Борьба только начинается

Суд по замене главному российскому оппозиционеру Алексею Навальному условного срока в 3,5 года на реальный по приговору, который уже был признан сфальсифицированным Европейским судом по правам человека, носил отчетливо политический характер. И все стороны судебного заседания это прекрасно понимали. Равно как понимали и то, что приговор на этот раз выносится не Симоновским судом, а Кремлем. А вот какое именно там приняли решение знал, по всей видимости, только судья, оглашавший решение, хотя, может быть, узнал он его и не в самом начале заседания. Ни представитель ФСИН, требовавший замены условного срока на реальный, ни прокурор, это требование поддержавший, естественно, не знали, какое решение принято Владимиром Путиным, но вряд ли сомневались, что Навального приказано посадить. Не сомневались в этом и сам подсудимый, и его адвокат.

Правда, оставалась небольшая вероятность того, что, уступив неким тайным ультимативным требованиям США и Евросоюза, российский президент распорядился оставить Навального на свободе, хотя и под бдительным присмотром правоохранителей, которые продолжали бы делать ему разные пакости. Неслучайно в зале заседаний присутствовали два десятка аккредитованных в Москве дипломатов ведущих западных государств. А верховный представитель Европейского союза по иностранным делам и политике безопасности Жозеп Борель, который должен прибыть в Москву 4-6 февраля, публично заявил о своем желании встретиться с Навальным во время посещения российской столицы. А министр иностранных дел председательствующий сейчас в ЕС Швеции Анн Линде, которая в этот день в Стокгольме вела переговоры со своим российским коллегой Сергеем Лавровым, начала разговор с проблемы Навального и прямо потребовала его освобождения.

Так что небольшая интрига насчет исхода судебного заседания сохранялась, хотя вероятность благоприятного исхода для оппозиционера не превышала 1%. После того, как интрига разрешилась не в пользу Навального, не очень понятно, как ведущие западные политики будут разговаривать с Путиным. США и Соединенное Королевство сразу после приговора потребовали «немедленно и без всяких условий» освободить Навального.

Перед началом заседания, которое из-за большого числа представителей СМИ было решено провести в здании Московского городского суда, все подступы к Мосгорсуду, включая близлежащие улицы, были перекрыты полицией и Росгвардией. И еще до начала суда начались задержания сторонников Навального. К моменту оглашения приговора число задержанных уже составляло 370 человек, и задержания продолжались. А ближе к концу судебного заседания ОМОН оцепил Красную площадь в Москве и Дворцовую площадь в Петербурге. Очевидно, уже было точно известно, каким будет приговор. Чуда, разумеется, не произошло. Условный срок Навальному заменили на реальный. Как только об этом стало известно, штаб Навального призвал москвичей выйти на Манежную площадь, заявив: «Это личная месть Владимира Путина. За расследования о коррупции Путина и его окружения. За то, что выжил после отправления. За то, что расследовал собственное отравление и разоблачил убийц из ФСБ. За то, что не испугался и вернулся в Россию». Защита обжалует приговор, но шансов на его отмену нет.

Весьма показательно, что 28 января, за день до первоначальной даты проведения суда над Навальным, ушел в отставку председатель Симоновского суда Москвы Вячеслав Детишин. Тут вспоминается, что, когда Рязанская писательская организация по команде из Москвы исключала Александра Солженицына из Союза писателей, глава рязанских писателей Эрнст Сафонов перед заседанием, на котором Солженицына должны были исключить, срочно лег в больницу на операцию, чтобы его имя не связывали с этим позорным решением. Судья Детишин, похоже, тоже заботится о своем месте в истории. И для Путина это — тревожный сигнал. Судьи в российской системе власти — одни из самых лояльных к существующему режиму. И если они всерьез задумываются о том, что будет после Путина, значит, допускают, что ему уже недолго осталось властвовать.

Навальный построил свою речь в суде по образцу тех речей, которые произносили революционеры второй половины XIX века и начала XX века перед царским судом. Его речь — это политический манифест, призывающий к борьбе. Алексей Анатольевич заявил: «Я нанес смертельную обиду тем, что я выжил, благодаря хорошим людям — пилотам и врачам. Потом еще сильнее его обидел тем, что выжил — я не спрятался, живя где-то под охраной или в каком-то бункере поменьше, который я мог бы себе позволить. А потом случилось вообще страшное. Мало того, что я выжил, что я не испугался, не спрятался, я участвовал еще в расследовании своего собственного отравления. И мы показали и доказали, что именно Путин, используя Федеральную службу безопасности, осуществил это покушение на убийство. И не я один был такой. Сейчас это знают, и многие еще узнают.

И вот это сводит с ума маленького вороватого человечка в его бункере. Именно этот факт — то, что все вскрылось. Нет никаких рейтингов, нет никакой огромной поддержки, ничего этого нет. Потому что выяснилось — для того, чтобы совладать с политическим оппонентом, у которого нет ни телевидения, ни политической партии, нужно просто попытаться убить его химическим оружием. И, конечно, он сходит с ума от этого. Потому что все убедились, что он просто чиновничек, которого случайным образом поставили на президентский пост, который никогда не участвовал ни в дебатах, ни в выборах. И это единственное средство борьбы — пытаться убить людей.

Сколько бы он ни изображал из себя великого геополитика, великого мирового лидера, его обида главная в отношении меня заключается в том, что в историю он войдет именно как отравитель. Вот, знаете, был Александр Освободитель или Ярослав Мудрый, и будет у нас Владимир Отравитель Трусов — вот именно так он войдет в историю.

И это прямое, ваша честь, это же имеет прямое отношение — я здесь стою на этом месте, и меня охраняет уже полиция, Росгвардия появилась, половина Москвы оцеплена именно потому, что маленький человечек в бункере сходит с ума от того, что мы доказали и показали, что он не геополитикой занимается, а проводит совещание, на котором решает, что он требует воровать у оппонентов трусы и мазать их химоружием... Когда произвол и беззаконие надели ваши мундиры и изображают из себя закон, то долг каждого честного человека — не подчиняться вам и бороться с вами всеми силами. И я, как могу, борюсь. И буду продолжать это делать. Несмотря на то, что сейчас с учетом того, что, конечно, я оказался полностью под контролем этих людей, которые обожают все намазывать химическим оружием, наверное, за мою жизнь никто не даст и три копейки, но, тем не менее, даже сейчас, даже со своего места я говорю, что я буду с вами бороться, и призываю всех остальных не бояться вас и делать все, чтобы закон, а не ряженые в мундирах и мантиях, восторжествовали. И я приветствую всех тех, что борется и кто не боится, всех честных людей. Я приветствую и благодарю сотрудников ФБК, которые сейчас сидят под арестом, и всех остальных по всей стране, кто не боится и выходит на улицы, потому что у них есть такие же права, как у вас. Потому что наша страна принадлежит и им в той же самой степени, как и вам, и как всем остальным. Мы такие же граждане, и мы требуем нормального правосудия, нормального отношения к нам, участия в выборах, участия в распределении национальных богатств. Да, мы всего этого требуем! И я хочу сказать, что если есть... в России сейчас много хороших вещей, а самая хорошая вещь — это вот те самые люди, которые не боятся, которые не опускают глаза, которые не смотрят в стол, и которые никогда не отдадут нашу страну кучке продажных чиновников, которые решили обменят нашу родину на свои дворцы, виноградники и аквадискотеки».

После оглашения приговора последовали новые протестные выступления в защиту Навального. Возможно, они продолжатся и в следующие дни и будут подавлены. Но борьба только начинается.