а вторые — холодные и меркантильные жертвы капитализма, которые выгрызут свое из горла, ставя деньги выше любви и дружбы. Не берусь судить, насколько это правда, но то, что тоталитарный режим плохо влияет на привычки и быт, способ мышления и навыки коммуникации, очевидно. Быстрый и психологически сложный процесс объединения, безработицы и снижения уровня жизни породили на бывших землях ГДР такое явление, как остальгия — тоска по «старым-добрым» якобы беззаботным временам при социалистической власти.

Остальгия — это не только приватные разговоры, но и книги, фильмы и даже тематические вечеринки. Специфическое ее проявление — возрождение (на самом деле подделка и игра на популярности) продуктов, которые ассоциируются с ГДР. В последнее время тенденция пошла на убыль, но одна вещь надежно закрепилась в ряду символов Берлина. Речь идет об Ампельмане (или Ampelmannchen) — изображении человека на светофорах, возле пешеходных переходов. Человечка в шляпе разработал Карл Пеглау, который много лет изучал траффик и психологию участников дорожного движения. Исследователь стремился сделать безликую фигуру максимально похожей на реального человека, а ее действия — максимально понятными. Раскинутые руки — «стоять!», человечек в движении — «беги за мной!».

После объединения Германии эти светофоры хотели заменить. Спас человечков от забвения житель Западного Берлина Маркус Хекхаузен. Он собрал стекло со снятых светофоров и решил делать свои продукты с этим символом. Так в начале 1990-х родилась «империя» сувенирной продукции AMPELMANN, магазины которой и сегодня есть по всему Берлину. Маркус подружился с Карлом Пеглау. Мужчины активизировали исследование истории символа и общественные кампании, которые в итоге вернули Ампельмана на берлинские светофоры.

Другие, менее популярные символы и явления той эпохи, представлены в интерактивных экспозициях берлинского музея ГДР и музея «Штази», — местной службы государственной безопасности. Первый, кстати, радостно принимает от граждан артефакты тех времен для пополнения экспозиции.

МЕСТО ПОЗОРА

С детства я слышала истории о героических советских солдатах, боях в Берлине и захвате Рейхстага. Где-то там в 1945-ом находился и мой прадед, возможно, даже написал свои инициалы на тех стенах. Через 70 с лишним лет внутри оказалась и я.

В Бундестаг можно попасть бесплатно, предварительно зарегистрировавшись на экскурсию. Я выбрала лайт-вариант — подъем на купол и обзор панорамы Митте, а вообще можно даже побывать в сессионном зале. Каким же было мое удивление, когда я услышала, что нацисты в этом здании почти не заседали — из-за большого пожара в начале правления Гитлера, в 1933 году. Тот парламент работал в Кролль-опере, которая стояла напротив Рейхстага, так что советские солдаты ошиблись с местом триумфа.

Поскольку Берлин был разделен, то столицу ФРГ перевели в Бонн. Разговоры о восстановлении Рейхстага велись, но полноценно идею реализовали только после объединения Германии. Теперь величественное здание ежегодно принимает миллионы туристов. Внешне — никаких следов бурного прошлого века. Говорят, что некоторые надписи с мая 1945 года до сих пор сохранены внутри, но их покажет только экскурсовод.

О преступлениях нацизма напоминает «Топография террора» — информационно-выставочный комплекс и музей под открытым небом на месте штаб-квартиры СС. Он существует с 1987 года, но современное здание построено только в 2010-ом. Там можно увидеть подвальные застенки гестапо, остатки тюремного двора, бывшие жилые бараки для подневольных работников и 200 метров Берлинской стены. Одна из самых популярных экскурсий — своеобразный квест по 15-ти станциям, где рассказывается о деятельности нацистов и жизни Берлина во время их правления. Постепенно перед посетителями раскрывается вся цепочка уничтожения демократии и в целом преступлений того режима.

МЕМОРИАЛ УБИТЫМ ЕВРЕЯМ ЕВРОПЫ В БЕРЛИНЕ. ГЕРМАНИЯ

Впрочем, картина будет неполной без мемориала жертвам Холокоста, расположенного за квартал от парламента. Выглядит поражающе: более 2 700 прямоугольных темно серых бетонных столбов разной высоты на двух гектарах, между ними — узкие прямые переулки с волнообразными дорожками. Этот проект Питера Эйзенмана был реализован в 2004-2005 годах, а идею немецкая публицистка Лея Рош начала продвигать еще на стыке 1980-1990-х.

Трактовать замысел можно очень по-разному: то ли это своеобразные надгробия, то ли метафорическая реконструкция гетто, то ли амплитуды эскалации насилия. Но чтобы окончательно понять все, с мемориалом нужно взаимодействовать, а именно — медленно заходить вглубь, туда, где столбы самые высокие. Ширина дорожки всего на одного, поэтому на физическую поддержку друзей надеяться не приходится. Постепенно нарастает страх: а вдруг сейчас кто-то выскочит прямо на тебя из-за угла? Над головой — кусочек неба, где-то впереди — улицы, здания и нормальная жизнь, до которой так далеко. Одиночество, испуг, опасность, неизвестность, ограниченное пространство, которое давит на посетителя мемориала — реалии жизни многих тысяч жертв Второй мировой.

