Египетская борьба и ее последствия

События, которые привели военных Египта к смещению президента Мохаммеда Морси, попросту поставили армию перед выбором: вмешательство или хаос. 17 млн. людей на улице — это не то же самое, что выборы. Однако это удивительное проявление власти народа.

«Братья-мусульмане» Морси не смогли осуществить переход от оппозиционного движения к правящей партии. Конечно же, любая власть управляет плохо, хорошо или средне. Но тут другая ситуация. Египетская экономика идет ко дну. Обычные закон и порядок практически исчезли. Службы не функционируют должным образом.

Отдельные министры сделали все возможное. Несколько недель назад я встретился с министром туризма, который, по моему мнению, являлся отличным политиком и имел разумный план оживления сектора. Несколько дней спустя он ушел в отставку, после того как Морси принял ошеломляющие шаги и назначил на пост губернатора провинции Луксор (один из ключевых туристических центров) человека, который был связан с группой, ответственной за теракт 1997 года — худший из случавшихся в Египте, — в котором в Луксоре было убито более 60 туристов.

Теперь перед армией стоит деликатная и трудная задача направления страны обратно на путь выборов и ее быстрый возврат к демократическому правлению. Мы должны надеяться, что они сделают это без дальнейшего кровопролития. Тем временем, кто-то все же будет должен вести дела и управлять. Это подразумевает необходимость принятия некоторых жестких и даже непопулярных решений. Это будет непросто.

То, что происходит в Египте, является последним примером взаимодействия, которое наблюдается по всему миру, между демократией, протестом и правительственной эффективностью.

Демократия является способом решить, кто будет принимать решения, а не заменой механизма принятия решений. Я помню ранние разговоры с некоторыми молодыми египтянами вскоре после падения режима президента Хосни Мубарака в 2011 году. Они верили, что при демократии проблемы будут решены. Когда я спросил, какой должна быть правильная экономическая политика Египта, они просто сказали, что все будет хорошо, потому что теперь у них демократия, и все экономические идеи, которые у них были, сводились к тому, чтобы оставить все то старое, что имело хоть какие-то шансы на успех.

Я убежденный сторонник демократии. Однако демократическое правительство не гарантирует эффективного управления. На сегодняшний день эффективность является проблемой. Если правительство не предоставляет того, чего от него ожидают, люди протестуют. На самом деле, как показали Турция и Бразилия, люди могут протестовать даже в тех случаях, когда по какому-либо показателю их страна добилась огромного прогресса.

Однако, по мере того как страна переходит от низкого уровня дохода к среднему, ожидания людей растут. Они хотят более высокого качества услуг, лучших жилищных условий и хорошей инфраструктуры (особенно транспорта). И они негодуют — вплоть до мобилизации на улицах — при любом намеке на то, что клика наверху пытается встать у них на пути.

Это своего рода свободный демократический дух, который работает вне рамок конвенции о том, что выборы определяют правительство. Подобные события в невероятной степени подпитываются социальными медиа (которые сами по себе являются революционным явлением). И они развиваются очень быстро, усугубляя кризис.

Они не всегда последовательны или рациональны. Протест — это не политика; а плакат — это не правительственная программа. Однако, если у правительства нет четких аргументов, чтобы опровергнуть протестующих, оно — в беде.

В Египте правительственные проблемы усугубились негодованием из-за идеологии и нетерпимости «Братьев-мусульман». Люди пришли к убеждению, что «Братство» неуклонно насильственно внедряет свои собственные учения в повседневную жизнь.

Впервые по всему Ближнему Востоку идет открытая дискуссия о роли религии в политике. Несмотря на превосходную организацию «Братьев-мусульман», те, кто поддерживает светский подход к управлению — и это справедливо для большей части региона — вероятно, находятся в большинстве.

Общество может быть глубоко пронизано религиозными обрядами; однако люди начинают понимать, что демократия работает только в качестве плюралистической концепции, требующей равного уважения различных конфессий и обеспечения для религии голоса, но не права вето. Для такой страны, как Египет, с его огромной и разнообразной цивилизацией, которая включает в себя приблизительно восемь миллионов христиан и молодое население, которое должно находиться на связи с миром, не существует будущего в качестве исламского государства, стремящегося стать частью регионального халифата.

Так что же стоит предпринять Западу? Египет является самым свежим напоминанием о том, что регион находится в смятении и не оставит нас в покое, как бы сильно мы этого ни желали. Отстраненность не является подходящим вариантом, поскольку им не является и нынешнее положение вещей. Любое решение не-действовать само по себе является решением с огромными последствиями.

В самом грубом случае, Запад не может себе позволить крах Египта. Поэтому ему необходимо взаимодействовать с новой де-факто властью и помочь новому правительству внести необходимые изменения, особенно в отношении экономики, чтобы она смогла обеспечить достаточную производительность для граждан Египта. Таким образом, он также может помочь проложить путь к возвращению к избирательным урнам, разработанным египтянами для египтян.

Наше участие также востребовано в других странах региона. Что касается Сирии, самый худший вариант развития событий является неприемлемым: фактическое разделение страны с созданием бедного суннитского государства на востоке под управлением экстремистов, отрезанного от моря и богатства страны. В таком случае Ливан был бы абсолютно дестабилизирован, дестабилизация Ирака усилилась бы, а Иордания оказалась бы под еще большим давлением (которое сдерживается лишь благодаря мужественному руководству короля Хусейна от имени всех нас). А то, что будет оставлено для управления сирийскому президенту Башару Асаду, будет зависеть от террористической организации Хизболла и Ирана.

Что касается Исламской республики, вступающий в должность президент Хассан Рухани может желать достижения соглашения с миром относительно ядерных амбиций страны — а может и не желать. В любом случае, высшая власть в Иране по-прежнему лежит на верховном лидере аятолле Али Хаменеи. Мир не может допустить возникновения ядерного Ирана. И я даже не упоминал проблем Ливии, Йемена или расположенного дальше Пакистана, или чуму экстремизма, которая теперь исходит из северной части Африки к югу от Сахары и из части Центральной Азии.

Интересы Запада требуют сохранения участия. Мы должны принимать решения в долгосрочной перспективе, поскольку не существует простых решений в краткосрочной перспективе. Нынешняя преданность и азарт нынешнего госсекретаря США Джона Керри относительно израильско-палестинской проблемы являются образцовыми: если это имеет значение, действуй, невзирая на трудности.

Длительный переход на Ближнем Востоке идет полным ходом. Он является трудным, трудоемким и дорогим. Многие на Западе считают, что помочь разобраться в этом должен кто-то другой. Однако эта борьба окажет влияние на всех нас.

Хорошей новостью является то, что на Ближнем Востоке есть миллионы современных и открытых людей. Они должны знать, что мы на их стороне, мы их союзники — и мы готовы заплатить цену, чтобы быть там с ними.

Проект Синдикат для «Дня»

Тони БЛЭР — бывший премьер-министр Великобритании (1997—2007 гг.)