Безрезультатный эксперимент

Вчерашний саммит Россия—ЕС в Самаре завершился чуть ли не скандалом. На заключительной пресс-конференции президент России Владимир Путин в довольно резких выражениях спорил с главой Еврокомиссии Жозе Мануэлем Баррозу и немецким канцлером Ангелой Меркель. Но пресс-конференция, на которой превалировали вопросы о нарушениях прав человека, конфликте Москвы с Эстонией и споре по поводу поставок в Россию польского мяса, продемонстрировала глубокие разногласия среди участников саммита по важнейшим экономическим и политическим вопросам. Сами же участники встречи отвергли утверждения некоторых экспертов о полном провале саммита, заявляя о продолжении стратегического сотрудничества между сторонами.

Характерно, что на этом саммите представители Евросоюза демонстрировали единство взглядов по тем вопросам, которые являются проблемными в отношениях Брюсселя с Москвой. В частности, глава Еврокомиссии Жозе Мануэл Баррозу заявил, что проблема польского мяса, вызванная российским эмбарго на его поставки в РФ, является проблемой для всего Евросоюза. «Проблема Польши — это общеевропейская проблема. Литовская или эстонская проблема — это проблема для всей Европы», — подчеркнул он. При этом Баррозу напомнил российскому президенту, что ЕС базируется на принципе солидарности, и поэтому проблемные вопросы необходимо урегулировать в духе сотрудничества, в более конструктивном духе.

Особенно остро разногласия между российской и еэсовской стороной проявилось в понимании соблюдения прав человека и особенно права на мирные демонстрации в России. Западных журналистов интересовало отношение Путина к действиям российской милиции, которая не дала вылететь в Самару лидерам оппозиционных российских движений, в том числе бывшему чемпиону мира по шахматам Гарри Каспарову и лидеру национал-большевиков Эдуарду Лимонову.

В ответ на претензии репортеров российский лидер заявил, что западные правоохранительные органы постоянно производят аресты участников акций протеста и иногда прибегают к превентивным мерам. «Мне они ничем не мешают», — отметил Путин в ответ на вопрос о «маршах несогласных», участников которых несколько раз задерживала российская милиция.

«В этом смысле Россия не является исключением, и я полагаю, что любые акции должны проводиться в рамках действующего законодательства и не мешать другим гражданам жить нормальной жизнью», — сказал президент России.

Однако Меркель отметила, что полиция обязана наказывать тех, кто устраивает массовые беспорядки, «бьет стекла и поджигает автомобили». «Но если человек ничего еще не сделал, если он находится в пути к демонстрации, это совсем другое дело», — сказала немецкий канцлер.

Но Путин напомнил о недавних акциях протеста и массовых беспорядках в Таллине, последовавших после переноса памятника советским солдатам. При этом президент России прямо обвинил эстонские власти в гибели россиянина, который, по данным полиции, умер после ножевого удара при грабеже магазина.

В ответ на вопрос о событиях в Эстонии глава Еврокомиссии Жозе Мануэл Баррозу призвал тщательно взвешивать любые решения, связанные с чувствительными вопросами истории, однако подчеркнул, что эстонские власти «действовали очень четко и решительно» при борьбе с массовыми беспорядками.

КОММЕНТАРИЙ

Какие последствия будет иметь для развития отношений ЕС—Россия провальный саммит под Самарой? Почему он оказался безрезультативным?

Федор ЛУКЬЯНОВ, главный редактор журнала «Россия в глобальной политике»:

— Этот саммит стал окончанием некого эксперимента, который был предпринят последние полтора года. Эксперимент заключался в том, что Россия предложила, а Евросоюз принял модель, в которых отношения основывались исключительно на прагматических меркантильных интересах. Вся гуманитарно-политическая составляющая по сути была отодвинута в сторону. И Россия этого очень добивалась. Поскольку она крайне не любит разговоров о демократии. Евросоюз, поняв, что разговаривать о демократии бессмысленно, решил:тогда действительно сосредоточимся на бизнесе. И где-то начиная с лета 2005 года и до недавнего времени в центре отношений действительно стоял бизнес, а точнее говоря, газ. Это было очень заметно. Когда первым и главным свидетельством стало подписание в сентябре 2005 года договора о строительстве северноевропейского газопровода, а потом в течение почти года почти все визиты Путина в разные европейские страны концентрировались исключительно на проблемах сотрудничества в этой сфере.

Вдруг неожиданно оказалось, что когда убирали гуманитарную составляющую, то хотели создать более благоприятные условия для бизнеса, а получилось наоборот. Когда убрали всю эту амортизационную «подушку», в которую входили все дискуссии, разговоры о диалоге по неэкономическим вопросам, то любое затруднение любого порядка — хоть про исторические темы, хоть про демократию, хоть про что угодно — просто непосредственно стали ударять именно по коммерции, по бизнесу. И никакого усиленного и углубленного диалога и взаимопонимания в сфере экономики не то, что не получилось, а все замерло, причем в нулевой точке, как мы сейчас видим. И соответственно этот эксперимент можно считать законченным потому, что второй подряд саммит представляет собой довольно бессмысленную встречу без результатов и улучшения атмосферы, что раньше всегда происходило. Соответственно, теперь предстоит как-то вернуться к сбалансированным отношениям. Я не уверен, что сейчас к этому стороны готовы. Потому что Россия пребывает во все более глубоком избирательном состоянии, что означает нервозность в нахождении врагов и недругов во всем подряд. А Евросоюз, во-первых, крайне раздражен позицией Москвы. Конкретно Германия чувствует себя просто обманутой. Поскольку именно она делала большую ставку на это председательство в надежде резко продвинуть вперед российско-европейские отношения. А в результате не получилось вообще ничего. Германия, по сути дела, умоляла Россию сделать хотя бы какой-то жест в адрес Польши и по-дружески решить проблему с мясом. Но Россия этого не сделала. Соответственно Германия чувствует себя крайне разряженной в отношении Москвы. И вторая причина, почему новые отношения маловероятны — это, конечно, глубочайший внутренний разлад в самом ЕС, где результатом расширения 2004 года стало расбалансирование всего механизма. И сейчас ЕС не только по российскому вопросу, но и по всем другим вопросам придти к каким-то соглашениям фактически не способен. Я думаю, что на ближайший период, может быть, где-то за год едва ли можно чего-либо ожидать. А вот когда в России сменится администрация. А ЕС, дай бог, разберется, как он дальше будет развиваться, тогда можно будет надеяться на какое-то новое начало.