В первые дни существования мемориал вызывал шквал критики по различным причинам. Зачем устанавливать памятник своему позору? Почему замалчиваются другие уничтоженные и депортированные (кстати, неподалеку есть мемориалы жертвам из числа ромов и синти, а также гомосексуалистов)? Почему игнорируются преступления других тоталитарных режимов? Где имена, назовите все! Ну, хватит уже памятников, сохранения концлагерей для памяти достаточно!

Но позже всплыл еще один болезненный вопрос: мемориал — это место для бурлящей жизни или безусловной скорби? Активизировал обсуждение фотопроект Yolocaust израильского фотохудожника Шаака Шапири. В 2017 году у него настолько вызвали раздражение многочисленные фото прыжков, танцев, беготни и смеха на месте мемориала, что он выбрал 12 фото и наложил их на архивные снимки из нацистских лагерей смерти. Вышло поражающе ужасно, это вызвало огромную волну возмущения. А вот автор мемориала не увидел в таком поведении ничего крамольного. «Люди всегда прыгали по столбам, загорали на них, обедали и т.п. И я думаю, что это круто, — дал он комментарий журналистам ВВС. — Это место встречи, как католическая церковь, например: дети бегают, вокруг продают всякие безделушки. Это повседневность, а не священная земля». Питер Эйзенман также отметил: концлагеря — совсем другая среда и опыт, сравнение неуместно. Впрочем, многие посетители, особенно представители еврейского сообщества, все же воспринимают мемориал как место памяти и тихо отдают дань памяти погибшим.

Конечно, были случаи вандализма и нанесения свастики на некоторые столбы. Но творцы заранее позаботились об этом, нанеся антивандальное вещество, с которого краска смывается водой.

ПАЛАЧ ИЛИ ЖЕРТВА?

Авторы будапештского Мемориала жертвам Холокоста нашли для него внешне более утонченное, но не менее мощное и ужасающее по содержанию решение. После устранения регента Горти к власти в Венгрии пришла нацистская партия «Скрещенные стрелы». В истощенной войной стране -союзнице Германии установился невиданный террор. Именно «стрелочники» уничтожали еврейское население в 1944-1945 годах. Чтобы не заниматься захоронением и экономить патроны, палачи привозили людей к реке, сковывали несколько десятков из них цепями и стреляли в первого. Падая, тот тянул за собой в воду других несчастных. Обреченным на смерть приказывали снять обувь, которую потом продавали или использовали для собственных потребностей.

МЕМОРИАЛ ЖЕРТВАМ ХОЛОКОСТА «ОБУВЬ НА БЕРЕГУ ДУНАЯ» В БУДАПЕШТЕ. ВЕНГРИЯ

Поэтому сорокаметровый ряд металлических туфель аутентичных моделей 1940-х годов установили в 2005-м на набережной Дуная, совсем рядом с венгерским парламентом. Некоторые заполнены галькой, в других дрожит вода от дождя, который прошел пару часов назад. Несколько пар связаны между собой лентами цветов венгерского флага, из трех сапожков торчат красные розы. А на одном завязана украинская лента. В мрачный ноябрьский день немногочисленные туристы прогуливаются здесь молча и надолго не задерживаются. Но в более благоприятные сезоны сюда точно попадают и шумные жизнерадостные компании, и те, кто воспримет памятник страшным убийствам как «прикольную» инсталляцию, не заметив таблички и не поинтересовавшись контекстом...

На окраинах Будапешта еще в начале 1990-х был создан Memento Park. Сюда свезли демонтированные памятники коммунистической эпохи. Есть здесь и стандартный памятник Ленину, и Маркс и Энгельс в стиле кубизма, и каменный болгарин Димитров, и «сапоги Сталина». А также многочисленные монументы венгерским коммунистам, убитым гитлеровцами парламентариям Остапенко и Штейнмецу, памятники рабочим, мученикам, бойцам интернациональных бригад и т.п. В нескольких зданиях на здешней площади Свидетелей размещены художественный, туристический и учебный центры.

В своем обращении на сайте парка его архитектор Акош Элед рассказывает: «Эти статуи — одновременно напоминание об антидемократическом обществе и элементах нашей истории, символах власти и произведениях искусства, часть пропаганды, которая утратила свою актуальность. Этот парк о диктатуре, но как только мы можем свободно говорить, описывать и строить здесь, он будет о демократии. Ведь демократия — единственный режим, который признает, что наше прошлое с его ошибками до сих пор принадлежит нам, поэтому мы должны это выучить и проанализировать».

