Между инвестициями и имперскими притязаниями

Только что прошедшие переговоры Азаров — Медведев произвели неожиданно благостное впечатление на фоне истерики, которая последовала на российских телеканалах. Такое впечатление, что при словах «Украина» и «украинцы» у кремлевских агитпроповцев начинается приступ неведомой душевной болезни. Причем скоро то же самое будет происходит при произнесении слов «Европа» и «европейский» даже без связи с Украиной.

Видимо, надо одно уравновешивать другим, когда речь идет об отношениях между двумя странами. Спокойное поведение Дмитрия Медведева не должно вводить в заблуждение — есть еще и приступы украинофобии у его тезки Дмитрия Киселева. Но и киселевские припадки — шоу, не более. А многомерные экономические — и не только экономические, — отношения между двумя государствами строят не шоумены.

Есть вопрос куда более серьезный — кто представляет российское государство, устроение которого все более удаляется от принципов цивилизованной государственности. Национальные интересы России давно уже подменены интересами нескольких лиц и корпораций, между которыми идет глухая борьба, в которой государство унижается и уничтожается. Последний пример — сговор между Игорем Сечиным и Александром Лукашенко. Неслыханно оскорбительный для любого государства арест российского гражданина Виктора Баумгертнера, которого заманил в ловушку премьер-министр Белоруссии, был всего лишь частью борьбы за «Уралкалий», к которому проявляет интерес и сечинская «Роснефть». Деталь, которая осталась без внимания — отказ этой компании от сокращения поставок нефти Белоруссии. По существу, антигосударственное самоуправство.

Но оно объясняется просто — нефть идет на Мозырский НПЗ, который собирается приобрести «Роснефть», претендующая на монополизацию поставок нефти в Белоруссию. И на поставки туда газа, а это уж прямая конкуренция экспортной монополии. Против этого выступили топ-менеджеры «Газпрома» и «Лукойла». Но в данном контексте нас интересует только «Газпром». Не столь великий и ужасный, каким он хочет казаться.

Разумеется, следует с осторожностью относиться к ряду публикаций в западной прессе о бедах «Газпрома» в Европе. Не исключено, что это часть информационной войны против консорциума, ведущейся, по всей видимости, «Роснефтью», чьи отношения с хозяйством Миллера никогда не были гармоничными. Но факты есть факты, и их надо учитывать зарубежным партнерам компании.

Перезагрузка отношений с Россией, о которой заявил украинский премьер, безусловно, прагматична, но о какой именно России идет речь? Сегодня под этим брендом выступает одна компания, завтра — другая. Такое вполне возможно. И если Алексей Миллер более не проводит кран-шоу, другим оно может показаться пиар-акцией, подтверждающий их эксклюзивный статус. Собственно, и для Миллера крановерчение перед телекамерами было таким подтверждением. Именно ему было поручено лишить Украину газа посреди зимы.

Но пока во всем том, что касается поставок и транзита газа, Россию представляет «Газпром». И потому небесполезно отделить то, что говорится и пишется о нем в рамках информационной войны, от объективных показателей.

Да и в предположительно заказных статьях содержится достоверная информация — они всегда представляют собой смесь фактов с их тенденциозной интерпретацией.

Да, действительно, у «Газпрома» проблемы с антимонопольным закондательством в ЕС, но это проблемы хронические. Другое дело, что на обвинения европейцев может быть дан вполне мирный ответ: «Газпром» потеряет монопольные позиции. Процесс уже идет. Консорциум не является более монополистом на рынке сжиженного природного газа. Он потеснен на внутреннем и внешнем рынке. Но в перспективе главные проблемы в другом — в борьбе вокруг арктического шельфа, где интересы «Газпрома» и «Роснефти» входят в противоречие. Ключевым является вопрос о том, кто получит зарубежные инвестиции.

И вот здесь проявляется ограниченность концепции энергетической империи, уже очевидно провалившейся на европейском (включая Украину) направлении. Стратегия принадлежности Арктики исключительно России, сырьевой сверхдержаве, входит в противоречие с экономической реальностью — освоить Арктику без международных инвестиций невозможно, но люди, контролирующие это освоение в России, разрываются между желанием заполучить эти инвестиции и стремлением реализовать имперские притязания.

Позволю себе вернуться к одной из своих публикаций четырехгодичной давности, где рассматривалась эта проблема как часть прогноза на ближайшие годы. Речь шла вот о чем.

Давно уже агитпроп запустил фальшивку про Мадлен Олбрайт. Якобы она сказала, что Россия несправедливо одна владеет углеводородными ресурсами. Что ресурсы эти — достояние человечества. Операция была проведена в прямом смысле слова на высшем уровне — одним из исполнителей был Владимир Путин. Посмеялись и забыли. Между тем, самое время вспомнить. Ибо, как говорится, ход мыслей был правильный. Кто бы и с какой целью ни выдумал слова Олбрайт, он попал в точку. Интеграция России в мировое сообщество требует нового отношения к таким природным (или данных Богом — кому что нравится) богатствам, как углеводороды и транзитная территория. Они определяют миссию России в мире — вполне реальную, земную, достижимую здесь и сейчас. И без всяких мессианских устремлений, присущих нынешнему поколению вождей.

Абсолютная непрозрачность газовой отрасли порождает самые различные суждения. Но, не вдаваясь в детали, надо признать, что дальнейшее освоение природных богатств России силами одной страны с годами будет становиться все более сложным. Необходимо осознать, что миссия России в том, чтобы обеспечить справедливое и выгодное для всех международное использование природных ресурсов, пока в них вообще есть еще потребность.

И это невозможно без коренной переоценки ценностей, безоговорочного отказа от несостоятельных имперских концепций. Без замены их концепциями демократического развития и энергетического донорства.

Пока же национальное богатство трактуется как средство самоизоляции и шантажа. И не только по отношению к Украине и другим европейским странам. Опыт некоторых западных компаний, связавшихся с Россией, показывает, что для нынешней русской власти они не партнеры, а потенциальные жертвы. Инвестициям в России будут рады, но никаких гарантий инвесторы не получат.