«Имя следующего президента России для всех нас станет сюрпризом»

Смена власти в Украине и последовавшие за ней события на постсоветском пространстве бросили много вызовов внешней политике России. О пресловутом «российском факторе», об отношениях РФ с соседними государствами и о процессах, происходящих в самой России, корреспондент «Дня» беседовала с директором санкт-петербургского Центра интеграционных исследований и проектов Борисом КУЗНЕЦОВЫМ.

— Что стоит за назначением министра обороны РФ Сергея Иванова на пост вице-премьера и бывшего главы кремлевской администрации Дмитрия Медведева на пост первого вице-премьера? Не являются ли эти перестановки в российском правительстве началом проекта «Преемник»?

— Относительно так называемой операции «Преемник» есть очень много различных комментариев. Но сразу хочу уберечь от возможных предположений: никто не может сказать, кто в 2008 году станет следующим президентом России. Думаю, последние изменения в составе российского правительства тоже еще ничего не говорят. За два года многое может измениться на политической сцене России. Говорить однозначно, что новым главой государства будет Иванов, Медведев или Якунин (президент ОАО «Российские железные дороги». — Ред. ), которого одно время очень активно упоминали в этом контексте, никаких оснований нет. Я думаю, что для всех нас имя следующего президента России станет сюрпризом.

— Как бы вы охарактеризовали нынешнее направление развития российского государства?

— Обычно его у нас называют управляемой демократией. Демократические процессы в России идут, но они действительно корректируются сверху. Я думаю, это во многом вызвано тем, что Путину небезразлично, каково будет дальнейшее развитие России. Он хотел бы, чтобы избранная им линия сохранилась, и старается ее каким-то образом закрепить. Укрепление государства для него очень важно, как и повышение конкурентоспособности России.

— А в какой степени на самом деле крепка пресловутая вертикаль власти?

— С одной стороны, вертикаль, которую выстраивает Путин, действительно способствует централизации государства. Но есть один очень сильный фактор, который может разрушать вертикаль, — это коррумпированность чиновников. Коррупция на многих уровнях — один из главных наших бичей и опасностей для российского государства. Думаю, то же самое применимо и к Украине.

— Какой, по вашему мнению, будет политика России в ходе украинской парламентской кампании?

— Учитывая предыдущий опыт, — а критиковали за тот провал непосредственно Путина, все шишки достались ему, — сейчас Россия ведет себя более осторожно и рационально. Кремль перестал складывать все яйца в одну корзину, идут контакты со всеми украинскими политическими силами. Естественно, есть силы, которые российскому руководству более приятны, — та же Партия регионов. Тем не менее теперь уже не отметаются контакты и с партией Тимошенко — они наверняка идут, — и с партией власти, Народным союзом «Наша Украина». Естественно, договариваться будут с той коалицией, которая победит. Но опять-таки это не значит, что возможное сотрудничество с оппозицией прекратится. Думаю, теперь Россия будет выстраивать сбалансированный подход к украинским политическим силам.

— В чем заинтересована Россия: в транспарентных режимах постсоветских республик, с которыми можно вести прагматичный диалог, или в «ханствах», которыми можно манипулировать и на фоне которых удобно выглядеть образцом демократии?

— Смотря что называть транспарентными режимами. С одной стороны, можно сказать, что режим Ильхама Алиева транспарентен: выборы прошли, все состоялось легитимно. Многие говорили, что азербайджанскую оппозицию ущемляют, что в этой стране грядет новая «цветная революция». Однако затем американцы дали обратный ход, поняв, что Ильхам Алиев им более выгоден, потому что он дает стабильность. Транспарентность везде относительна.

С другой стороны, я думаю, что для России очень важно предвидеть развитие политической ситуации. Например, сейчас мы начинаем дружить с Каримовым. Но это еще не значит, что через два-три года политика Узбекистана и того же Ислама Каримова резко не поменяется. Наши восточные, центральноазиатские соседи очень часто меняют свою политику. Все зависит от того, кто им что посулит.

