Игорь СМИРНОВ: Никаких международных сил мы сюда никогда не пустим

— Ни одно государство мира так и не признало Приднестровскую Молдавскую Республику. Планируете ли вы в ближайшее время предпринять какие-либо шаги для международного признания?

— Какие практические шаги для международного признания уже были приняты? Прежде всего, это построение правового государства с учетом изменения государственного строя бывшего Советского Союза. Я думаю, что десять лет существования нашей республики при экономической, банковской блокадах, пережитой нами трагедии, которая юридически является геноцидом против собственного народа, позволяют мне утверждать, что государство состоялось. Но не это главное. Государство может быть тогда, когда оно может обеспечить все виды безопасности: безопасность образования, продовольственная, оборонная, экономическая безопасность в плане отсутствия внешних долгов. Мы не требовали признания. Главное, что наш народ признает наше государство. На сегодняшний день мы являемся самодостаточным государством, обеспечивающим жизнь нашего народа. Мы знаем, что нам создавали имидж осколка бывшего коммунистического общества. И это связано именно с тем, что памятников мы не разрушали, улицы не переименовывали. И с историей мы не воюем. У нас глубоко почитаемы и Тарас Шевченко, и Кантемир, и Суворов. Это люди, создававшие жизнь на этой земле. У нас живут и украинцы, и молдаване, и русские, и евреи, и гагаузы, и болгары. Но никогда за все эти годы здесь не было межнациональных столкновений.

У нас не было другого выхода, как поставить вопрос экономического развития одним из приоритетных. На сегодняшний день предприятия работают на 50—80% своих мощностей по сравнению с советскими временами. Учтите — это в условиях постоянного вредительства тех, кто считает, что мы сепаратисты. Кроме того, разве решение Великой Украины и России стать гарантами не является уже признаками признания государства? Вот недавно я принимал европейскую «тройку»— послы из Соединенных Штатов, Германии, и Франции. Разве это не признание государства? Теперь посмотрим, как это выглядит в экономике. Молдова уже получила около $2 млрд. кредита. Мы ничего не получили, но и не оставили долгов детям. Жизнь заставила самим подымать заводы, искать новые связи. Мы не закрыли ни одной школы, а наоборот открыли украинскую школу в Рыбнице. У нас три государственных языка — молдавский, украинский и русский. Двойное гражданство. Я не понимаю, почему Приднестровье кому-то мешает. Все говорят: ну вот они — сепаратисты. Но мы не выходили из Советского Союза. А если он распался, значит мы имеем право стать автономной республикой, давайте вспомним, в составе Украины, как это было. И сейчас великие политики России говорят: вот так нужно — им будет хорошо. И у вас на Украине есть такие: вот так нужно... Вы не хотите спросить тех же украинцев, тех же русских, проживающих в Приднестровье.

Вдруг образовалось новое государство. Как это? Простите, а кто нас спрашивал, когда образовывали Молдавскую Советскую Республику. Украинцев спрашивали? Кого спрашивали? Тот же ЦК принял решение: будьте вместе. А приднестровские молдаване говорят, какие же молдаване в нынешней Молдове — они все румыны. Там нет молдавского языка. Там есть официальный румынский. И никто не разберется в этих этнических тонкостях. А с точки зрения экономики, как я могу с ними жить вместе, если они должны мне, непризнанному государству, $30 млн. И когда они брали кредиты, говоря, что в Приднестровье тоже наш народ, но там режим Смирнова, то забывали поделиться этими же кредитами.

— Насколько я понял, Приднестровье ожидает помощи от Киева?

— Я думаю, такое великое государство как Украина может очень много сделать. И не надо нарушать какие-то международные законы, правила. Есть подписанный Меморандум, где четко написано, что Приднестровье имеет право экономического сотрудничества. Киев может спокойно подписать экономический договор. У нас есть протокол. Киев также может подписать признание в Украине приднестровских документов. Те же справки, свидетельства о смерти для наследования имущества. Те же дипломы, правда, у нас сейчас они российского образца. Разве это порядок, когда везут десять килограммов яблок жители Приднестровья, а их на таможне возвращают — плати гривню. А ведь у нас с Украиной ситуация вообще интересная. Сады, дачные участки моих находятся на той территории, а ваших, извините, на нашей территории. Я предлагаю: давайте создадим совместные таможенные посты. Я вообще предлагал их убрать. Я же не ставил таможенных постов. Украина стояла с «бэтээрами» в 1990-х. Хотя низкий поклон жителям Украины, особенно Одесской и Винницкой областей за то, что приняли около 90 тысяч наших беженцев. Мы не хотим ни с кем воевать и не будем. Мы говорим: хорошо, пусть украинский батальон зайдет, но подпишите гарантии, что пока будет идти переговорный процесс, вы буде стоять тут вечно, не позволите никому воевать. А как посмотрит международное сообщество? Я всем объясняю и хочу, чтобы украинцы знали. Для меня международное сообщество, для нашего народа, — это Россия и Украина. И этого хватит!

