Китайский Си-фактор

Нового председателя и руководителя КПК Си Цзиньпина вряд ли можно назвать скучным. Он начал свой срок, поклонившись статуе Дэн Сяопина в Шэньчжэне, где более трех десятков лет назад бывший лидер Коммунистической партии запустил кампанию по развороту сопротивляющейся партии лицом к реформам свободного рынка. На ноябрьском заседании высшего уровня Си изложил детали фундаментального изменения в экономическом направлении, которое может затмить деяния его предшественников.

Сейчас Си возглавляет новую экономическую группу, которая будет координировать и навязывать его реформы недовольным коллегам. В отличие от Ху, он сразу же стал главой вооруженных сил и сейчас параллельно руководит советом национальной безопасности. На первый взгляд кажется, что рождается новый «верховный лидер».

Недавняя история объясняет эту реконцентрацию власти. В 1993 г. руководители центрального правительства обладали относительно ограниченной властью: они не контролировали денежные ресурсы и с трудом увольняли с должностей губернаторов провинций или перемещали высоких военачальников. Годовой доход центрального правительства был низким; на самом деле, пропорционально ниже, чем доход центральных правительств каких-либо других экономик крупных стран.

Все изменилось, когда тогдашний глава партии Цзян Цзэминь и его премьер-министр Чжу Жунцзи централизовали власть, чтобы предотвратить экономический кризис одновременно с возрастающим риском китайских банков. При этом рабочая сила китайских государственных предприятий упала на 50 миллионов, Китай потерял 25 миллионов производственных рабочих мест, а наем работников центрального правительства был урезан. Эти меры спасли китайскую экономику, но привели к широкому напряжению в обществе, что вызвало резкую неприязнь к Чжу, когда он покидал свой пост.

Народная реакция против космополитических, приморских и ориентированных на рынок реформ Чжу и Цзяна привела к власти руководителей, опыт которых формировался во внутренних провинциях Ганьсу и в Тибете. Успокоив волну негодования против неравенства и социального напряжения, Ху и его премьер-министр Вэнь Цзябао пообещали «гармоничное общество» без давления плана работ Чжу. Они замедлили экономическую реформу и прекратили политические реформы. Количество чиновников увеличилось с 40 до 70 миллионов, а власть перешла в провинции, к чиновникам и государственным предприятиям.

Спокойная эра правления Ху Вэня, к счастью, не затормозила экономический рост, вызванный ранними реформами, предпринятыми Цзяном и Чжу. Но модель экономического роста, которую создали эти реформы, иссякла. Дешевый экспорт стремились сохранить изо всех сил, в то время как стоимость рабочей силы росла. Инвестиции в инфраструктуру переместились от проектов по развитию, таких, как шоссе между городами, до менее продуктивных торговых центров в городах второго и третьего уровня. Производительность на государственных предприятиях резко упала, а их привилегированный доступ к финансированию вытеснил инвестирование частного сектора. Субсидирование местного самоуправления через захват и перепродажу собственности достиг своих пределов.

Таким образом, запуск новой волны далеко идущих реформ стал необходимым. Они включали в себя снятие ограничений по учетным ставкам, на рынках ценных бумаг и в валютном контроле с целью финансирования более продуктивного частного сектора и уменьшения незадействованных производственных мощностей на государственных предприятиях. В особенности реформы были нужны для уменьшения появляющегося пузыря в сфере земельной собственности, который явился результатом огромных накоплений и притока иностранного капитала, которые не имели какой-либо другой выгодной сферы инвестиционного применения.

Правительство запланировало снять ограничения по учетным ставкам и счету основных средств, чтобы стимулировать капиталовложения в современные ценные производства, вместо того чтобы продолжать субсидировать дешевый экспорт. Это сдвинуло экономическую основу от производств, направленных на экспорт, к внутреннему росту, от производства к сфере услуг. И это заявило о намерении замедлить захват фермерских земель местными органами самоуправления, а также замедлить чрезмерное заимствование через кэптивные предприятия.

Неудивительно, что оппозиция реформе была безжалостна. Госпредприятия решили защищать свои привилегии. Закредитованные местные органы самоуправления не могли вынести более высоких учетных ставок или повышающегося курса валюты, и поэтому настаивали на праве продажи земельной собственности и противостояли введению земельных налогов. Они боялись финансового бремени новых требований по социальному обеспечению городских мигрантов.

В результате, новая немногочисленная команда руководства должна была мобилизоваться. Количество высших руководителей было сокращено с девяти до семи. Новая схема устранила самый сильный голос слева (Бо) и направила «экстремальных реформаторов» направо (Ли Юаньчао и Ван Яна) во второй эшелон. Чтобы уменьшить вмешательство старших, Ху ушел в отставку с поста главы вооруженных сил, а Цзян Цзэминь пообещал уйти на второй план.

Более того, была основана лидирующая экономическая группа, чтобы добиться послушания от бюрократов, а также был основан совет национальной безопасности (схожий с советом в США), чтобы координировать внешнюю политику. Ранее военные часто держали в неведении министерство иностранных дел; а партийный «форин-офис», который занимался Северной Кореей, часто не мог координировать свою деятельность с министерством иностранных дел, которое решало дела с Южной Кореей. Анти-коррупционная кампания ослабила оппозицию, а Чжу вновь выступил, как герой. Это создало условия для прихода Си.

Вкратце, новый стиль руководства в форме управляемой харизмы был коллективно задуман для служения национальным потребностям. И это подразумевает, что Си вряд ли проявит себя в качестве «верховного лидера». Полномочия китайского председательства, безусловно, возросли; но Си имеет власть лишь тогда, когда за это голосуют другие руководители. В спорных вопросах у него есть только один из семи голосов.

Проект Синдикат для «Дня»

Уильям Х. ОВЕРХОЛТ, старший научный сотрудник института Глобальной экономики и Азийского центра в Гарвардском университете.