— Парламентским выборам в Азербайджане, как это теперь часто бывает, дала иную оценку миссия наблюдателей ОБСЕ. Их разногласия с наблюдателями СНГ уже настолько традиционны, что, если выражаться дипломатично, приходится говорить о западном и о восточном взгляде на транспарентность выборов. Как вы думаете, миссии СНГ и ОБСЕ когда-нибудь совпадут в оценке выборов в какой-либо стране?

— Мне сложно ответить. С одной стороны, Россия — одна из немногих стран, которые до сих пор активно поддерживают существование ОБСЕ и пытаются усилить роль этой организации в Европе. Хотя многие предрекали гибель ОБСЕ, Россия настаивает на том, что это одна из организаций, способствующих развитию стабильности и урегулированию конфликтов.

Можно приводить много примеров двойных стандартов. Например, США то активно ратуют за развитие демократии, то начинают спокойно относиться к некоторым нарушениям среди своих союзников. И Вашингтон это не смущает.

— Каковы главные акценты стратегического партнерства России с Европейским Союзом: противостояние однополярному миру во главе со США, торговля?

— Я не думаю, что отношения с Европейским Союзом будут выстраиваться на тезисе «дружбы против». Евросоюз — прежде всего наш главный экономический партнер. Да, наш экспорт — это в основном энергоносители, а от стран ЕС мы получаем продукты машиностроения. Но тем не менее для России очень важно сохранение европейского полюса притяжения, потому что между Россией и Европейским Союзом очень много общего — и культурных, и исторических, и даже политических ценностей. В какой- то степени и Европа нуждается в России; в свете последних событий, которые происходят в ЕС, Россия становится для Европы все более значимым партнером. Я думаю, что основные европейские страны это понимают.

— Один из аспектов отношений России со странами ЕС, затрагивающих Украину, это отношения Москвы и Варшавы. За последнее время было очень много проблемных моментов, начиная последствиями избиения детей российских дипломатов в Польше и поляков в Москве. Недавно в России появился интересный в международном контексте праздник 4 ноября — День единения, он же день освобождения от поляков. Отметив его, Россия ввела запрет на импорт мяса и продуктов растениеводства из Польши. А если говорить о высоких материях, то за последний год достаточно популярной стала концепция о польском заговоре в Украине. Польша была избрана главным внешним оппонентом современной России?

— Польша далеко не простой партнер в двусторонних отношениях. Я считаю, это один из самых сильных новых членов ЕС, который заявил о своей активной позиции и о желании формировать восточную политику ЕС. В рамках этой новой политики Польша приняла самое активное участие в урегулировании кризиса во время оранжевой революции. Понятно, что Польша собирается повысить свой статус в рамках ЕС и НАТО за счет того, что она притягивает к этим организациям новых восточных соседей — прежде всего Украину и Молдову. Естественно, Россию очень настораживает такая активность Польши в восточном направлении. Нам приходится конкурировать с поляками за влияние на наших соседей. Наши интересы сталкиваются.

То, что сейчас происходит в отношениях между Москвой и Варшавой,— запрет на импорт продукции из Польши — связано с тем, что Россия пытается показать: она может использовать различные инструменты влияния на позицию стран, в том числе ограничение импорта, как ранее поступили с молдавским вином. Теперь мы строим Североевропейский газопровод, который будет направлять газ по мировым ценам непосредственно к конечным потребителям — в обход Польши и стран Балтии, без учета их интересов. Сейчас прошла информация, что Польша начинает вести переговоры с американцами о размещении на своей территории ракет. Иначе, как определенный вызов, Россия это не воспринимает. Можно объяснять, что американцы хотят защититься от возможных террористических атак Ирана, но здесь, мне кажется, другой ответ. Новый президент Качинский открыто заявил, что самое важное для поляков — это ориентация на Америку. Он сказал, что не приедет в Россию, пускай теперь российский президент приезжает в Польшу. Это показывает, что поляки имеют достаточно сильные амбиции, хотя мне кажется, что в чем-то они перегибают палку. Россия — это сосед, и с ним надо выстраивать более дружеские отношения, но у Варшавы это не получается. Хотя в то же время министром иностранных дел Польши был назначен Стефан Меллер, бывший посол Польши в РФ. Он сразу же после назначения приехал в Россию, чтобы попытаться смягчить отношения.