По мнению архитектора, иностранец, который знает о диктатуре только из книг, будет иметь совсем другие чувства, чем тот, кто выжил под тоталитарным гнетом и пытается в парке разобраться со своей поломанной жизнью.

Впрочем, реальность оказалась сложнее. Некоторые «дети» диктаторских режимов до сих пор свято верят в их величие. Как пример — реакция на будапештский «Дом террора», который стоит на центральном проспекте Андраши. Его ни с чем не перепутаешь благодаря козырьку с аналогичной надписью. В отличие от немецкого пространства, здесь собрана информация о двух тоталитарных режимах. На двух этажах иллюстрируется сотрудничество с немцами, деятельность «Скрещенных стрел» и Венгерской партии трудящихся, а в подвале воспроизведены камеры для пыток из коммунистических времен.

На популярном сайте откликов TripAdvisor много негативных мнений о музее. Но их авторы — преимущественно российские туристы, недовольные «односторонним» освещением местной истории. Как же так, пишут они, венгры были сообщниками Гитлера, столько горя принесли на советские земли, да и своих граждан мучали, а теперь только коммунисты плохие, а сами они невинные жертвы?

Упреки относительно позиции невинной жертвы своей власти адресуют и сами венгры. Правда, в связи с монументом «Немецкая оккупация Венгрии», установленным в 2014 году против воли общества. Композиция такова, что на архангела Гавриила нападает черный имперский орел. Птица символизирует нацистскую Германию, а вот ангел — якобы растерзанную войсками невинную Венгрию. Эти фигуры были установлены ночью, мемориал так и не был открыт официально. Родственники пострадавших от террора выходят на протесты по понедельникам, средам и пятницам с пяти до шести вечера уже несколько лет. Они категорически не согласны с односторонней трактовкой истории и отмечают: венгерская власть не оказывала сопротивления гитлеровским войскам, более того, выполняла их распоряжения, в частности уничтожала евреев. Вдоль бордюра несогласные с идеей памятника создали живой мемориал из фотографий родственников, их личных вещей, других архивных документов. Ежедневно сюда приносят свежие цветы и снова зажигают угасшие лампадки.

«ПРЕОДОЛЕНИЕ ПРОШЛОГО»

Оголенный нерв исторических конфликтов на площади Свободы в Будапеште заметен невооруженным глазом. Всего несколько сотен метров до упомянутой аллеи туфель на набережной. С мостика пристально наблюдает за парламентом бронзовый Имре Надь — лидер демократической революции 1956 года, грубо подавленной советскими войсками. По пути к монументу погибшим советским солдатам тебя «обгоняет» памятник Рональду Рейгану, который в Венгрии не бывал, но очень уважаем здесь за вклад в освобождение Восточной Европы от коммунизма.

МЕМОРИАЛ ЖЕРТВАМ НЕМЕЦКОЙ ОККУПАЦИИ (СРЕДИ МЕСТНЫХ — ПАМЯТНИК НЕМЕЦКОЙ ОККУПАЦИИ) В БУДАПЕШТЕ. ВЕНГРИЯ

«Памятник жертвам нацистской оккупации», который стоит спиной к советскому мемориалу, поставил жирную точку в этой мешанине героев и оккупантов, правых и виноватых. Своим протестом против него венгры показали: музеи и памятники окончательным вердиктом прошлому быть не могут. Поэтому диалог нужно продолжать.

В немецком языке даже специальные понятия для этого появились — Geschichtsaufarbeitung и Vergangenheitsbewaltigung. Первое означает «анализ своей истории», второе более абстрактное — «преодоление прошлого». Этот процесс стал для современных немцев не только «работой над ошибками», но и поиском новой национальной идентичности. Начиналось все с судебных процессов над главами Третьего рейха и реабилитации жертв нацизма, потом пришлось разбираться еще и с пограничниками ГДР, которые убивали беглецов, и архивами «Штази», где были собраны досье чуть ли не на всех жителей обеих немецких республик. Работодатели самостоятельно решают, хотят ли они нанимать бывшего агента «Штази», но по статистике, многим из них раскрытие архивов не помешало сохранить свои должности и налаженную жизнь. Кроме того, Уголовный кодекс Германии в параграфах 86 и 86-А предусматривает запрет и уголовную ответственность за пропаганду национал-социалистов и других неконституционных организаций.

В Венгрии в свое время приняли закон о преступлениях во время революции 1956 года, который применял к тем событиям положение международного уголовного права о преступлениях против человечности. Люстрационная комиссия изучала сотрудничество тех, кто претендовал на наивысшие должности, с бывшими органами госбезопасности. Но даже обнародование таких фактов не означало автоматической отставки чиновника.

Вообще, в Венгрии, как и в других странах Восточной Европы, устоявшейся позиции по отношению к болезненным моментам ХХ века нет. Разные трактовки истории в обществе, усиление правых движений, протесты без реакции свидетельствуют о том, что исторические уроки не усвоены полностью.