Конструктивизм Германии VS «Угрозы» Кремля

Выглядит так, что в тесных отношениях Германии и России из-за ситуации в Украине, а именно нежелание Москвы выполнять Минские договоренности, назревает «послабление». По крайней мере, похолодание уже чувствуется. Немецкий канцлер Ангела Меркель позавчера вечером в своем выступлении на партийном съезде ХДС обвинила Россию в нарушении международного права и отметила, что будет делать все от нее зависящее, чтобы достичь дипломатического урегулирования конфликта на востоке Украины. «То, что происходит в Украине в течение нескольких месяцев, вызывает вопрос о мирном порядке в Европе. Россия продолжает нарушать международное право. Соседние страны вдруг перестали быть партнерами, но стали сферами влияния. И мы не преодолеем эти проблемы, если не будем называть их своими именами», — заявила Меркель.

И фактически в считанные минуты на жесткие заявления канцлера ФРГ отреагировал председатель российского МИД Сергей Лавров. Он заявил, что обеспокоен поведением немецких лидеров и предостерег Европу, что она пострадает, если Берлин перестанет играть конструктивную роль в отношениях между Москвой и Западом. «Мы выражаем нашу обеспокоенность относительно того, что делают наши немецкие коллеги. Германия традиционно играла очень конструктивную роль в отношениях Евросоюза с Россией, в отношениях Запада с Россией в целом. Если бы вдруг Германия решила перейти на диктат, то от этого не выиграла бы ни Европа, ни Германия», — сказал Лавров на пресс-конференции после переговоров с бельгийским министром иностранных дел Дидье Рейндерсом.

«День» попросил эксперта дать свою оценку нынешним отношениям между Россией и Германией, и как это может отразиться на Украине.

«ЭТО КРАХ ПОЛИТИКИ КРЕМЛЯ В ЕВРОПЕ, ГДЕ В ТЕЧЕНИЕ ПОЧТИ ДЕСЯТИЛЕТИЯ РОССИЯ УКРЕПЛЯЛА СВОИ ПОЗИЦИИ...»

 Николай КАПИТОНЕНКО, исполнительный директор Центра исследования международных  отношений, Киев:

— Москва уже потеряла рычаги влияния на позиции Европы, в частности на Берлинскую позицию. Ей бы очень хотелось, если бы именно из Берлина прозвучало предложение о новом порядке в Европе, где Москве отводилась бы большая роль. Но Меркель в течение последнего месяца дала понять, что такого не будет. И это крах политики Кремля в Европе, где в течение почти десятилетия Россия укрепляла свои лоббистские позиции. Но это не привело ни к чему. Поэтому остаются лишь пустые угрозы. Других рычагов у России нет. Шантаж — единственное, к чему может прибегать Кремль. Но Европа в последнее время готовилась к этому. И вряд ли Россия, завися от денег, которые она получает за свой газ,  может теперь прибегнуть к этому.

— Кстати, в Германии появилось очередное письмо интеллектуалов, среди которых — бывшие премьеры Шмидт, Шредер, Коль, в котором они призывают к новой разрядке между Западом и Россией. Повлияет ли это на политику Меркель, которая действительно очень раздражена действиями Кремля?

— Это уже не сработает. Действительно, в Европе есть те, кто понимает Путина, позиция и отношения которых к России поверхностны и благоприятны. Преимущественно они состоят из социал-демократов. Но сегодня они в меньшинстве, которое, к тому же, уменьшается. Я был в Германии две недели  назад и встречался с депутатами бундестага, которые занимаются внешнеполитическими делами. И отношение немецкого истеблишмента к внешней политике России становится все более критическим. Конечно, будут люди, которые с большей благосклонностью или с большим пониманием относятся к России. Они всегда были в Германии, но они на сегодня в меньшинстве, независимо от того, есть ли среди них даже бывшие канцлеры или высокопоставленные должностные лица. Тем не менее, это позиция меньшинства, и она достаточно слабая в Германии.

— А как нам воспринимать постоянное акцентирование Германии, что военный вариант решения конфликта на Донбассе исключен, и заявления шефа немецкой дипломатии о том, что Украине не видеть членства в НАТО?

— Действительно, вы назвали две проблемы — урегулирование конфликта на Донбассе и членство Украины в НАТО. В обоих случаях позиция Германии достаточно последовательная. Ясно, что она за мирное урегулирование, поскольку об эскалации конфликта никто речи не ведет, никому это не выгодно. Что касается членство в НАТО, то у Штайнмаера особая позиция, и она, очевидно, немного отличается от позиции канцлера. Но членство в НАТО — долгосрочная цель Украины. Все понимают, что нам к нему нужно готовиться. Поэтому министр иностранных дел Германии, наверное, изменит позицию, когда будет стоять в повестке дня реальное вступление Украины в НАТО. И в Европе, и в Соединенных Штатах есть политики, в разной степени поддерживающие членство Украины в НАТО. Они сходятся в одном — для этого нужны реформы. И я думаю, мы должны исходить именно из этого.       