— По вашему мнению, как отреагирует Россия на вступление Украины в НАТО?

— Я думаю, Россия уже частично прогнозирует, что такое не исключено в среднесрочной перспективе. Однако этому будет предшествовать достаточно сложный переговорный процесс, в том числе и с участием России, потому что здесь будут затронуты ее геополитические интересы. Я надеюсь, что руководство и члены НАТО проявят достаточную гибкость. Как говорил Путин, мы никому не можем запретить вступать в НАТО — это желание страны. Захочет Украина — значит, она будет членом НАТО. В России, конечно, это будет рассматриваться как недружественная акция. Вы говорите, что для вас членство в НАТО — это в первую очередь не вопрос безопасности, а просто подтверждение того, что страна движется в направлении европейских демократических ценностей. Я также не думаю, что сейчас Украине кто-то угрожает. Военной угрозы для Украины нет, тем более со стороны России. Но самое важное, что между нашими странами очень тесное экономическое и военно-техническое сотрудничество. Вступление Украины в НАТО отразится на военно-техническом сотрудничестве, потому что стандарты НАТО отличаются от наших.

Я предвижу, что если НАТО в дальнейшем будет расширяться на восток, оно будет претерпевать трансформацию. Без учета интересов России дальнейшее расширение не будет возможно, потому что никто не хочет осложнять отношения. Кстати, с НАТО у нас более успешное сотрудничество, чем с ЕС, как ни странно.

— А для чего России нужна Беларусь?

— С моей точки зрения, Беларусь — это бомба замедленного действия. Да, мы можем объединиться и создать единое государство. Но с учетом того, что белорусы имеют сильную национальную идентичность и хотят ее развивать, вдруг белорусский народ захочет выйти из федеративного государства? Таким образом усилятся центробежные тенденции в самой России. У наших татар тоже сильное национальное самосознание. Не повлияет ли пример белорусов на решение других народов выйти из состава федерации? Честно говоря, я не большой сторонник объединения с Беларусью. Оно может повлечь не самые лучше последствия.

— А чем руководствуются сторонники такого объединения? Как говорит известный российский социолог Юрий Левада, инерцией?

— Все началось с того, что Ельцин и Лукашенко заявили о том, что необходимо создать союзное государство. Эта идея до сих пор живет, с меньшим или большим воодушевлением. Как вы знаете, Путин предложил свой план объединения, который не был принят, и теперь процесс не форсируется. Если со стороны белорусского народа не будет желания объединяться, думаю, никто насильно объединять нас не будет.

— Накануне президентских выборов в Беларуси не захотят снова форсировать процесс?

— Не знаю. На самом деле для меня пока непонятна позиция нашего руководства в отношении предстоящих президентских выборов в Беларуси. Она не была четко артикулирована. Единственное, чего Россия хочет избежать, — это любого кровопролития в соседней стране, потому что это может оказать дестабилизирующее влияние и на нее. Думаю, Россия приложит максимум усилий, чтобы такая ситуация не возникла в Беларуси. Я помню, многие говорили перед оранжевой революцией, что Россия готова ввести войска. Нет, никогда! Путин не сторонник введения войск. Он отлично понимает, что решение силой — это очень опасное решение.

— Или решение только для Чечни…

— Но это совсем другой вопрос. Вы поймите правильно. Это совсем другой вопрос, очень болезненный для России. Нельзя так однозначно говорить. Там действительно сложная ситуация, не только в Чечне, весь Северный Кавказ готов рвануть в любой момент, и даже не знаешь, чем это может обернуться для России в будущем. Все бы рады как-то выйти из этой ситуации, но не все получается.

— В том числе из-за той же коррупции? Когда машины со взрывчаткой спокойно проезжают через все блокпосты…

— Конечно. Коррупция — это одна из самых главных проблем, которая не дает России активно развиваться.