Дмитрий ВЫДРИН: «Россия сегодня не является самостоятельным проектом…»

Российский президент Владимир Путин в очередной раз на весь мир рассказал свою версию об украинской истории. Случилось это в четверг на заседании Международного дискуссионного клуба «Валдай», который ежегодно проходит в России. Как известно, данная площадка создана для обсуждения в среде экспертов и политиков внешней и внутренней политики России, а также тенденций в мировой политике. Отчасти это так и происходит, но практически из года в год Валдайский клуб превращается в некую декорацию, в которой Владимир Путин озвучивает свою позицию на мировую и российскую политику. В преддверии Вильнюсского саммита, где Украина, скорее всего, подпишет соглашение об Ассоциации и зоне свободной торговле с Евросоюзом, обстановка накаляется. Как известно, россияне прикладывают много усилий, чтобы преградить европейский путь Украины. Используются и экономическое давление, и политический шантаж, и история, как это произошло на Валдае, в выступлении Путина. Мы связались с украинским экспертом, который присутствует на заседании Валдайского клуба, политологом Дмитрием ВЫДРИНЫМ.  

- Дмитрий Игнатьевич, какие впечатления от дискуссии?

- Впечатления самые хорошие, поскольку был невероятно высокий уровень представительства – эксперты из Европы, Азии со своими позициями, был высокий уровень дискуссии – по толерантности, стремлению друг друга понять. На заседании присутствовали как либеральные представители, так и апологеты левых сил. Не было крика, взаимных упреков, оскорблений – была попытка найти компромисс. То есть первое, что понравилось – это культура дискуссии, что приятно меня удивило, так как немного отвык от этого.

Второе, что меня заинтересовало – это проекция разных взглядов на украинскую тему. Меня, например, очень воодушевила позиция министра иностранных дел России Сергея Лаврова, который сказал: для российских партнеров нет трагедии в том, что Украина, скорее всего, подпишет соглашение в Вильнюсе. Он также заявил: мы готовы к таким событиям и это ни скажется на наших торговых и гуманитарных отношениях – мы просто будем искать более адекватные форматы взаимоотношений и четче все прописывать. По-моему, подобная позиция впервые прозвучала на таком высоком уровне.

Путин же говорил о Сирии, и вся его почти трехчасовая дискуссия велась вокруг геополитической ситуации на Ближнем Востоке. А вот развернутая речь Лаврова об Украине, я уверен, это консолидированная позиция российской власти. Поэтому то, что пишется в нашей прессе о фатальном выборе Украины или/или – это, по словам Лаврова, черно-белое мышление. Повторюсь, министр иностранных дел России сказал, что будем работать так, как и работали – прописывать другие регламенты, форматы, отношения.

И третье, это, конечно, интересна позиция Китая – о создании мощного блока на дальнем Востоке, Южной Азии – «экономического НАТО». Китайцы вели себя очень уверенно, к ним было большое внимание. Мы видим, что Восток в виде Китая поднимается быстро, и мы даже не можем себе представить, как изменится мир через 2-3 года.

- В отличие от министра Лаврова, Путин на заседании клуба традиционно высказался несколько в другом ключе: «Украина, без всяких сомнений, независимое государство. Так было угодно истории, так произошло. Но не будем забывать, что сегодняшняя российская государственность имеет днепровские корни, как мы говорим, у нас общая днепровская купель. Киевская Русь началась как основа будущего огромного российского государства. …Это часть нашего большого российского мира, российско-украинского». Как видим это не просто история – это использование истории в геополитических целях. Как прокомментируете?

- Во-первых, он оговорился, сказав, что Украина – это часть российского мира, и тут же поправил себя – это часть российско-украинского мира. Не вижу в этом трагедии, драмы или интриги. Есть значительная часть общей истории, и не считаться с этим, наверное, нельзя. Поэтому, это все-таки больше история, чем геополитика. Кроме этого, как мы слышали, на уровне российского президента, есть уверение о позиции невмешательства. Он дважды или трижды повторил, что внешнеполитический выбор делает Украина, и Россия не намерена воздействовать или давить на этот выбор. Таковы реалии, и с ними надо считаться.

- Разве торговые «войны» - это не давление?

- Это надо спрашивать у тех, кто занимался таможенными регламентациями. Надо спросить, например, Петра Порошенко – это давление или нет? Я не могу давать оценки, потому что я не специалист по таможенному тарифу.

 - Слова Путина об истории – это российская версия украинской истории, смысл которой, по сути, в присвоении чужой, то есть нашей истории. Почему не было реакции со стороны украинских представителей? Была ли такая возможность?

- У Путина есть свое видение истории. Он его озвучил. Формат заседания клуба не предполагал, чтобы кто-то вышел и сказал – у меня другой взгляд на историю. Формат лишь предполагал знакомство с точками зрения политических лидеров, в том числе, европейских. Если бы была возможность вступить в диалог, то я и не только, поспорили бы.

- И что бы вы сказали?

- Я бы сказал, что история для меня – это сугубо личная вещь. Например, меня часто упрекают: вы говорите то, что не написано в учебниках по истории. А я отвечаю, что это моя личная история – в вашей истории этого не было, а в моей это было. Поэтому, в данном случае я мог бы озвучить какую-нибудь личную версию истории. Вообще история сегодня стала неким лежащим полицейским, которого кладут поперек будущего: если хотят сорвать планы каких-то возможных совместных проектов, тогда вспоминают историю. Поэтому, я бы сказал: давайте оставим историю историкам, будем меньше углубляться в те вещи, которые мы считаем спорными, давайте лучше подумаем о совместных проектах в будущем. Надо искать не то, что нас разъединяет, а то, что нас объединяет по многим направлениям.

- Наверняка, вы беседовали со многими россиянами. Какие мнения по поводу того, что Украина намеревается подписать соглашение об ассоциации с Евросоюзом?

- Некоторые резко реагирует, особенно с трибуны, а в кулуарах у меня не было споров. Я озвучивал свою позицию, и никто из экспертов ни разу мне не возразил. А моя позиция заключается в том, что сегодня нет выбора между Западом и Россией или чем-то еще. Сегодня в мире есть только три проекта в экономике, политике, безопасности – это западный, второй – азиатский, его еще называют китайским, так как такие страны как Южная Корея или Сингапур уже фактически вмонтированы в китайский проект, и третий проект – это мусульманский. Возможно, для кого-то – к сожалению, а для кого-то – к счастью, но Россия сегодня не является самостоятельным проектом. Это часть западного проекта. Российская экономика является калькой западной – по своей регламентации, архитектуре... Российские политические институты тоже являются калькой западных. Другое дело, что они не работают так совершенно как на Западе – в силу временных, ментальных вещей и т. п. В России нет собственного проекта, поэтому Украина должна выбирает между западным, китайским и мусульманским проектами. Когда я озвучил эту точку зрения, а говорил я и с либералами, и с левыми, например, общался с Михаилом Делягиным, известным академиком экономических наук, никто со мной не спорил. Говорят, да, у нас пока собственного проекта нет.

- А как воспринимать Таможенный союз, возможный Евразийский союз?      

- Таможенный союз является слабой копией Европейского Союза. Он строится по нормативам ЕС, по крайней мере, такая идея. Поэтому, он и не является конкурентом Евросоюзу. Это как школьник первого класса, который не является конкурентом десятикласснику.