Трагедия победителей

Такой книги в Украине еще не было. Не всегда подобные высокие слова полностью  отвечают реальности:  нередко случаются и преувеличения. Но  сейчас речь пойдет именно о таком издании, без всякого преувеличения, уникальном.

Почти 1200-страничный том «Голод 1946-1947 гг. в Украине. Коллективная память» является  результатом кропотливого, продолжительного труда и совместных усилий специалистов Института истории Украины НАН Украины, Ассоциации исследователей Голодоморов в Украине и Опытного фонда им. О. Ольжича (США). Это — первое в нашей стране археографическое мемориальное издание, которое непосредственно воссоздает причины, обстоятельства и социально-демографические последствия послевоенного голода 1946—1947 гг. в Украине. Структура сборника включает археографично-обзорное предисловие доктора исторических наук, профессора Василия Марочка (составитель и научный редактор этого тома), еще две статьи его же авторства «Голодоморы в Украине: сравнительный социально-антропологический дискурс» и «Александра Веселова: свидетель и исследователь послевоенного голода» (об исключительном человеке, который отдал все силы и посвятил свою жизнь изучению этих страшных страниц нашей истории), а также размышления очевидца голодного лихолетья, журналиста и общественного деятеля Андрея Бондарчука «Послевоенный голод: ненаказанное зло и забытое милосердие» — о том, как люди в Западной Украине, в частности на Волыни, спасали пострадавших от голода. Книга опубликована издателем Марком Мельником, который является владельцем исключительных прав на нее.

Доктор исторических наук Василий Марочко в предисловии к изданию отмечает, что основной корпус тома составляют «воспоминания жертв и очевидцев голода 1946-1947 гг. (крестьян, военных, служащих, взрослых и детей), авторизованные рассказы услышанного от близких и родных, интервью в форме вопросника, публицистические статьи отдельных исследователей и журналистов, написанные на основе беседы с  живыми свидетелями, поэтические рефлексии наших молодых современников. Это есть первое в украинской историографии сочетание «устной истории» и коммеморативной публицистики. Археографическую составляющую, которую мы привыкли отождествлять лишь с классическими архивными документами, составляют воспоминания непосредственных носителей исторической информации о голоде, его причинах, обстоятельствах и последствиях».

Василий Марочко отмечает: «Голод  оказался третьим за четверть века, причинами и обстоятельствами напоминал ленинский людомор 1921—1923 гг., но отличался  социально-демографическими последствиями от Голодомора-геноцида 1932—1933 гг. Жертвами всех трех трагедий были мирные люди. Они оказывали сопротивление, но не могли преодолеть систему последовательного и изуверского лишения их продовольствия, следовательно, и жизни. Голодное лихолетье, которое выпало на долю людей, оставалось в памяти, передавалось из поколения в поколение, будто сакральное завещание нации».

Господин Василий уверен: «Устами поколения, травмированного войной и  голодным лихолетьем, говорит истина. Пристальный читатель, а тем более оппонент, беззаботно отметит: воспоминания — источник субъективный, предвзятый, относительный. Они разные, поскольку влияние голода на человеческий организм имело телесные особенности: один человек страдал от безбелкового отека тела, опухнув до глаз, а другой превращался в ходячий скелет. Да, личные воспоминания очень индивидуальны, учитывая специфику человеческой психики, уровень образования, возраст, но изложенная в них информация правдива и праведна, психологически исчерпывающая, социально значима».

Основной корпус материалов составляют воспоминания, записанные студентами Черновицкого и Днепропетровского университетов, активистами Ассоциации исследователей Голодоморов в Украине, присланные непосредственно свидетелями тех событий. Они поступали с начала 1990-х годов, особенно активно на протяжении 1996-1997 гг. Организованный сбор мемориальных свидетельств, их системное и последовательное упорядочивание осуществляла Александра Михайловна  Веселова, интеллектуальными усилиями которой подготовлено и издано  около тридцати сборников воспоминаний и архивных документов о Голодоморах в Украине. Не  исключение и данное издание.

Еще один очень важный аспект книги — это истинно христианское милосердие, выявленное  так называемыми «западниками» (Волынью, галичанами) относительно жертв голода в «Большой Украине». Василий Марочко пишет: «Села западных областей не были  житницей ни Европы, ни Востока, ведь крестьяне тоже голодали, особенно в Черновицкой области. Западная Украина в глазах голодных крестьян считалась «хлебным амбаром», поскольку там не было колхозного строя, кроме неудачных попыток коллективизации в сентябре 1939 г. — июне 1941 г. Однако  «голодная миграция», а в действительности передвижение беженцев от голода, имела свою специфику и на  западноукраинских землях: гуцулы из Буковины ехали за хлебом в Ивано-Франковскую область, на Волынь, а десятки тысяч «східняків» двинулись    «на Западную» за продовольствием, спасением. Они получали  посильную помощь от семей, чьи родители, сыновья, братья и дочки находились в отрядах УПА, в бандеровском подполье, потому что к ним пришли не с оружием, а с пустыми котомками голодные украинцы. Беженцы от голода видели воинов УПА,  которые приходили с леса в семьи, чувствовали сочувствие, настоящее христианское милосердие от православных, греко—   и римо-католиков. Воспоминания подтверждают странную историческую коллизию: среди карательных отрядов НКВД были родители и братья тех просителей, которые приехали на «товарняках» в села Волыни за спасением от голода. Странное  сочетание карательной экспедиции оккупантов с гуманной миссией обычных украинцев», — подытоживает В. Марочко.

