Косовский тест,

США и ведущие европейские державы, а также Австралия, Афганистан, Турция и Албания признали независимость Косово, несмотря на протесты Белграда и предупреждения некоторых государств о том, что отделение края от Сербии может создать прецедент для других автономных регионов. Сообщая о том, что США признали независимость Косово, госсекретарь США Кондолизза Райс подчеркнула, что в свете конфликтов девяностых годов независимость края является единственным жизнеспособным вариантом для обеспечения стабильности в этом регионе. Признание Запада вызвало облегчение у Косово, которое с тревогой ожидало одобрения своей самопровозглашенной независимости на Западе, однако этот день стал черным для Сербии, пообещавшей не соглашаться с потерей края, который она считает одним из своих культурно-исторических центров. Премьер-министр Сербии Воислав Коштуница распорядился немедленно отозвать сербского посла из Вашингтона. Он сообщил, что дипломатические представители Сербии также будут отозваны из столиц других стран, признавших независимость Косово.

Самым активным союзником Сербии остается Россия, которая выступает против признания независимости Косово и пообещала не допустить признания независимости края в ООН. Несмотря на свои усилия Россия оказалась очень изолированной в Европе и в Совете Безопасности ООН, утверждает спецпредставитель госдепартамента США на переговорах по статусу края посол Фрэнк Визнер. Генсек ООН Пан Ги Мун дал понять, что не намерен инициировать процесс признания незаконным самопровозглашенного суверенитета сербского края Косово, как этого требовали Сербия и Россия. «Независимость государств признается государствами, а не секретариатом... Я не буду говорить, законно или незаконно», — заявил Пан Ги Мун после завершения экстренного заседания СБ ООН по косовской проблеме. Является ли случайностью нынешнее неприятие Россией независимости сербского края или очередным провалом ее балканской политики? Предлагаем точку зрения читателям газеты.

Недавние президентские выборы в Сербии, которые закончились победой прозападного кандидата Бориса Тадича над пророссийским националистом Томиславом Николичем, еще раз продемонстрировали неуклонную тенденцию в политике Балкан за последние два десятилетия: геополитическую переориентацию каждой из стран полуострова с Востока на Запад. Сербия была последней из стран, в которой высший политикум широко пропагандировал ориентацию на Россию. Белград долго был, во всяком случае на словах, союзником Москвы. Теперь, когда Б. Тадич второй раз пришел к власти и в стране наметились широкие процессы идейно-ментальных трансформаций в мышлении и поведении сербского общества, этот союзник, кажется, прочно встал на путь проевропейской политики.

Напомним, что с 1989 г. довольно последовательно и поочередно от российской орбиты, которая базировалась на коммунизме, отошли вследствие демократических и национальных сдвигов сначала Болгария и Румыния, а в 1991 г. — Словения, Хорватия и Македония, которые вышли из состава Югославии. Тогда началась большая внутриюгославская война, которая особенно жестоко охватила Боснию и Герцеговину, с 1995 г. ставшей полноценным независимым государством. Рядом пал тоталитарный режим в Албании, и эта страна выбрала откровенно прозападную внешнюю политику. В 1999 г. началось освободительное албанское движение в Косово, и вскоре этот район стал автономным под защитой войск НАТО и миссии ООН. Параллельно Черногория начала осторожно двигаться на Запад, требуя всякий раз большей автономии от Белграда, введя в качестве оборотной валюты немецкую марку. Путем ряда юридических актов и референдумов она сначала добилась трансформации Югославии в Сербию и Черногорию (2003г.), а вскоре стала абсолютно свободным государством с откровенно прозападным курсом.

Косовский конфликт не только посодействовал свержению полудиктаторской власти Слободана Милошевича, президента Сербии, не только привел к распаду остальной Югославии, он развеял в большой степени миф о российской геополитической мощи и стимулировал широкий албанский национализм, который охватил албанских жителей в Македонии, Черногории и Греции. Так на Балканах укрепилась еще одна идейная и политическая антироссийская сила, которая начала с каждым днем развивать свое давление на международные институты, требуя устранения существенно пророссийских сил и факторов в регионе.

Тем временем Соединенные Штаты, которые вели с 1991 г. на Балканах как важном геостратегическом регионе свою политику, последовательно привели под щит НАТО Словению, Румынию и Болгарию. Так полуостров словно закрылся от Востока надежным военным союзом, который отныне полностью контролировал Южную Европу (давними членами НАТО являются Греция и Турция). Отмежеванная еще раньше (1991 г.) от Балкан независимостью Украины и Молдовы, Россия не могла уже вести в регионе своей полноценной политики. Какое- то время Сербия оставалась на полуострове неким «островом» пророссийских иллюзий в окружении динамичных прозападных государств, которые постепенно уверенно начали становиться и членами Евросоюза (Словения, Болгария и Румыния).

И вот теперь окончательно развеялся миф о России как о якобы «великом славянском брате», о «мистическом цивилизационном (православном) центре Восточной Европы», о «чрезвычайной мощи, которая противостоит хищному Западу». Этот миф начал создаваться, в первую очередь, в славянском мире в первой половине ХIХ в. еще первыми «славянофилами», т.е. сторонниками и идеологами национального возрождения славянских народов. Причиной этого было то, что тогда Россия была единственным крупным самостоятельным славянским государством (если не принимать во внимание крошечной Черногории, которая имела независимость с XVII в.). В то же время Россия вела упрямую геополитическую борьбу с Османской империей за доминирование в пространстве Черного моря, на Кавказе и Балканском полуострове, которая началась еще в эпоху жадного Петра I. Тогда Петербург видел себя хозяином пол-Европы, мечтал о захвате Константинополя (Стамбула) и рассказывал целому миру, что он «очень любит православных». О том, что своих «родных» славян и православных (белорусов и украинцев) он держал преимущественно как рабов- крепостных и уничтожал их национальные культуры, можно было подробно узнать разве что из сочинения политэмигранта Михаила Драгоманова («Турки внешние и турки внутренние», 1879 г.). В течение ХIХ в. Россия действительно бросала большие средства, политические и военные, на освобождение славянских народов Балкан, но делала это, прежде всего, с целью упрочения своей имперской геополитической стратегии, которая предусматривала полную гегемонию в этом регионе.

