Об отношении к национальному культурному наследию

Через несколько дней после выхода материала Татьяны Полищук «Под угрозой раритеты Бориса Гмыри!» в редакцию пришел читатель, который не только сам решил помочь Анне Принц, но и призывает к этому общественность.

Досадная ситуация, нерешение которой угрожает квартире, а главное — архиву Бориса Романовича Гмыри (об этом см. в материале «Под угрозой раритеты Бориса Гмыри!» («День», № 220-221, 2-3 декабря 2011 г.), красноречиво свидетельствует о том, что руководители Министерства культуры элементарно не осознают значения вклада этого гениального сына украинского народа в мировую сокровищницу вокального искусства ХХ века.

Со дня смерти Б. Гмыри прошло достаточно времени для осуществления системного сравнения его с другими вокалистами, оставшимися в благодарной памяти человечества в прошлом веке. И если это сделать, тогда откроется незаурядность наследия Гмыри и мировое величие его как певца.

Выдающиеся певцы прошлого века, благодаря средствам звукозаписи, известны широкой общественности. Именно записи свидетельствуют, что, скажем, Л. Паваротти в 70-е годы был действительно чуть ли не самым лучшим тенором в мире, но в 90-х превратился в зарабатывающего ноумена.

Сравнительный анализ продемонстрирует, что Гмыря является исполнителем мирового уровня, прежде всего, как камерный певец — представитель вида вокального искусства, самого тяжелого, а потому и самого почетного. Наилучших в этом виде классического пения в ХХ веке, таких как Х. Хоттер, П. Шраер, Г. Прей (Германия), К. Борг (Финляндия), П. Пирс (Британия), Б. Христов (Болгария) и других, возглавляют четверо (даю по годам рождения; обсуждать, кто из них лучше, не стоит): россиянин Федор Шаляпин, украинец Борис Гмыря, француз Жорж Сузе и немец Дитрих Фишер-Дискау, к которым можно было бы добавить, разве что, итальянца Тито Гобби, однако его стихией был мир оперы (около 100 партий) или даже «мир итальянской оперы», которые он сам определил, а камерному пению этот самый «тонкий певец-актер» (по определению его коллеги Марио Дель Монако) не уделял, к сожалению, много времени.

Борис Гмыря не в меньшей степени заслуживает эпитета «самый тонкий певец-актер». Он был таким и тогда, когда исполнял произведения Ф. Шуберта и Д. Шостаковича, и тогда, когда пел народные песни (разве можно забыть, хоть раз услышав, как он исполнял песню «Та куди їдеш, Явтуше?»). Однако если «Музыкальный энциклопедический словарь», изданный в Москве «Советской энциклопедией», представляет (абсолютно справедливо) Ж. Сузе как «одного из самых выдающихся камерных певцов ХХ века», то для Б. Гмыри таких слов не хватило.

Главным в наследии певца, безусловно, является фоноархив, однако и дневники Бориса Романовича объективно представляют большой как профессиональный, так и общеисторический интерес. Однако беспокоиться об их издании должны бы не только родственники. Этому делу должно было бы способствовать государство, власть Киева, в котором жил, творил и похоронен певец.

Пока чиновники будут (или не будут) решать, приобщаться ли им к решению проблемы, возникшей у уважаемой Г. В. Принц, хочу предложить небезразличным к творчеству певца и украинской культуре в целом помочь пани Принц компенсировать расходы на издание книги.

Со своей стороны я имею желание передать Г. В. Принц тысячу гривен, хотя то наслаждение, которое я получал на концертах Бориса Романовича когда-то и сейчас получаю, иногда прослушивая записи, стоит большего.