Бесспорно, важнейшая обязанность  — ответить на основополагающий вопрос: почему, как могло так случиться — в третий раз за 25 лет — Большой голод на украинских землях? Василий Марочко подчеркивает, что эта страшная беда была обусловлена не столько природными (засуха), сколько социально-политическими факторами. Потому что «людей системно и последовательно лишали средств существования. Ссылки на разрушительные последствия войны, которые повлекли бедствование, выглядели цинично в условиях ужасного налогового давления, откровенного лишения крестьян хлеба, молока, мяса.  Майские дни победы над фашизмом, которые  в послевоенные годы не отмечали, не сопровождались цветущими садами, потому что крестьяне  вырубали их, во избежание налога на фруктовые деревья. Свидетели называют  и несколько другую  социально-политическую коллизию: на оккупированных территориях в годы войны не было подобного голода. Женщины и дети, люди преклонного возраста надеялись на обеспеченную и счастливую  жизнь после победы над фашистской Германией. Не дождавшись с фронта мужа,  солдатская вдова Ксения Азаренко из села Булаховка на Днепропетровщине вспоминает: «Не дай, Бог, в голод  остаться   одной без мужа». Подобная  судьба постигла миллионы украинских женщин, по несколько сотен в каждом селе».

Пан Марочко убежден, что «среди обстоятельств голода  1946—1947 гг. наиболее ранимыми являются драматичные  и трагические судьбы остарбайтеров, солдатских вдов,  инвалидов войны, ветеранов фронтовых баталий, которые вернулись к выморенным голодом семьям, разрушенным селам. Не суррогатная еда, которую вынужденно употребляли голодные люди,  гнетет душу и поражает ум современника, ведь ее ассортимент известен из 1932-1933  гг. Их переполняет гневом и нестерпимой болью осознание небывалого унижения победителей, притеснения несчастных вдов и детей-сирот, безотрадная и голодная повседневность инвалидов войны. Без ног, однорукие, полуслепые солдаты войны «оккупировали» железнодорожные  вокзалы, подворотни, просили милостыню, а дома их ждали жены, голодные дети, истощенные от ожиданий матери».

И дальше: «Глубина социально-гуманитарной катастрофы в условиях послевоенного голода предопределена драматичным поединком солдатских вдов с невыносимым голодом. Фронтовые похоронки на их мужей ложились рядом со справками сельских советов о смерти   от голодного истощения их малолетних детей. Подобного социально-демографического явления не наблюдалось в предыдущие годы, начиная от завершения Первой  мировой  войны. Поражающим является факт смерти от голода воина-освободителя, который избавил Европу от фашизма, но не спас собственную семью от физических пыток, непомерных денежного  и натурального повинностей. Все без исключения очевидцы называют глобальные  причины голода: война,  хозяйственно-экономическая руина, налоги, хлебозаготовки, социальная политика советских органов власти, засуха, недород. Однако война прокатилась по странам Восточной и  Центральной Европы, но в Румынии, Польше, Чехословакии, в разрушенной и демонтированной Германии население не умирало от голода, тифа, дистрофии, от отравлений так называемым «їдлом». Почему это случилось в Украине, которая была основателем ООН в 1945 году?  Вопрос исторический, а не риторический», — подчеркивает В. Марочко.

Составитель книги утверждает: «Воспоминания — не статистический источник, а сакральная память народа, его морально-этическая исповедь» (воспоминания очевидцев и жертв трагедии из Винницкой, Волынской, Днепропетровской, Донецкой, Житомирской, Закарпатской, Запорожской, Ивано-Франковской, Кировоградской, Одесской, Луганской, Николаевской, Харьковской — словом, практически из всех областей Украины и из города Киева занимают 95% от 1200-страничного объема тома!). И, в развитие этой мысли: «почти все очевидцы этой национальной трагедии указывали на отличие потерь в 1932—1933 гг. от послевоенного голода. Статистика  жертв существенно отличалась, но наблюдалась трагическая наследственность: те,  которым  суждено было уцелеть в течение Голодомора-геноцида, умирали  мучительной смертью весной  1947 г.».

Незабываемый Джеймс Эрнест Мейс не боялся исследовать библейский масштаб трагедии  и осмысливать ее. Возьмем на себя ответственность утверждать, что Василий Марочко, Андрей Бондарчук, покойная Александра Веселова,  издатель Марко Мельник, без содействия которого эта книга, которую должно прочитать как можно большее число украинцев, просто  не появилась бы на свет — все они являются достойными последователями дела Мейса. Искреннее уважение и безграничная благодарность им за это.