Международное правосудие должно помогать национальному, а не подменять его

Международное правосудие часто обвиняется в том, что оно недемократично. Критики утверждают, что доморощенное национальное правосудие заменяется отдаленными, никем не контролируемыми международными трибуналами. Умаляя значение нового «судебного имперализма», они спрашивают, почему иностранные прокуроры должны принимать решения о справедливости, затрагивающие страны, с которыми у них нет никаких связей.

Недавний опыт показывает, что вместо того, чтобы замещать исполнение национального закона, международное правосудие начинает подталкивать местных прокуроров, скорее усиливая, а не подменяя усилия местной юстиции.

Наиболее показательным является дело о бывшем диктаторе Чили, Августо Пиночете. Он уехал из Чили в Англию в октябре 1998 года, уверенный в том, что он сохранит свою безнаказанность до конца своих дней. Эта уверенность содержалась в двух юридических подарках, которые он сделал самому себе — амнистия за преступления и юридическая неприкосновенность пожизненного сенатора. Но как только Пиночет был арестован в Лондоне по обвинениям, выдвинутым испанским судом, его заботливо созданный ореол безнаказанности начал распадаться.

Арест Пиночета с более поздним принятием этого решения Палатой Лордов, привел к юридическому признанию идеи обвинения бывшего диктатора. И действительно, пытаясь обеспечить экстрадицию Пиночета, официальные лица Чили впервые приняли обещание судить его в местных судах. В результате, когда шестнадцать месяцев спустя Пиночет, по состоянию здоровья, вернулся в Чили, он столкнулся с возобновленными судебными обвинениями, выдвинутыми жертвами его правления и оставшимися в живых. Суды Чили дали этим искам ход, сняв с Пиночета его парламентскую неприкосновенность и забыв об амнистии.

Из-за ухудшающегося здоровья Пиночет может все-таки избежать наказания. Но эффект этого дела, произведенный на международное правосудие, таков, что, по крайней мере, о нем будут вспоминать по обвинениям в Чили, а не по безнаказанности, которою пытался сохранить Пиночет.

Другим примером положительного влияния международного правосудия является Чад. В феврале 2000 года, по иску, выдвинутому жертвами за убийство, «исчезновение» и пытки против бывших членов секретной службы бывшего диктатора Хиссена Хабре, власти Сенегала предъявили обвинение и арестовали его. Дальнейшая судьба этого дела в Сенегале остается неясной, но оно воскресило когда-то умиравший вопрос правосудия в Чаде.

Сегодняшний президент Чада Идрисс Деби недавно впервые встретился с жертвами и обещал поддержать их иски. Он также поклялся очистить свою администрацию от агентов секретной службы Хабре и предоставить доступ к материалам комиссии, которая проводила расследование правления Хабре.

Международная система защиты прав человека играет сходную роль в поддержке национальных прокуроров. Так например, в Гватемале факты, найденные комиссией ООН, наконец привели к серьезному правовому расследованию деятельности бывшего президента Риоса Монтта, и тактики «выжженой земли», применявшейся им против оппонентов в 1982—83 гг. Поправка к Конституции Аргентины, дающая международным соглашениям конституционную силу, лежит в основе исторического решения аргентинского суда, принятого в этом месяце, отменяющего амнистию, объявленную под военным давлением в 1980 гг, за преступления, совершенные во время «грязной войны» в 1976—83 гг.

Международный Уголовный Суд — трибунал, с потенциальной мировой юрисдикцией, направленной против геноцида, военных преступлений и преступлений против гуманности — создан на сравнимой каталитической теории. Он имеет юрисдикцию только в тех случаях, когда национальные правительства не проводят расследования и, при необходимости, не предъявляют обвинения — согласно справедливости.

Конечно, национальное правосудие иногда не срабатывает — из-за недостатка воли или способности — и тогда должно вмешаться правосудие международное. Например, в Индонезии угроза международного правосудия, касающаяся беспорядков в сентябре 1999 года в Восточном Тиморе, привела к тому, что правительство Индонезии опубликовало список 22 подозреваемых. Но даже полтора года спустя правительство Индонезии так и не предъявило ни одного обвинения. Возможно, международный трибунал остается последней надеждой.

Подобным образом трибунал против военных преступлений в бывшей Югославии, находящийся в Гааге, настаивает на аресте бывшего президента Югославии Слободана Милошевича и других обвиненных подозреваемых. Жертвы Милошевича — в основном этнические боснийцы, албанцы и хорваты — не очень верят в то, что доминируемое сербами югославское правительство, выросшее из десятилетия этнических войн, когда- либо сможет справедливо предъявить обвинение по их делу.

Белград также не дает оснований для доверия. Он говорит о выдвижении обвинений Милошевичу за коррупцию или убийство нескольких сербских политических оппонентов, но не за массовую жестокость, проявленную к другим этническим группам. Его видимое желание выдвинуть обвинение Милошевичу в основном вызвано угрозой международного правосудия. Но половинчатое обвинение, которое он готов рассмотреть сейчас, только подчеркивает необходимость вмешательства международного правосудия. Доноры должны приостановить всю негуманитарную помощь Белграду, пока он не сдаст Милошевича трибуналу в Гааге.

Опыт показывает, что международное правосудие не ставит под угрозу правосудие национальное, что оно стремится стать не заменой, а поддержкой. В любом случае, это развивающееся партнерство между национальным и международным правосудием означает, что тираны и мучители — бывшие и будущие — уже не смогут получить пожизненную неприкосновенность.