О ПАРАЛЛЕЛЯХ МЕЖДУ УКРАИНОЙ И ГЕРМАНИЕЙ ПОСЛЕ ВТОРОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ

— Ввиду того, что немецкий посол в нашей стране Кристофер Вайль сказал, что Меркель — настоящий друг Украины, то на какую поддержку Германии мы можем еще рассчитывать в конфликте с Россией?

— Германия наиболее полезна для Украины. Она может быть и лоббистом наших интересов в Европейском Союзе, и донором, который может оказать нам помощь, не только деньгами, а разнообразными программами содействия реформам в разных отраслях, инвестициями. Это, в принципе, то, что мы ожидаем сегодня от любой страны Запада. Благодаря своему весу в Евросоюзе Германия может быть чрезвычайно интересной именно с точки зрения формулировки позиции всего ЕС по отношению к Украине.

«...Остаются лишь пустые угрозы. Других рычагов у России нет. Шантаж — единственное, к чему может прибегать Кремль. Но Европа в последнее время готовилась к этому. И вряд ли Россия, завися от денег, которые она получает за свой газ,  может теперь прибегнуть к этому».

— А как относительно заимствования немецкого опыта: не слишком ли много внимания нынешнее руководство уделяет  сингапурскому опыту? Ведь Германия тоже доказала, что после любых войн она может очень быстро восстанавливать свою экономику, и сейчас является самой мощной державой Европы.

— В истории Германии есть противоречивые страницы. Опыт ее восстановления после разных войн тоже является разным. А что касается изучения любого опыта, то это всегда полезно. Другое дело, что это нужно делать постоянно и долгосрочно, а не только в условиях чрезвычайных ситуаций. Копировать любой опыт, то ли сингапурский, то ли немецкий не удастся. Но обычно в тех случаях, когда есть необходимость в реформах, лучше не выдумывать велосипед, а просто применять те результаты, которые уже были достигнуты другими странами в схожих с Украиной ситуациях. А такая похожесть и параллели можно провести и между Украиной и Сингапуром, сегодняшней Украиной и Германией после Второй мировой войны.

«ПОЗИЦИЯ РОССИИ ОСЛАБЕВАЕТ, И АРГУМЕНТОВ ДЛЯ ПОСЛЕДУЮЩЕГО ПРОДВИЖЕНИЯ СВОИХ ИНТЕРЕСОВ У НЕЕ ОСТАЕТСЯ ВСЕ МЕНЬШЕ»

— Позавчера, выступая на съезде партии, где ее переизбрали лидером ХДС, Меркель заявила, что нужно запастись терпением относительно конфликта в Украине, и также она заявила о том, что возможны новые санкции против России. Повлияет ли это на политику Путина относительно Украины, в частности в вопросе выполнения им Минских договоренностей?

— Подытоживая события последнего месяца, скажу, что позиция Германии стала для нас более благоприятной, более отвечающей нашим интересам и, в то же время, прагматичной и реалистично исходящей из оценки ситуации, что на урегулирование конфликта будет нужно время. Даже когда закончатся боевые действия, а наступит фаза строительства после конфликта. В целом, риторика вокруг конфликта переходит в прагматическую фазу. Россия уже воспринимается всеми как дестабилизатор, как страна, могущая расшатывать Украину.  Постепенно к этому не все привыкли, а — приспособились. И определенный иммунитет у мирового содружества, Европы и Украины уже возник. И потому дальше извлекать пользу из своей агрессивной политики России будет все сложнее.

— А как сделать, чтобы она вернулась в статус-кво?

— Мы имеем дело с гибридной войной. Поэтому здесь даже отведение войск или формальное завершение военных учений вряд ли будет означать завершение конфликта или прекращение участия в нем России. Здесь должна идти речь о достижении какого-то компромиссного варианта на основе наших интересов, которые мы не можем уступать. Речь может идти о том, чтобы заставить Россию принять эту позицию. Это можно достичь повышением цены участия России в этом конфликте, что сейчас и происходят. Я думаю, что позиция России ослабевает, и аргументов для последующего продвижения своих интересов у нее остается все меньше. Вначале их было много, но на сегодня это прямое использование военной силы, которое очень редко бывает эффективным.