«Меняет ли Путин свой курс?

Недавно британский веб-сайт OpenDemocracy провел симпозиум под названием «Изменяет ли Путин свой курс?». Ряду русских и зарубежных экспертов было предложено высказаться по поводу того, что происходит при третьем президентстве Путина. По этому случаю свою статью предложил русский политолог и социолог, вице-президент Фонда «Либеральная Миссия» Игорь КЛЯМКИН, широкую популярность которому принесли публицистические статьи в журнале «Новый мир» — «Какая улица ведет к храму?» — 1987, № 11; «Почему трудно говорить правду?» — 1989, № 2. Предлагаем читателям «Дня» его взгляд на то, как будет развиваться режим Путина. Господин Клямкин любезно дал согласие «Дню» на публикацию статьи, которая еще не выходила на русском или украинском языке.

Существует очень мало идей относительно того, как будет развиваться режим Путина. Идеология Кремля — даже если такая существует — является глубоко консервативной и милитаристической, без целей, видения или будущего.

События, которые происходили в течение третьего срока Владимира Путина в Кремле, являются действительно новыми для постсоветской России. Однако это не столько новое политическое направление, сколько коррекция, хотя и существенная, предыдущей попытки Кремля создать самодостаточную цивилизацию как альтернативу Западу.

«МЮНХЕНСКИЙ КУРС»

Зародыши этого альтернативного видения, которые не были четко выражены до 2012-го года, стали очевидны в печальноизвестной «Мюнхенской» речи Путина на международной конференции по безопасности в феврале 2007-го. И собственно в речи, и в ответах на вопрос участников Путин предостерег лидеров Запада, чтобы те не пытались учить Россию демократии. Сложилось впечатление, что его решительный протест против расширения НАТО и предложение установить элементы системы противоракетной обороны в Польше и Чехии базировался на страхе перед угрозой российской цивилизации, а не военной опасности.

Тогдашние дискуссии относительно перспективы членства в НАТО Грузии и Украины повысили вероятность того, что эти страны примут западные ценности, в результате чего могли бы возникнуть проблемы, с которыми Кремль не смог бы справиться. Российских лидеров испугала не близость танков и самолетов НАТО к российским границам, а географическая приближенность европейской цивилизации, чьи ценности несовместимы с постсоветской политической системой России. После Мюнхена, с целью избежать этой опасности, Москва начала планировать русско-грузинскую войну, которую развязала в августе 2008-го.

В настоящее время мы видим, что первый год третьего президентского срока Путина — это продолжение «Мюнхенского» курса, который направлен на преодоление новой проблемы. На этот раз это внутренний вызов — его повлекли открытые протесты российских граждан против фальсификации результатов парламентских выборов.

ОТВЕТ НА ДЕКАБРЬСКИЕ СОБЫТИЯ

Кто мог предположить, что значительное количество образованных и зажиточных граждан выйдет на демонстрацию за «честные выборы»? Протесты в декабре 2011-го стали отражением культурно-цивилизационного отречения от власти, для которой не существует этических норм или гражданских прав. Это была реакция на прогрессирующее вырождение цивилизации России.

Каким был ответ Кремля?

Во-первых, в Кремле начали говорить о России как «уникальной цивилизации», «государстве-цивилизации». Это было уже что-то новое: до тех пор развитие альтернативы Запада формулировалось с помощью невыразительного словосочетания «европейский выбор» России.

Во-вторых, Кремль раскритиковал участников протеста за отсутствие морали во время организации акций протеста, направленных на празднование милитаризма и патриотизма. На митинге в поддержку Путина перед президентскими выборами он назвал толпу, которая собралась, «защитниками родины» и даже нашел уместным процитировать слова Лермонотова из «Бородино», известные всем россияне из школьной программы: «Умрем же под Москвой, как наши братья умирали!». Конечно, все это сопровождалось, как всегда, упоминаниями о внешнем враге в лице Госдепартамента США с его «пятой колонкой» участников протеста и их лидеров.

В-третьих, моральное давление на оппозицию дополнилось репрессивным законодательством, которое напоминает мероприятия во время чрезвычайного военного положения, а также преследования двух лидеров оппозиции и обычных участников протеста. Эти мероприятия грубо нарушают Конституцию Российской Федерации и противоречат международным обязательствам России. Получив требование соблюдать гражданские права, «уникальная цивилизация» Путина показала свое открытое враждебное отношение к самой идее.

В-четвертых, был принят закон, позволяющий Кремлю усилить контроль над бюрократами и законодателями. Отныне они обязаны декларировать не только свои доходы, но и свои расходы. Им теперь также запрещено иметь деньги на счетах в заграничных банках. Таким образом, «уникальная цивилизация» пытается предотвратить любые расколы среди элиты и избежать образования групп, которые будут нелояльно относиться к Кремлю.

МОЛИТВА ЗА ЦАРЕЙ

Можно ли все это считать становлением какой-то новой идеологии? В определенном смысле, да. Фактически, это новое воплощение идеологии советского военного патриотизма с коммунистическими принципами того времени, замененное Православным Христианством и ведущей ролью Русской Православной Церкви. Ее председатель, Патриарх Кирилл, весь последний год напоминал россиянам о разнице между российской цивилизацией и государством и западной цивилизацией, и о несоответствии их основных ценностей. В поддержку своего аргумента он цитирует Святого Павла, который в своем послании к Тимофею уговаривает христиан молиться «за царей, и всех, кто при власти», и современного русского философа, Александра Панарина, который верит, что «индивидуальность русского народа поддерживается православным идеалом священного царства». Цель всего этого, в сущности, возобновить старую идею «священнического» индивидуального суверена, которому нужно служить беспрекословно.

Патриарх также любит напоминать россиянам о войнах их страны со странами Запада, которые он описывает как защиту «российских культурно-цивилизационных границ». Он даже цитирует радиотрансляцию Сталина от 3-го июля 1941 года с его призывом к мобилизации перед угрозой нацистского вторжения. По мнению Патриарха, старые военные победы не должны забываться. Все это не оставляет нам сомнений относительно намерений Кремля и церкви принять в мирное время идеологию военного патриотизма, сосредоточенного на личности «лидера».

Однако, если это идеология, то она, в отличие от советской версии, глубоко консервативная. Она не предусматривает постановки целей, ее видение будущего сливается с идеализированным прошлым. Даже очертания этой альтернативной цивилизации — которая все же должна быть конкурентоспособной в современном мире — утрачиваются согласно этой идеологии. По определению, это идеология без будущего.