На самом деле речь шла не столько о «славянах» (она и своих имела достаточно и не очень переживала за их национальную судьбу, ускорено и настойчиво ассимилируя их в «русском море»), сколько об окончательной победе над Турецкой империей, полном доминировании в Юго-Восточной Европе и выходе к Передней Азии. Таким образом Российская империя превратилась бы в супердержаву своего времени и могла бы претендовать на роль мирового лидера, которым тогда была Великобритания. Собственно, Британия и стала в то время главным геополитическим стратегом, который взялся остановить наступление жадной России.

Двуличие Петербурга поняли тогда и политики славянских народов (особенно в Словении, Хорватии и Сербии), в Валахии и Албании. В частности, об этом писал и наш Иван Франко в статье «Успехи панславизма», ссылаясь на сербского публициста из газеты «Радикал» (статья была напечатана в газете «Кур’єр львівський» на польском языке, впервые переведенная на украинский язык в журнале «Визвольний шлях» (2006 г., №2). Для них стало четко понятным, что Россия только использует потенциал славянских и православных (румыны) наций для своего «маршброска» на запад и юг, для усиления своего могущества. На самом деле в идеологии этого государства на первом месте стоят имперские интересы, и поэтому Петербург «перемалывает» (ассимилирует ) все народы, которые попадают под его власть. Осознав это, политические элиты балканских народов встали на позиции национализма, а не панславизма, отказались от более тесных союзов с Россией, создали свои суверенные государства и потом политика этих государств не раз вступала в разногласия и конфронтацию с политикой Москвы. Вплоть до сегодняшнего времени, когда все «славяне-братья» и «единоверные православные» дружно отвернулись от России, прежде всего от ее природного и навязчивого деспотизма, двуличия и вечного отставания в истории.

Историческое поражение России на Балканах — это именно цивилизационное поражение. В историософском измерении оно олицетворяет характер геополитической ущербности всей Восточной Европы. Только из-за того, что страны Восточной Европы (от Эстонии до Греции) оказались объектом агрессии со стороны двух евразийских империй — Московской и Османской, — они начали существенно отставать цивилизационно от Запада и утратили свои геополитические оси. Когда сюда в XVIII в., после такой важной для себя победы под Полтавой, пришла Россия, то она, во- первых, попробовала использовать в своих целях нарастающий национализм восточноевропейцев, а во-вторых, вступила в скрытое, затуманенное идеологией славянофильства противостояние с геополитическими интересами этих народов. Фатальность ситуации усложнилась тем, что в Восточной Европе даже после Первой мирово й войны не образовалась какая-то геополитическая мощь, «центр притяжения», государство, которое бы могло консолидировать усилия народов региона. (Потенциально таким государством могла бы стать Украина, которая тогда находилась под имперским давлением.) Зато постоянно росла военная мощь России (потом Советского Союза), которая, вооружившись разрушительной идеологией коммунизма, пришла к новой фазе наступления на Восточную Европу. Поэтому восточноевропейское пространство осталось цивилизационно и геополитически неконсолидированным, «разведенным»: с одной стороны, его уничтожала бездумная, ретроградная коммунистическая система, с другой — его элиты прибегали к поспешному наследованию цивилизационных моделей Запада. В этой культурно-ментальной разорваности состоит главная проблема Восточной Европы: она обречена вечно наследовать Запад из-за многовекового отставания в условиях чужих империй (Турецкой, Российской и Австрийской) и в то же время сохраняет большое стремление найти собственную духовно- цивилизационную субстанцию.

Сейчас Россия планирует забросить новую «петлю» на Восточную Европу — газовую. И для этого планирует такую поставку газа в Европу, чтобы через нее крепко привязать к себе желанный континент. Риторика о «славянстве», «православии» и т.п. отошла на второй план. На этот раз перед ней уже стоит не разбросанная, разъединенная, а объединенная, идеологически целостная Европа. Противостояние с ней обещает быть более сложным, но в то же время и не таким враждебно-агрессивным, как в прошлом. Ведь сегодня каждой политической силе, каждой идеологии на востоке и западе Европы понятно, что Россия проиграла цивилизационную войну Западу, ее новая попытка возродить евразийскую империю как еще один эпицентр мировой геополитики выглядит, скорее всего, карикатурой с большими претензиями, но без больших возможностей. Поэтому найти себе идейных союзников в Европе Москве тяжело, пока что ее спорадические «прорывы» на европейский форум основываются разве что на старых сантиментах европейской интеллигенции о когда-то «великой русской культуре» и загадочной «русской душе». Во всех других измерениях и аспектах Россия ассоциируется с хаосом в социальной сфере, с дремучим цинизмом постсоветизма, с тупым авторитаризмом властной системы, бесправностью гражданства, намордниками для прессы, государственным террором и подогреванием международных конфликтов. Поэтому вопрос «Кто хочет в Россию?», который с хитрой целью попробовал разыграть на выборах в Сербии Т. Николич, звучит как демагогичное блефование: на самом деле союза с Россией в Европе никто не хочет.