— Вряд ли этого достаточно для Украины...

— Может быть. Но для нас это так. Ведь в Приднестровье проживает 30% украинцев. У нас есть села чисто украинские. И теперь «ненька» вроде «кудись перемiстилася». С каких это пор? Как? Мы не просим даже нас признавать. Не надо. Для этого, согласно Меморандуму, мы и строили с Молдовой общее государство. На равноправной основе мы десять лет живем со своим бюджетом. Мы десять лет тянем на своих плечах громадные заводы при потере производственных связей. Но мы их вытянули, выдержали. Я благодарен Леониду Даниловичу. Но так же нельзя работать. Только где-то что-то — сразу снимаю трубку, звоню Леониду Даниловичу. Леонид Данилович — Президент, будто у него забот других нет... Надо подписать договор и поставить все это в рамки, как и положено. Чтоб каждый чиновник знал, что Приднестровье — это экономически равноправный субъект, независимый от Молдовы. И не нужно согласовывать с Молдовой. Так записано в Меморандуме, где стоит подпись вашего президента, и подпись представителя ОБСЕ, и подпись российского президента, и подпись ныне действующего молдавского президента Лучинского.

Десятого декабря у нас состоялись парламентские выборы. Приехали российские депутаты в качестве наблюдателей. А где Верховная Рада, что у них там? Или им на Приднестровье просто наплевать? Так пусть примут постановление: нам наплевать. Тогда я выйду к украинской диаспоре в Приднестровье: «ну що, ось так ненька сказала, пiшли ви пiд три чорти.

— Какова дальнейшая судьба бывшей российской 14-ой армии?

— Я хочу, чтобы вы четко знали нашу позицию. Имущество, которое у нас сейчас находится, это имущество приднестровского народа. И когда мы подписали Одесские соглашения, согласно которым необходимо вывезти то, что не нужно, там была одна маленькая деталь, которую россияне пытаются сейчас не заметить: вывод должен осуществляться одновременно с политическим урегулированием между Республикой Молдова и Приднестровской Молдавской Республикой. Итак, это имущество наше. Мы его даром никому не дадим. Не мы разваливали Советский Союз. С точки зрения военной, эта армия никакого значения не имеет. Мы не собираемся создавать армию и полицейские силы, как создает Молдова. Вот мы всегда задаем вопрос, а для чего она им? Чтоб воевать с румынами — так вроде братья. С Украиной — но это смешно. Она им нашлепает тут же по одному месту. С кем воевать тогда? С Приднестровьем. Вот ведь как сознание людей идет. И мы готовы пойти на полное сокращение. Ну давайте подпишем соглашение. Что может Украина? Ставьте украинскую базу — подпишу. И буду убеждать Верховный Совет ПМР. Потому что для нашей страны только два государства — великие гаранты. И никакие международные силы мы сюда никогда не пустим.

— На решение приднестровского вопроса повлияют каким-то образом президентские выборы в Молдове и Румынии?

— Я всегда был ярым сторонником того, чтобы президенту Лучинскому дали полномочия. Мы за шесть лет переговоров подписали 48 документов, на которых стоят подписи и президента Снегура, и президента Лучинского. Но, к сожалению, в отличии от нас, их не ратифицировал парламент Молдовы. Я веду переговоры не потому, что я захотел. Мне поручил наш высший законодательный орган, Верховный Совет. И любой документ, который я подписываю, я выношу на обсуждение парламента. Мы ведем переговорный процесс, утверждая, достигнутое парламентом. То есть, к обсужденному и утвержденному не стоит уже возвращаться. Я надеюсь, когда они изберут нового президента, то дадут ему хоть какие-то полномочия для ведения переговоров.

А что касается Илиеску, я не знаю. У нас с румынами нет никаких отношений.

— В следующем году в ПМР должны состоятся президентские выборы. Собираетесь ли вы бороться за свой уже третий президентский срок?

— Всегда почему-то считают, что действующий руководитель сразу думает о третьем сроке. Я работаю. И у меня столько дел, что у меня некогда задумываться об этом. Может быть, когда-то придет время и я решу.

— Предпринимает ли Тирасполь какие-то меры для борьбы с контрабандой, которая проникает в Украину?

— Вот вы разберитесь. С этой стороны Украина, с другой — Молдова. Скажите, чья контрабанда? Я сигарет не произвожу. Мы очень тесно взаимодействуем с таможней Украины. У нас электронная связь. Через полчаса мы уже знаем, какой груз идет. И тут же даем вам знать. Кстати, на таможне Украины стоят таможенники Молдовы. То есть все как открытая книга.

— Каким вы видите будущее республики?

— Я его не вижу. Оно есть, это будущее. Это независимое государство на договорной основе. С договорами между Украиной и Россией. Если по-другому — как анклав России и Украины. И главное, где защищаются права личности. Но неразумно отбрасывать прошлое. Мы берем все, что социально помогает человеку жить и проявить себя во всех областях. Лучшее будущее я вижу, а худшего — нет.