Кремлевские «игры по-крупному» в Ираке и Иране

В то время как ни одна страна, по-видимому, не может вмешаться в военные расчеты администрации Буша относительно Ирака, Россия все еще имеет в этом регионе серьезные интересы, и у нее сохранился достаточный военный потенциал, хотя его размеров с трудом хватает на то, чтобы противостоять Америке. Но реальная важность России в любой вырисовывающейся войне США с Ираком заключается не столько в ее остаточном военном потенциале, сколько в том свете, который ее позиция проливает и на иракскую проблему, и на другого члена так называемой «оси зла» — Иран.

До сих пор самой поразительной особенностью того, как администрация Путина занималась ситуацией США—Ирак, было ее молчание. Российские дипломаты, если их вынуждали высказаться по этой проблеме, придерживались стандартной линии поведения, заключающейся в том, чтобы обеспечить применение резолюций Совета безопасности ООН, и говорили, что необходимо получить одобрение Совета безопасности, прежде чем предпринимать какие-либо новые действия против Ирака. В отличие от других ведущих европейских стран президент Путин и его правительство предпочитали не поднимать голову, демонстрируя таким образом свое желание взлелеять новое и все еще хрупкое восстановление дружественных отношений с США. Но это объяснение не подходит к политике России в отношении Ирана, где правительство Путина, несмотря на давление со стороны США, готово в буквальном смысле слова чуть ли не умереть с оружием в руках, упорно продолжая продавать Тегерану вооружение и используемые в мирных целях ядерные технологии. Проблема ядерных технологий была центральным вопросом, обсуждавшимся во время недавнего визита в Москву министра энергетики США Спенсера Абрахама.

Возражая против сотрудничества России, Америка делает упор на то, что Иран стремится разрабатывать ядерное оружие. Если принять в учет имеющиеся в Иране огромные запасы углеводородного сырья, то у иранского режима нет очевидной необходимости в такой программе, если только не подозревать его в стремлении разработать свое собственное ядерное оружие. Передача российских ноу- хау в области атомной энергии рассматривается как первый шаг по направлению к достижению этой цели.

В ответ российские официальные лица говорят, что не может быть каких-либо серьезных возражений в отношении таких программ сотрудничества по использованию ядерной энергии в мирных целях до тех пор, пока страна-получатель придерживается мер безопасности, разработанных Международным агентством по ядерной энергии (МАГАТЭ), и подчиняется ее режиму проверок. Все эти требования Иран выполняет. Российские официальные лица любят указывать на то, что США и другие западные страны когда- то планировали проведение похожих программ сотрудничества в области атомной энергетики со странами, в том числе с Северной Кореей, не поддерживающими строгие меры безопасности МАГАТЭ, с которыми Иран согласился.

В том же ключе российское правительство возражает, что среди продаваемых Ирану обычных вооружений нет поставок оборудования, имеющего какое- либо отношение к распространению оружия массового поражения. США и другим странам трудно что-либо возразить по этому поводу. В ответ США раздули целое дело — не очень убедительно, но, по крайней мере, открыто.

После переговоров с господином Абрахамом Россия заявила, что выполнение других проектов в области атомной энергетики в Иране, за исключением уже существующего в Бушере, будет подвергнуто пересмотру в зависимости от развития политических событий внутри страны. Но это, по-видимому, больше похоже на тактический ход, предпринятый с целью, скорее, успокоить США, чем на результат действительно тщательного размышления относительно целесообразности сотрудничества с Ираном в сфере использования атомной энергии в принципе. Все это наводит на мысль, что администрация Путина имеет и другие цели, кроме испытания на прочность вновь установившейся дружбы с США. Более глубокие интересы лежат в основе подхода России к Ирану и ее молчаливого согласия с войной, которую США планируют вести с Ираком. Чтобы понять это, не надо заглядывать дальше финансового положения России во внешнем мире. Россия унаследовала все международные финансовые притязания и обязательства Советского Союза. Сейчас она тратит до 10 миллиардов долларов США в год на обслуживание долгов советской эры. А с другой стороны, практически все долги Советскому Союзу не имеют никаких шансов быть возвращенными.

Долги богатого нефтью Ирака, номинальная стоимость которых составляет многие миллиарды долларов (это в основном кредиты, выданные на закупку вооружений) являются редким исключением. Основной интерес России в Ираке заключается в возврате этих ссуд, а затем в возобновлении поставок вооружений, и одновременно с этим она преследует цель стать главным, возможно, даже доминирующим иностранным игроком в нефтегазовом секторе экономики Ирака. Еще со времен войны в Персидском заливе Россия преследовала эти цели, способствуя восстановлению Ирака Саддама посредством выполнения резолюций Совета безопасности и снятия санкций. Этот путь на данный момент кажется безнадежным. И таким образом, цель США о смене режима в Багдаде не кажется такой уж плохой, хотя ее и нельзя поддержать публично.

Для президента Путина имеет смысл оставаться вне игры в отношении Ирака, по крайней мере, сейчас, чтобы позже его вознаградили за его полезное молчание в форме влияния США на правопреемника иракского режима в плане возврата долгов этой страны России. Если война США в Ираке потерпит провал, то ситуация, с точки зрения исключительно российских интересов, вряд ли будет хуже нынешней, и в тоже время возникшие в результате войны неприятности будут, скорее всего, головной болью США и их традиционных союзников, а не России.

Контраст между подходами России к Ирану и Ираку подчеркивает не только известный прагматизм господина Путина, но также искушенность и искусность его политики. Этот контраст отражает также фундаментальное различие между Ираном, являющимся исторически сложившимся национальным государством, и тем искусственным образованием, которым является Ирак. Долгосрочные интересы России в Иране требуют постоянного участия. Исламская революция в Иране неизбежно следует своим курсом и мутирует в новую форму национализма, в некоторой степени отражая переход самой России из советской системы. Ситуация с Ираком в корне отличается, потому что не только режим, но и сама страна могут прекратить свое существование или, по крайней мере, могут быть подвергнуты радикальной трансформации в том случае, если Хуссейн будет свергнут. Задача Путина заключается в том, чтобы поставить Россию в такое положение, в котором она могла бы воспользоваться такими трансформациями.