Генсек НАТО: Мы готовы обсудить опасения России в связи с расширением Альянса

Генеральный секретарь НАТО Яап де Хооп Схеффер в преддверии саммита Россия—НАТО в Бухаресте в интервью Интерфаксу, опубликованном на сайте interfax.ru 1 апреля 2008 года, характеризует текущее состояние отношений между Москвой и Альянсом, говорит о перспективах вступления в НАТО Грузии и Украины, выражает надежду на углубление сотрудничества с Россией по Афганистану и рассказывает о подходах НАТО к вопросам энергобезопасности.

— Владимир Путин принимает участие во встрече на высшем уровне НАТО в самом конце своего пребывания на посту президента и после периода жесткой риторики. Почему его участие важно для Североатлантического альянса?

— Присутствие президента Путина на встрече Совета Россия— НАТО (СРН) на высшем уровне предоставит прекрасную возможность для того, чтобы обсудить наши отношения и наметить дальнейший путь. Президент Путин — один из основоположников СРН, созданного в Риме в 2002 году. С моей точки зрения, СРН полностью оправдал надежды, которые на него возлагались. У нас насыщенный график политических консультаций, в ходе которых все 27 стран-членов СРН обсуждают ключевые вопросы международной безопасности. В их число входят и темы, по которым точки зрения России и государств-членов НАТО не совпадают. Столь же важны ежедневные практические результаты нашего сотрудничества: борьба с терроризмом, стабилизация обстановки в Афганистане или повышение прозрачности. Я уверен, что есть много тем для предметного обсуждения на встрече с президентом Путиным в Бухаресте.

— Есть ли у Украины и Грузии перспективы получить План действий по подготовке к членству (ПДЧ) в Бухаресте? Есть ли консенсус в НАТО по данному шагу? Что конкретно может изменить ПДЧ в их отношениях с НАТО? Насколько далеки будут они от членства в подобном случае?

— Я не могу ответить на вопрос о решениях, принимаемых на саммите, когда встреча еще не началась. Но я могу четко обозначить принципы: процесс расширения и политика открытых дверей НАТО остается продолжающимся проектом. НАТО самостоятельно решит, как нужно реагировать на законные ходатайства стран, наделенных суверенным правом выбирать предпочтительные для них меры по обеспечению безопасности. Это относится и к Грузии, и к Украине. Соответствующие решения будут, разумеется, основаны на результативности, и для этих решений необходимо, чтобы прогресс, достигнутый отдельными странами- кандидатами, полностью устраивал все государства-членов НАТО.

При этом мне хотелось бы добавить, что страны Североатлантического альянса всегда были готовы к обсуждению любых конкретных опасений и озабоченностей, которые могут возникать у Российской Федерации в связи с процессом расширения НАТО.

— Что необходимо предпринять для организации транзитного следования грузов НАТО сухопутным транспортом через территорию России в Афганистан? Важно ли это для НАТО?

— В настоящий момент с нашими российскими партнерами мы обсуждаем соглашение, которым как раз будет определен порядок данного транзита. Я надеюсь, что к моменту проведения встречи в верхах эти переговоры увенчаются успехом. Подобные договоренности станут, безусловно, ценным содействием в тыловом обеспечении наших сил ИСАФ (Международных сил содействия безопасности). Успешные действия этих сил по стабилизации Афганистана явно отвечают интересам самой России и пойдут на пользу стабильности всего граничащего с ней региона.

— Какую роль может сыграть НАТО в обеспечении поставок энергоресурсов в Европу? Будет ли обсуждаться в Бухаресте вопрос энергетической безопасности?

— Вопрос энергетической безопасности действительно будет обсуждаться. Это один из тех вопросов, которые мы часто относим к категории вызовов, брошенных безопасности в XXI веке, вместе с такими угрозами, как распространение оружия массового уничтожения или нападения в киберпространстве. Сейчас страны НАТО определяют, в каких областях Альянс может принести дополнительную пользу уже существующим инициативам, выдвинутым другими международными организациями. Я считаю, что НАТО обладает важным потенциалом и специальными знаниями, которые можно было бы применить, например, для большей защищенности морских путей, критически важных объектов энергетической инфраструктуры или для более целенаправленного обмена информацией, что столь значимо для повышения энергетической безопасности.